Жмурки - Татьяна Зимина Страница 15

Да-да-да, она сама видела.

Блондинки играют принцесс. Брюнетки — роковых любовниц. А девушки с коричневыми волосами драят им туфельки и приносят диадему — хотя охотнее расцарапали бы их красивые личики.

Маша вновь тяжело вздохнула.

Показалась тётка.

Но не с главного входа, а с другой стороны — должно быть, там и была кухня…

Не глядя по сторонам, она прошла на их сторону и скрылась за домиком Рамзеса.

Расстроилась, — решила Маша. — Ну точно из-за меня… Наябедничали ей, что я Бараша с краской пустила. А как мне было его не пустить, если там этот лез…

Но тут к воротам соседей подкатил совершенно чудовищных размеров внедорожник.

Был он тускло-серым, на громадных колёсах и совсем без окон.

Броневик — сразу определил бы Мишка Лавров, Машин одноклассник и большой друг. Но его тут не было, и подсказать Маше, что это за машина, никто не мог.

Из броневика посыпались фигурки солдат в чёрных касках и чёрных комбинезонах.

И наконец-то Маша была вознаграждена за всё. За долгие часы бдения у окна, за замёрзшие ноги и продутые уши — в правом до сих пор стреляло, но тётке об этом знать не обязательно…

На груди каждого солдата тяжело покачивался самый настоящий автомат.

Маша вдохнула воздуху, сколько могла, и замерла, стараясь запечатлеть в памяти каждое замечательное мгновение.

Солдаты поднялись на крыльцо и тоже исчезли в доме…

Внизу хлопнула дверь и Маша, забыв про испачканные колготки, которые собиралась бросить в стиралку, пока тётка у соседей, побежала ей навстречу.

Может, расщедрится и скажет, что делала у соседей и что это за солдаты?..

Но к огромному Машиному сожалению, схватив телефон, тётка вновь выскочила на крыльцо.

— Делай уроки, — крикнула она Маше на бегу и хлопнула дверью.

Маша поплелась к себе. По опыту знала: об уроках взрослые вспоминают, когда не хотят, чтобы дети путалась под ногами.

На следующее утро в школу она поднялась сама: продрыхла весь вечер и всю ночь, как убитая.

Не слышала, как уехал броневик, загрузив в своё тёмное нутро несколько длинных тусклых ящиков и множество пятнистых сумок, и увозя одетых в чёрное солдат.

Не слышала, как Сашхен вышел во двор, и там на него набросились оборотни. Не слышала даже выстрела.

А тётка всё говорила и говорила по телефону, куря одну сигарету за другой, и не обращая на соседский двор никакого внимания.

В школе вроде бы всё было по старому.

Только за партами зияло ещё одно незанятое место: Мишкино.

У Маши ёкнуло сердце: до последнего она надеялась, что Мишка просто забыл ей написать…

Но лучше всё по-порядку.

Вчера не пришла Светка.

Накануне, в понедельник, она карандаш двигала. Видать, перенапряглась.

Маша вспомнила: на прошлой неделе, после занятий по поиску, не явился в школу Вася Сидорчук, а до него — Маринка Живчик.

Что-то мне такая тенденция не нравится, — ещё тогда подумала Маша.

А сейчас припомнила вчерашний разговор с Мишкой…

* * *

— Где Лебединьская? — спросила она, усаживаясь за парту.

— Сказали, заболела, — Мишка был занят: играл на айфоне в трёхмерные шахматы, и на Машу даже не взглянул. — Скарлатина что-ли… — добавил он.

Маша сморщила носик: скарлатиной дети не болели уже много лет, она это точно знала, в детдоме всем ставили прививку в плечо.

И тогда Маша открыла тетрадку на последней странице и принялась писать.

Маринка не пришла после того, как показала на карте место, где по её мнению, находился хозяин носового платка…

Его принесла незнакомая тётенька с таким лицом, словно прямо перед школой её напоили уксусом.

Маша подумала ещё немножко.

Васька заболел через неделю. В прошлый четверг он расхаживал по классу, как именинник: смог угадать десять невидимых карт подряд. Незнакомый дядька в толстых стёклах его прилюдно хвалил, гладил по голове и шутил, что скоро он, а не дядька, будет возглавлять отдел сенсорного восприятия в институте.

Васька гордился до самого ухода домой. А на следующий день не пришел. Директриса сказала, что Вася переутомился вчера, и немного позанимается дома.

Ему все страшно завидовали: все знают, что «домашние занятия» — это почти что каникулы.

Получается: Маринка, Васька, Светка…

Маша ещё раз оглянулась на пустующий стул и незанятую половинку парты.

Надо ещё раз всё хорошенько обдумать.

— Вот что, — сказала она Мишке. — Задержимся после уроков. Посоветоваться надо.

— Не получится, — Мишка не отрывал взгляда от шахматной партии. — Директриса сказала, сегодня опять придут эти, из НИИ. Просила никого не расходиться.

— Тогда так, — быстро сориентировалась девочка. — Что бы они не предлагали делать — не старайся.

Мишка даже оторвался от игры.

— Да ты что, с ума сошла?..

В принципе, он мог бы вообще ничего не говорить.

Помочь дядям и тётям из НИИ — было делом чести для любого из тех, кто учился в Машиной школе. Кому это удавалось — становились героями. О них писали в стенгазете. А в конце учебного года вообще обещали дать медаль… Кто ж такой дурак, чтобы от медали отказаться?

Но слаще всего, конечно же, были восхищение и зависть одноклассников.

Только ради этого стоило помогать учёным чувачкам, как называл их за глаза Мишка…

Завистливые взгляды и всеобщее уважение на дороге не валяются.

Как Маша его понимала!

— Мишенька… — она сладко улыбнулась. — Что ты хочешь за то, чтобы сегодня победил кто-нибудь другой?

Сосед по парте глубоко задумался. Победа — это не шутки. Вчера он был на волосок от славы, и если б не выскочка-Светка…

— Кто-нибудь другой — это ты? — подозрительно уточнил он.

— Я, — покорно согласилась Маша. — Что поделать? Вот такая я тщеславная. Я же новенькая — хочу, чтобы мне все завидовали.

Этот аргумент Мишке показался достаточно весомым.

— Ладно, — вздохнул он с видимым усилием. — Отдаю сегодняшнюю победу тебе. Так уж и быть, бесплатно.

— Ты — настоящий друг, — выдохнула Маша. Она бы прижала Мишку к сердцу, но конечно же, не перед всем классом.

— Ладно-ладно, — отмахнулся Мишка, словно уже стоял на пьедестале почёта, а потом взял, да и уступил своё место Маше.

Ему было приятно.

Но когда, после уроков, их согнали в класс, а перед доской встал тот самый дядька в стёклах, после которого пропал Васька, Мишка не утерпел.

Дело обычно обстояло так: гость, перед всем честным народом, вкратце обрисовывал проблему. Показывал картинки, или предметы, или карту местности… И приглашал желающих поучаствовать в экспер-рименте выйти к нему.

В добровольцах недостатка не было: Маша и сама частенько ходила — интересно же, что получится.

Теплилась надежда, что Мишка пошел к очкастому для виду, а стараться не будет — как и обещал…

Но когда дядька вывесил на доску карту города, раздал всем участникам флажки и предложил воткнуть их туда, где, по их мнению, находится владелец вот этой расчёски…

— Ну не удержался я, извини, — каялся Мишка, получив от очкастого свою минуту славы. — Просто когда я прикоснулся к этой расчёске… Так ясно увидел картинку! А взрослых обманывать нельзя, — добавил он ученическим голосом. — У них важная работа, мы не имеем права вводить в за-блужде-ние учёных.

Маша со вздохом согласилась.

Так-то оно так. Но вот что будет дальше…

— Придёшь домой — напиши мне в телегу, — сказала она. — И вообще: пиши каждые полчаса.

— И когда обедать буду? — ужаснулся Мишка.

Покушать он любил. И очень не любил прерывать процесс питания.

— Даже ночью, — безжалостно отрубила Маша. — Ставь будильник и шли смайлик каждые полчаса, понял? И никаких мне прикладух! Ты меня и так сегодня подвёл.

Последнюю фразу она сказала специально, чтобы надавить на Мишкино чувство вины и заставить его исполнять требуемое самостоятельно. А не с помощью программы, которую Мишка мог составить за пять минут, между двумя бутербродами.

Вернувшись домой, первым делом она проверила телефон: от Мишки сообщений не было.

Как не было их и через час, и перед сном и даже ночью…

* * *

И вот сегодня, войдя в класс и обнаружив на Мишкином месте пустоту, Маша чуть не лопнула от злости.

Ладно, — кое-как приведя чувства в порядок, она делала вид, что