Предание Кузнецкого моста - Дед Мороз Страница 3

важной роли в его жизни она не сыграла. А вот он в её – сыграл. В 1905 году, после неудачи восстания, Савва Тимофеевич был обвинён в потакании забастовщикам и подвергнут гонениям со стороны властей. Он впал в депрессию и согласился лечиться у лучших психиатров, для чего отбыл в Берлин. Где ему был показан отдых и смена обстановки. Поэтому летом в сопровождении жены Зинаиды и лечащего врача он отправился в Канны. Обстоятельства смерти его туманны. По официальной версии он застрелился из личного браунинга. Сомнения вызывают прежде всего документы: первый французский отчёт о его смерти называет причиной сердечную недостаточность. В нём Савва указан как инженер С.Т. Морозов, некрологов не было опубликовано в его родном Нижнем, гроб во время панихиды был закрытым. Наконец, сам медицинский отчёт был составлен на основании показаний лица, в отчёте не названного. Много странностей.

Игорь встал и прошёлся, потирая руки.

– Но не это важно. Важно, что услышав с улицы как газетчик кричит о смерти Саввы Морозова его любовница не помня себя выбежала из дома и угодила под крупный экипаж. Скончалась от травм в больнице. А встреча с ней… Смертью встреча с ней грозит!

–А вы много знаете об этом, Игорь Вячеславович! – удивился Олег тогда.

– Так я её видел.

Она

Сын Ивана Игнатовича Андрей лежал на носилках сломанной куклой. Голова набок, синее лицо, порванная рубаха. Санитар покачнулся, Илья с Нютой поддержали его. Андрей… Подошёл дознаватель из местных.

– Вы отец будете?

В морге Андрей лежал возле той кобеты с Кузнецкого. «Кого ещё чёрт подберёт на нашей улице?» – думал Иван, снимая одежду с тела единственного сына. Замутило, снова покачнулся, чуть не упал.

– Игнатьич, не надо. Давай я. Поди на воздух, а? – попросил, отводя за локоть старшего, Илья. Да так оно лучше. Не дело отцам хоронить сыновей, не война.

Илья срезал остатки рубахи и принялся за то, чем душили парня. Это – дознаватель сказал – ему передать необходимо, надо аккуратно снимать. Шнур или что там глубоко врезался в шею подростка, надо было подцепить, но не порезать. Пальцы внутрь не проходили. Ручка ланцета помогла, средство удушения пошло распутываться. Через секунду в руках Ильи был

–– Чулок?!

Иван Игнатович, не успев выйти из прозекторской, повернулся на слово помощника.

– Игнатьич, чулок, – протягивая грязный свалявшийся предмет гардероба как-то странно сказал Илья.

– И что?

– ЕЁ ЧУЛОК.

Этого не могло быть, но сиреневые чулки были одинаковы, как и одинаковы вышитые JJ на крае.

Он

– Как видел? – опешил Олег.

– Как тебя примерно, – просто ответил хозяин и опрокинул в себя сразу полстакана настойки.

– Никому не рассказывал, но тебе скажу. Давно это было.

Олег слушал с возрастающим интересом. А история была такова. В 1997 году был убит сын владельца мужского развлекательного журнала «Смельчак». Найден задушенным в своём офисе. Игорь работал замом главреда и занимался визуальной частью издания. Сынок же числился директором, был мажором из невредных, надзирал за всеми делами и водил девчонок в офис. До реального дела его, конечно, не допускали, да он и не настаивал. Пил, кутил, вёл жизнь плейбоя, так ничему всерьёз и не научившись за свои 23 года. Игорь в момент убийства был в офисе, поэтому подозрение в первую очередь пало на него. Хотя в кабинете папиного сына и нашлась какая-то пигалица неполных 17 лет, но задушить крупного парня она никак не сумела бы.

И попал Игорь в СИЗО. Откуда благополучно был выпущен через неделю, грязный, похудевший и озадаченный. За неделю было убито ещё трое. И все задушены, свидетелей не нашлось. Найдены в одном районе: на улице Кузнецкий Мост. Как и в случае в редакции, убитыми оказались молодые мужчины, работавшие поблизости. Все трупы были найдены наутро, задушенные каким-то шнуром. Алиби Игорю этим было обеспечено монументальное. Расследование безуспешно продолжалось несколько лет, и, в результате, было аккуратно похерено. Следователи менялись и каждый своим долгом считал вызвать для допроса единственного внятного фигуранта дела – Игоря. Тот держался своих слов, утверждал, что ничего не видел, только крик услышал, вышел из кабинета в коридор, а там девушка эта. Её, к слову, вызывали ещё чаще, чем Игоря. Но и с неё было нечего взять. Как и Игорь, в момент последовавшей серии убийств, она находилась в том же СИЗО. После всего Игорь несколько переосмыслил жизнь, начал искать возможности уехать подальше и стал собирать любые крохи информации, связанные с мистическими событиями и легендами Кузнецкого Моста.

Она

Дознаватель санитаров внимательно выслушал, чулок же забрал с собой, как и предупреждал. А на следующий день началось! Приёмные покои Госпитального наводнили серьёзные беспрерывно курящие мужчины в полицейской и жандармской формах и в гражданском платье. Больше всего их было в прозекторской у Ивана. Утром привезли ещё три трупа, и все задушены как Андрей. Озабоченный вчерашний дознаватель отвёл в сторонку Ивана, а потом и Илью. Всё спрашивал вчера точно ли он забрал тот чулок, что с шеи Андреевой сняли. На вопросы что же случилось не отвечал, но пробыл в больнице до вечера. Из чего Илья сделал логический вывод, что пропал тот чулок у полицейского.

К вечеру ближе Иван стоял перед пятью столами и покойниками на них. Суета поуспокоилась. Убитые оказались журналистами Ведомостей. Дело приобретало скандальный оборот. Прибыл даже советник Дубасова, что стал недавно генерал-губернатором столицы.

– Это ты. Я знаю. Ты! – Иван Игнатович смотрел на изломанное тело девицы Скопской и сжимал кулаки. Та, казалось, отвечала ему ненавидящим взглядом приоткрытого единственного глаза.

– Не будет тебе покоя ни на том свете, ни на этом! – плюнул на труп, развернулся и быстро вышел из дверей.

В сестринской только и обсуждений было, что сегодняшнего переполоха.

– Тебе чего, Игнатьич? Плохо может? – поднялась Нюта, как он вошёл к ним. Остальные примолкли, глядя на бледное лицо санитара. Кто-то предложил присесть, кто-то воды с пилюлей.

– Нет, ничего, благодарствую, махнул он рукой, – ты мне, Нюта, ответь про девицу с Кузнецкого, Скопскую. Кто-то из родственников объявлялся?

– Уж точно нет, – отозвалась Мария Степановна, старшая сестра. Полицейские чины и жандармы тоже спрашивали. Потом оказалось нет у неё никого, не местная она, из-под Варшавы. Товарки её были здесь, – поджала губы пожилая женщина, – всё вертихвостки, как бы не сказать грубо.

– Так выдавать тело не станут?

– Выходит не станут. Не объявился никто, значит отпоют завтра и похоронят на Введенском за казённый счёт. А что тебе надо про неё? – к