Вальтер Моэрс - Лабиринт Мечтающих Книг Страница 19

– Изо дня в день многие жители Книгорода испытывали не меньше проблем, чем мы – обитатели Кладбища забытых писателей, – заговорил Овидос, попыхивая трубкой. – Собственно говоря, мы даже считали себя счастливыми: поскольку у нас ничего не было, нам нечего было и терять. Полгорода осталось без крова. Люди жили в ящиках для книг и в обгоревших развалинах, даже если при этом носили кольца с драгоценными камнями и золотые цепочки. Победителем считался тот, кто сохранил свою жизнь.

Все надо было начинать с нуля. Прежде на нужду другого никто бы не обратил никакого внимания, но сейчас каждый помогал друг другу. Всеобщей валютой того времени была готовность помочь, разменной монетой – дружеская услуга. Один мог рассчитать статику дома, другой – положить фундамент, кто-то еще – замешать цемент, а пять бывших соседей вместе покрывали крышу. Книгород поднялся из пепла, его основательно отреставрировали. Город рос в темпе, от которого захватывало дыхание. Еще вчера ты шел по улице, на которой лежали лишь почерневшие от копоти руины, а сегодня здесь уже возвышался новый дом! Или два! Они были построены за ночь при свете факелов людьми, которые раньше, встретившись на улице, даже не приветствовали друг друга. Город не знал ни секунды покоя. Работа кипела без остановки: били щебень, убирали обломки, пилили обугленные балки, варили суп для строителей, зарывали выгоревшую землю. День и ночь слышался постоянный стук молотков, звук наковален и пил, крики, смех и брань. Никто в это время не спал. Любимым изречением было: Отдохнуть ты сможешь в колумбарии – кто много спит, тот проглотит нурнию! С тех пор в Книгороде по законодательству магазины никогда не закрываются, и многие книжные лавки и сегодня работают всю ночь.

В дымительной все время кто-то смеялся. Иногда это был гремящий бас печатника богатырского телосложения, с упругой бородкой, иногда хриплое хихиканье гнома, а то и взрывной смех целой группы. Хорошее настроение, казалось, было заразительным.

– Самым удивительным было то, что практически никто не уезжал, – продолжал свой рассказ Овидос, – лишь немногие, сломленные произошедшим, покинули родной город. Люди оставались даже в самые мрачные периоды, во время запрета огня. Ты ведь об этом слышал?

– Да, – кивнул я.

– Наверное, потому что каждый знал, что даже если ущерб будет ужасающим, у города есть еще единственный в своем роде фундамент, который можно сравнить с гигантским алмазным рудником, с неисчерпаемой сокровищницей: лабиринт с его катакомбами и неизмеримыми запасами ценных книг. Это парадокс! Злобное темное царство внизу, которого многие боялись чуть ли не больше смерти, откуда поднималась гибель в образе мстительного Призрачного Короля, одновременно было клеем, к которому мы прилипли. Это можно было сравнить лишь с переселением на недавно извергавшийся вулкан. Нет, никто не покинул город, произошло нечто противоположное: последний пожар в Книгороде стал причиной не побега людей, а их притока, подобного которому Книгород еще никогда не видывал. Искатели приключений, книгоманы, писатели и новоявленные выскочки-литераторы, издатели без издательства, редакторы без должности, переводчики без заказов, печатники, клеевары, каменщики, переплетчики, кровельщики, книготорговцы – короче говоря, полуразрушенный, пышно расцветающий город как магнитом притягивал работников умственного труда и квалифицированных рабочих всех специальностей. Ни в одном другом месте нельзя было так основательно потрудиться, как в Книгороде. Неважно, с помощью чего – пера или мастерка. Только в этом безумном городе можно было принять участие в коллективном возрождении. И ни в каком другом городе, если повезет, нельзя было так разбогатеть.

Овидос ударил по столу, и пепельницы, стоявшие на нем, заплясали, но никто не обратил на это никакого внимания. Только один их гномов приподнял голову, рассеянно посмотрел вокруг и опять погрузился в сон.

– Приток людей, которые искали новый шанс, не уменьшался. После того, как самые смелые, а также старожилы, искатели приключений и пионеры заложили новый фундамент, пришли и более осторожные, те, кто до сего времени наблюдал за этим феноменом на расстоянии. Те, кто предложил не только физическую силу, но и финансовую помощь и привнес деловой дух. Опытные повара открывали гостиницы, солидные издательства основывали филиалы. Преуспевающие писатели из других городов приезжали в Книгород. Все хотели принять участие в этом начинании. Только здесь, считали они, текла настоящая литературная жизнь. Пивные по вечерам были забиты молодыми, еще неизвестными, но имеющими безграничную потребность высказаться, честолюбивыми писателями, финансистами, агентами и представителями книжных издательств, которые обсуждали свои идеи новых экономических моделей и издательств. Все они хотели создать новый Книгород – больше, красивее и богаче. В них говорили наивность и алчность одновременно, иногда это казалось даже смешным, но в то же время вызывало умиление и восторг. Нельзя было не поддаться позитивной энергии нового города, ею заражались все, стоило им только выйти на улицу. И за то, что все смотрели на это без предубеждения, надо было благодарить Призрачного Короля.

Я насторожился.

– Почему ты так считаешь?

– Посмотрим правде в глаза: он очистил город своим мстительным огнем, защитил его от грядущего упадка, остановил медленный процесс гибели, который начали Фистомефель Смейк и его приспешники. Каждый это знает, но вряд ли кто-то может это высказать. В чем-то мы его должники. Да-да! Хотя полгорода превратилось в пепелище! Мстительный ублюдок! Призрачный Король чуть было не отправил меня на тот свет, черт возьми! Это благодаря ему я едва не сварился, как омар, в своей яме!

Овидос звонко рассмеялся.

– Но для меня он – самый великий герой Книгорода! Настоящий властитель этого города. Наш тайный Король. Мы должны поставить ему памятники, по одному на каждой улице! По крайней мере, я так считаю. И я здесь не одинок.

И тут произошло что-то действительно необычайное, о мои дорогие братья и сестры! Когда Овидос упомянул имена Призрачного Короля и Фистомефеля Смейка, вокруг него начал клубиться дым. Сначала я подумал, что это воздушный вихрь в вытяжке трубы, но это было нечто совершенно иное.

Дым приобретал все более конкретные очертания, из дрожащего воздуха и облаков вырисовывались тела и лица. Я потер глаза, и призрачное видение исчезло. Я облегченно вздохнул, откинулся назад и еще раз посмотрел на Овидоса. Трепещущие облака появились вновь. И на сей раз приняли даже хорошо знакомые формы!

– Что-то случилось? – спросил Овидос.

– Нет, нет, – успокоил я его. – Мне немного щиплет от дыма глаза.

Мне казалось, что вокруг головы Овидоса танцуют духи из моего прошлого. Может быть, это были книжнецы, которые подсматривали из-за его левого плеча? Или Хахмед бен Кибитцер, который кивал мне через правое?

Я еще раз потер глаза, открыл их, потом опять закрыл, открыл вновь – но они были по-прежнему здесь, эти привидения, и теперь их очертания казались еще более отчетливыми, чем прежде! Это же был Фистомефель Смейк! Он появился позади Овидоса, руки его были скрещены на груди, и он дерзко ухмыльнулся, глядя на меня. Из дымной завесы выделились летающие Живые Книги, запорхали вокруг головы динозавра и вновь исчезли в дыму. Возможно ли, чтобы рядом с ним парили головы умерших? И если да, то не означает ли это, что я потерял рассудок? Прежде чем я успел сказать что-то по поводу тревожных явлений, дверь дымительной открылась, и в помещение вошла шумная компания новых гостей. Возник сквозняк, табачный дым завихрился, и духи вместе с ним вылетели в дымовую трубу.

Я облегченно вздохнул. Что за демонические травы здесь курят? Было ли это разрешено законом?

– Рассказывай дальше! – попросил я Овидоса. Он озабоченно посмотрел на меня, но потом продолжил.

– Этот огонь, – сказал он, – превратил средневековый Книгород в современный город, а отсталый книгородский хокуспокус заменил современным библионизмом.

– Библионизмом? – переспросил я. – Звучит как болезнь, которую можно подцепить в общественной библиотеке.

– Ты действительно чертовски долго здесь не был! Ты пропустил пару важных вещей, Хильдегунст! Вся антикварная букваримия – это вчерашний снег. Библионизм – это нечто новое! Библио – все! Библио-то, библио-это!

– Возможно, я немного потерял связь, – согласился я, – но способен к обучению. Ты познакомишь меня с актуальным положением дел?

– Это не сложно, но существует некая взаимосвязь. Мы являемся городом, жизнь которого определяют книги. Библионизм – это понятие, которое объединяет в себе все связанные с книгами научные дисциплины, профессии, социальные феномены и прочее. Представь себе, что вся повседневная жизнь, связанная с книгами, закатилась в большой пакет. Тогда ты получишь библионизм. Оглянись вокруг. Что ты видишь?