Московские каникулы - Kancstc Страница 27

— Прошу вас…

Листок с надписью «Благословляю», подписью и печатью нужен был только для представительских целей, чтобы войти в крипту достаточно было и благословения Предстоятеля церкви. Двери были зачарованы так, что открыть их моли только лишь три епископа, своим согласным решением, либо лично патриарх, либо Никон с благословения патриарха. Больше никто.

Подойдя к неприметной двери в алтарной части, настоятель храма спросил:

— Позволено ли мне…

— Благодать Всевышнего расточаема согласно Его воле не убывает от того, что нисходит на нас, смертных. И от тебя не убудет.

Сочтя это за разрешение, настоятель двинулся вниз по лестнице вслед за старцем. Они спустились по крутой лестнице довольно узким ходом на весьма приличную глубину, когда сбоку в стене обнаружилась узкая бронзовая дверь с изображением ангела. Одной рукой ангел держался за ручку двери, в другой сжимал огненный меч. Нестор взялся за ручку — ту, которую держал ангел, и дверь открылась.

Внутри крипта представляла из себя выложенную красным кирпичом капсулу диаметром чуть меньше трёх метров и формой напоминающую куриное яйцо. Освещена она была очень приятным белым светом, исходящим от стоящего на постаменте деревянного ящика, закрытого стеклом. Священники склонились над ящиком. В нём лежал и испускал свет кусок ткани, явно бывший когда-то то ли платком, то ли рушником. С этого платка на людей смотрело лицо молодого мужчины, увенчанного терновым венцом и с многочисленными следами свежих побоев. И всё же, несмотря на следы ударов и страдания, лицо выражало силу и решительность. Тот самый истинный Спас Нерукотворный, Плат Вероники, которым благочестивая еврейка утёрла лицо Спасителя во время Его крёстного пути.

Оба священника синхронно перекрестились и прошептали молитвы, каждый свою, после чего Нестор положил руку на плечо коллеги:

— Преподобный. Лицезрение Спасителя — великое испытание, суть и смысл которого понимаешь далеко не сразу. Не стоит искушать Господа.

— Да, конечно, — ответил настоятель и сгорбившись направился к выходу. Видно было, что каждый шаг даётся ему с трудом. Нестор вышел следом и дверь за ним сама собой закрылась. И чем выше они поднимались, тем легче становились шаги настоятеля этой церкви, тем шире расправлялись его плечи.

И когда они уже вернулись в храм, он набрался смелости и спросил:

— Это же… Истинный Спас Нерукотворный!

— Истинно так, — подтвердил Нестор.

— Но как же тогда Лик из Эдессы?

— Мокрая Борода? Тоже истинный Спас, но, увы, был утрачен при всем известных обстоятельствах. Этот-то удалось тогда спасти только чудом. Предваряя ваш вопрос: плат из Маноппелло — копия того, что мы имели возможность лицезреть только что, но копия, полученная чудесным образом. По сохранившейся легенде, был создан собственноручно Константином Великим. Во сне ему было видение и проснувшись он взял первую попавшуюся тряпку, это оказался один из платков его жены, расстелил её поверх Истинного Спаса и принялся молиться. Пока он молился изображение перешло на расстеленный им плат.

— Воистину, я понимаю, почему сею реликвию хранят с такими предосторожностями!

— Мне же мнится, что всё это пустое, — вздохнул Нестор. — Истинный хранитель этой и прочих реликвий — сам Господь. Будет на то Его воля и реликвия будет сокрыта… или сокрытая явлена.

* * *

Рома открыл глаза и тихо застонал. Болело всё, в глазах словно насыпали песок, а в груди всё свистело и хрипело. Он закашлялся, но тут же к нему подскочила девушка, его ровесница, в шёлковом кимоно:

— Осторожней, осторожней, пожалуйста! Не кашляйте! Иначе вы можете сильно повредить лёгкие!

За время своего ученичества, сначала в Техникуме, потом в Ордене, Рома научился минимальному самоконтролю, поэтому сумел подавить приступ кашля, да и девушка положила ладони ему на грудь и вскоре неприятные ощущения хоть не прошли совсем, но уменьшились до приемлемого уровня.

— Что со мной? — прохрипел Рома.

— Я мало знаю, но как объяснял Архимаг, те, с кем вы сражались сумели как-то удержать канал и часть удара, который они нанесли по проекции передалась и вам. А ещё он сказал, что та ведьма бросила в проекцию какую-то плесень и часть этого тоже передалась вам, теперь у вас поражены глаза и лёгкие. Эта плесень какая-то особо злостная, он смог только приостановить её развитие и сейчас специалисты ордена работают над тем, чтобы вас исцелить. Они сделают это, но потребуется время.

— А ты кто?

— Меня зовут Вика, я послушница Ордена.

— Значит ты тоже ученица Сиззлинга?

— Что вы! Кто я такая? Я только три года в Ордене и всего лишь послушница! Чтобы новичку сразу дали ранг ученика, да ещё чтобы архимаг взял личным учеником!… Такое бывает очень и очень редко! Вы выдающийся человек и оказывать вам помощь — большая честь для меня!

Она перевела дыхание и спросила:

— Позвольте, я отойду, мне надо позвонить архимагу Сиззлингу, сообщить, что вы пришли в сознание.

— Да, конечно, — прохрипел Рома.

Глава 12

Страшные вопросы

Два респектабельных джентльмена наслаждались изысканным ужином в ресторане «Белуга», на первом этаже гостиницы «Националь». У одного из них зазвонил телефон.

— Да, дорогая, — сказал он в трубку. — Очень хорошо! Как состояние… Очень хорошо! Передавай ему привет и скажи, что навещу его завтра утром… Да, продолжай по тем прописям, которые у тебя есть.

Когда он положил трубку, его собеседник спросил:

— Не слишком ли ты его выделяешь?

Тот, что говорил по телефону, а это и был учитель Ромы, архимаг Сиззлинг, задумчиво покачал головой:

— Полоцкий очень качественно подбирает учеников и сходу начинает их плотно учить. Уже сейчас этот парнишка на голову выше любого новичка его возраста, из тех, что мы берём. Но это не главное. У меня на него определённые планы, а для этого его следует держать под плотным контролем. В условиях стандартного ученического ашрама это невозможно.

— И как же ты его упустил? — в голосе собеседника архимага слышалась неприкрытая ирония.

— Мой косяк, признаю. Недооценил его одержимость этой ведьмой.

— Дал бы ему служанку из послушниц, для отвлечения внимания и дополнительного контроля.

— Ну знаешь! Мало того, что личный ученик, так ещё и наложницу ему выделить! Многовато чести!

— А сейчас?

— А что сейчас? Пока-то он будет выздоравливать, она будет водить его за ручку, утирать сопельки.

— Только не говори, что наши целители не могут извести эту плесень…

— Щаз! Ещё чего!