Минская мистика - Влада Ольховская Страница 3

В маленьком дворе, приятно тенистом, укутанном в сочную зелень июня, ей и правда стало легче. Здесь и по ту сторону арки, выводящей на загруженную привокзальную улицу, постоянно двигались люди, жизнь кипела повсюду и всегда. Никто не сумел бы напасть на Канзабуро-сана и остаться незамеченным – и на нее тоже не нападет.

Рада устроилась на лавочке, она закрыла глаза, чтобы отстраниться от вечно спешащего куда-то мира. Она сосредоточилась на своих воспоминаниях, пытаясь понять, было ли в поведении и словах Канзабуро-сана нечто такое, что предвещало беду.

Пожалуй, было. Тогда она ничего не заметила, потому что не пыталась искать подвох. Рада по-прежнему была новичком, ей не хватало опыта, при встрече с каждым новым иностранцем она жутко волновалась. У нее не нашлось ни времени, ни причин анализировать чье-то поведение, а теперь все изменилось.

Ито Канзабуро был нервным со дня своего прибытия в Минск. Не слишком скромным, как любой аристократичный теннин, а тревожным. С чего бы вот так дергаться обычному туристу, чего он боится – что фотография на фоне памятника Ленину не получится? Что сувенирные магнитики как раз на нем закончатся? Нет, у такой тревоги должна быть очень серьезная причина. А раз все началось в день приезда, причина эта появилась у теннина еще до путешествия, она и привела его сюда.

Да и потом, почему он снял квартиру? За те же деньги он мог бы позволить себе прекрасный номер в отеле. Если ему район понравился – вон, гостиница «Минск» в пяти минутах ходьбы! Кто выбирает аренду? Да только тот, кто не хочет слежки, кто скрывается даже от взглядов администраторов. Это тоже указывало, что в Минск Канзабуро-сан прибыл совсем не по той причине, которую указал в анкете.

Рада готова была размышлять об этом и дальше, когда в ее мир ворвался негромкий мужской голос, прозвучавший совсем близко.

– Это ты, что ли, Рада Василькевич? Из толмачей?

Она удивленно открыла глаза и обнаружила, что прямо перед ней стоит незнакомец – парень немногим старше нее. Вот почему Усачев так легко согласился приставить к ней охрану: он, похоже, тоже какого-то стажера к делу привлек.

Градстраж оказался не слишком высоким, но и не низким – на полголовы выше самой Рады. Он был сухим, жилистым, хотя вряд ли слабым, они там все проходили серьезную подготовку, значит, просто телосложение у него такое. Черты лица были острые, тонкие, как будто нездешние, кожа очень светлая – даже к июню, когда многие успевали загореть на весеннем солнце. Но самым любопытным в нем оказались волосы и глаза. Волосы, несмотря на его молодость, были пепельно-серыми, с переливами цвета от почти черного к серебру. Глаза поражали металлическим блеском, их цвет застыл на тонкой грани между желтым, зеленым и платиновым.

Все вместе это поразило Раду: градстраж будто и не пытался скрыть свое нечеловеческое происхождение! При этом она понятия не имела, к какому виду он относится, какова его истинная природа. В любом случае, он мог бы маскироваться лучше. Еще лет десять назад такая внешность была бы неприемлема при его работе, а сейчас его спасало лишь то, что многие чистокровные люди завели моду красить волосы в немыслимые цвета и носить линзы. Но то городские хипстеры, а он все-таки градстраж!

Не похоже, что нарушение устава хоть сколько-то его беспокоило. На встречу он явился в гражданском, в черных джинсах, майке и косухе. Теперь он стоял перед Радой, небрежно спрятав руки в карманы, и казался скучающим. Ему это задание нравилось не больше, чем Усачеву, но, если Усачев на правах начальника мог отказаться от участия, новичку еще нужно было до такого дослужиться.

Рада поспешно поднялась, потому что смотреть на него снизу вверх оказалось не слишком приятно. Его скука раздражала, и все равно Рада заставила себя улыбнуться. Им предстоит работать вместе, и лучше не начинать с конфликта.

На то, что он обратился к ней на «ты», она тоже решила не обращать внимания и просто общаться с ним так же.

– Да, это я. А ты?..

– Петр Якунин. Позывной – Пилигрим.

Становилось все любопытней: у него был собственный позывной. Рада знала, что стажерам позывные не дают, только не до конца испытательного срока. Получается, несмотря на молодость, его уже приняли в градстражу.

Для этого ему нужно было сделать нечто особенное – или обладать каким-то уникальным талантом. Но если так, почему он здесь? Усачев прекрасно знал, что выбранному им сотруднику придется возиться с Радой долго, круглые сутки, если понадобится. Вот она и ожидала какого-нибудь стажера – или, наоборот, пенсионера, которому больше делать нечего.

А вместо этого начальник градстражи, похоже, прислал боевого сотрудника – которые сейчас, если верить Усачеву, на вес золота. Рада понимала, что спрашивать о таком неприлично, ее это не касается. Но она все равно не удержалась и спросила, потому что врожденное любопытство выжечь в себе не так-то просто.

Пилигрим, до этого безразличный ко всему, заметно помрачнел.

– Это не твоя забота. Тебя должно волновать лишь то, что я могу защитить тебя и помочь в поиске этого, кто он там…

– Теннина.

– Вот его.

– Проштрафился, да? – сочувствующе поинтересовалась Рада. – И меня сделали твоим наказанием?

– Думаю, будет больше толку, если мы поднимемся в квартиру и займемся делом.

Ясно с ним все, причину он не назовет, но задание будет выполнять – скорее всего, с видом мученика. Но это Рада могла вытерпеть без труда, возвращаться в квартиру в компании градстража действительно было нестрашно. Исчезло ощущение слежки, она больше не шарахалась от каждой тени, можно было браться за дело.

Знать бы еще, с какой стороны браться! Она понятия не имела, куда мог направиться Канзабуро-сан. Своему толмачу он отчитывался лишь о том, что жив, здоров и ему ничто не угрожает. Последнее, судя по нынешним событиям, было ложью.

Если бы он взял с собой телефон, можно было бы попытаться его отследить. Но он не взял… это совпадение или тот, кто его похитил, намеренно избавился от любой слежки?

– Предложения будут? – растерянно спросила она.

– Никаких. Полковник мне сказал, что тут нет следов похищения.

– Так их действительно нет, но… Как тогда начинать поиски?

– Об этом должен думать тот, кто хочет их начать, – рассудил Пилигрим. – Мне нужно содействовать и охранять тебя. Понадобится содействие – обращайся.

В этом главная беда при общении с человеком, которого заставили выполнять свою работу: стараться он не