Задача без неизвестных - Александра Шервинская Страница 12

– Разумно, – согласился я, – так вот: этот мир существует, и перед тобой три его представителя, так как с Алексеем тоже не всё так просто, как может показаться. Но к этому вопросу мы вернёмся позже, сейчас в приоритете ты. Так вот… Пограничники… Это существа, – рассечённая шрамом бровь Савелия дрогнула, и я счёл нужным пояснить, – привыкай, Сава, к мысли, что ты не совсем человек. Это сначала трудно, а потом нормально, поверь, я знаю, о чём говорю. Но не будем удаляться от темы. Пограничники – это те, кто при определённом желании может видеть прошлое вещей. Не всех, разумеется, а лишь тех, у кого это прошлое есть. Чаще всего пограничники реагируют на вещи с так называемым тёмным прошлым, то есть на те, за которыми есть кровавый след. Не обязательно в самом прямом смысле этого слова, но то, что вещь видела гибель своего бывшего владельца – это совершенно точно. То есть пограничник может заглянуть за грань, увидеть то, что было раньше, отсюда и название. Я очень давно не встречал подобных тебе, потому без подсказки Фредерика даже и не подумал ни о чём таком.

– Последним был Симеон, да, – на секунду отвлёкся от блюдечка с молоком Фред, – так тому уж лет восемьдесят, если не больше, да, Антуан?

– А почему он называет тебя Антуаном? – неожиданно спросил Сава, хотя я был уверен, что он задаст совершенно иной вопрос.

– Потому что мы встретились в Париже, – тут же охотно отозвался Фред, снова запрыгивая на кресло, – это было… очень давно, короче. Аh, ce temps est si rapide!(*Ах, это время так быстротечно! франц.)

– Не люблю Париж, – неожиданно поморщился Савелий, – мне там не уютно почему-то, сам не знаю, откуда такое восприятие. Красиво, не спорю, но вот не комфортно мне там.

– Так это нормально, – хмыкнул Фред, переглянувшись со мной, – Париж – город, в котором пролилось столько крови, что большинство европейских городов, претендующих на подобные лавры, просто обзавидуются. И дело не только в революции и работавших практически без перерыва гильотинах, но и в знаменитых парижских катакомбах, в которых, по слухам, покоится – или не покоится, тут как повезёт – больше шести миллионов. Впрочем, для таких, как Антуан, Париж – самое то место.

– Почему? – коротко уточнил Савелий, хотя мне казалось, что он уже догадался, просто для того, чтобы поверить, ему нужно было это услышать.

– Потому что Антуан – некромант, – невозмутимо сообщил Фредерик, а я увидел, как побелели пальцы Савелия, стиснувшие чайную ложечку. – Ты же и сам догадался, правда?

– Ну, я предполагал что-то такое, – выдавил Савелий, и я с некоторым облегчением подумал, что самообладание у Изюмова всё же не бесконечно, а то я уже начал испытывать что-то близкое к комплексу неполноценности.

– Да ты не переживай, – влез в разговор Лёха, – Тоха – мировой парень, особенно если надо наладить отношения с кем-нибудь на кладбище или по- тихому проклясть кого-нибудь ненужного. Вот мы недавно в Зареченске были, так он там с местным Погостником моментом договорился.

– Погостником? – в голосе Савелия слышался вопрос.

– Ну, это такой чувак, который кладбищем заведует, – пояснил Лёха, – он меня, кстати, к себе потом пригласил, ну, когда помирать соберусь, прикинь?! Я не тороплюсь, конечно, но всё равно приятно было.

– Так вот, значит, как Зимин узнал, что документы не настоящие и куда спрятаны подлинники, – словно сам себе негромко сказал Сава, – а я всё думал, откуда он понял, что искать нужно именно в том месте…

– Тебя ведь тоже не просто так к антиквариату потянуло, – помолчав и дав Савелию время, чтобы прийти в себя, сказал я, – это они тебя позвали, вещи с историей.

– Да я ведь только сопровождением занимаюсь, – попытался откреститься от сомнительной чести Изюмов, – я же не занимаюсь антиквариатом как таковым, это не моя делянка, я на неё не лезу.

– А зря, между прочим, – наставительно произнёс Фредерик, слизывая с усов последние капли молока, – у тебя получилось бы. Не торговать, нет, а вот оценить и определить подлинность – тут тебе, как говорится, и карты в руки. Можем поспособствовать, да, Антуан?

– Не торопи события, Фредерик, – остановил я разогнавшегося кота, – не забывай, что мы пришли сюда по делу, а то, что ты выяснил о природе нашего нового друга – пока лишь бонус. Думаю, у нас ещё будет время всё это обсудить. А сейчас, Савелий, давай-ка вернёмся к твоей проблеме. Итак, что у нас с полтергейстом?

Глава 5

– С полтергейстом всё по-прежнему непонятно, – вздохнул Савелий, которому явно очень хотелось продолжить разговор о пограничниках, некромантах и прочих пока ещё чрезвычайно любопытных для него вещах. – Сегодня утром, когда я встал и пришёл сюда, часы снова стояли не на своём месте. И это при том, что Софья Павловна в кабинет сегодня не заходила, а кроме неё и меня в доме никого не было. На кухню, как в прошлый раз, часы не переехали, врать не буду, но со стола перебрались на подоконник. И вряд ли они сделали это сами, даже несмотря на то, что это подлинный WUBAWarmink 1931 года.

– А что, это какие-то особые часы? – тут же спросил любопытный Лёха, да и мне было интересно.

– Конечно, – кивнул Сава и с удовольствием начал рассказывать. – Дело в том, что короткое название Warmink появилось уже после 1957 года, а до того времени к нему добавлялась аббревиатура WUBA, то есть «Warmink Uhren – Almalo».

– Переведи, – потребовал Алексей, – тут не все, знаешь ли, иностранными языками владеют.

– В этой надписи нет ничего таинственного, – засмеялся Изюмов, – она переводится с голландского просто как «часы Warmink из Алмело». То есть часы с таким клеймом по умолчанию старше и, соответственно, более редкие. Мои, например, являются очень качественной репликой заанских часов семнадцатого века.

– И вот опять непонятно, – Лёха даже чашку отставил, подавшись вперёд и предвкушая интересную историю.

– В голландской провинции Заансе с начала семнадцатого века делали уникальные и чрезвычайно высокотехнологичные по тем временам часы, ну и только ленивый позже не пытался повторить шедевры старых мастеров. Но Warmink среди них – наиболее удачные.

– Откуда ты всё это знаешь? – Фред с доброжелательным любопытством смотрел на Савелия, а тот почему-то неожиданно смутился.

– Мне всегда была интересна история старых вещей, особенно редких, – признался он, – я искал книги о них, рылся в интернете, даже вот итальянский выучил, чтобы справочники читать в