Бумажный тигр (I. Материя) - Константин Сергеевич Соловьев Страница 8

Лэйд мысленно усмехнулся. Страшно представить, что учинил бы в лавке старый Дигги, получи он подобное указание. Скорее всего, разгромил бы всё вокруг и превратил дом в выжженное пепелище. Что ж, старые механизмы иногда капризны…

— Ну и что за несчастный случай повлёк вас в Айронглоу? — с любопытством осведомился доктор Фарлоу, — Он отдавил кому-то ногу во время работы? Перепутал адреса?

Саливан задумчиво провёл пальцем по металлической кокарде на своём шлеме.

— Нет, — произнёс он негромко, — «Ксенофонт» ничего не перепутал. Действительно, очень умная и исполнительная машина.

— Так в чём же…

— Двумя днями спустя семья Паттерсонов, получившая от мастерской Банкрофта, цитирую, «дубовый сервант в стиле прованс с зеркальными дверцами и шестью выдвижными ящиками для столовых приборов», сняла с коробки упаковку и обнаружила там лишнюю деталь, которая не значилась в схеме для сборки. Человеческую руку.

— Кореро[13]! — О’Тун едва не расплескал пунш, — А…

— В классическом георгианском комоде, который получил мистер Айшпис, оказались уши и нос. В платяном шкафу миссис Макдугал — позвоночник, кусок таза и печёнка…

— Я бы на их месте заявил рекламацию, — пробормотал Лэйд, — В наше время торговцы не позволяли себе всучивать покупателю то, что он не заказывал…

— Это был он, да? — сухо поинтересовался доктор Фарлоу, единственный из Треста, сохранивший на лице невозмутимость, — Мистер Банкрофт?

— Собственной персоной, — подтвердил Саливан, — Аккуратно разобранный на части и разложенный по дюжине коробок, точно старый шкаф. Очень хорошая работа. Ни один хирург не справился бы лучше.

— Автоматон!.. — вырвалось у О’Туна, — Вот чёрт!

— Воистину, разум — вот первейшая причина всех несчастий, уготованных людскому роду, — пробормотал Фарлоу, — Старая европейская философия всё так же актуальна в Полинезии, как и в Старом Свете. Видимо, иногда современные модели слишком хороши…

— Я уверен, «Ксенофонт» не хотел зла своему хозяину, — вздохнул Саливан, — Верный механический слуга всего лишь в точности выполнял его инструкции. Это мистер Банкрофт опростоволосился. Он сказал…

— «Разбери всё, что здесь находится»?

— Да. Подразумевая, конечно, мебельную мастерскую. Но, видимо, на мгновенье забыл, что сам находится внутри неё. А механический разум автоматона не обнаружил никаких логических противоречий. И разобрал своего хозяина в соответствии с инструкциями.

Макензи в сердцах ударил ладонью по столу.

— Чёрт вас всех раздери! — воскликнул он, — Сперва Фарлоу со своими дикарями и отрубленными головами, теперь вы вот… Будто нарочно сговорились испортить настроение честным людям! Надеюсь, вы открутили этому механическому болванчику голову, Эйф?

Саливан досадливо дёрнул плечом.

— Не довелось. Меня, собственно, вызвали для того, чтоб помочь в оцеплении. К тому моменту вокруг лавки Банкрофта уже творилось чёрт знает что. Айронглоу — спокойный район, там подобное редкость. Ну и можете представить… Куча испуганных соседей, какие-то студенты-социалисты, нигилисты-линчеватели, и, что ещё хуже, не меньше дюжины лудильщиков.

— Лудильщики? — нахмурился О’Тун, — Эта безумная паства Увечного Кузнеца? Не думал, что они выбираются из Коппертауна при свете дня.

— Последователи Медноликого везде, где слышен лязг шестерён, — кисло улыбнулся Саливан, — Они потребовали, чтобы «Ксенофонту» не был причинён ущерб — в их искажённом понимании мира эта машина, кажется, обрела святость. Ну и шумиху же они устроили! Клянусь, ещё полчаса — и в нас полетели бы камни. Могло бы дойти до беды.

— Это вам не Шипси, где человеческие внутренности поутру выбрасывают в сточную канаву вместе с мусором, — проворчал Макензи, — Шутка ли, почтенного торговца четвертовали едва ли не в центре города… Хотел бы я знать, не затаил ли из-за этого Монзессер обиду на Медноликого. В нашем деле, джентльмены, это может быть чревато серьёзными последствиями…

Но Саливан был слишком образован, чтобы верить в кроссарианские домыслы. Или же слишком молод. Возможно, Макензи и прав, с мрачным смешком подумал Лэйд, отхлёбывая остывшего пунша из стакана, ещё лет пять — и Эйф сам тайком приколет к подкладке мундира символ кого-то из Девяти Неведомых, может даже и Брейрбрука. А то и вовсе сделается китобоем, подчинив свою жизнь тщетным попыткам уразуметь высший из всех существующих разум…

— Ну а кончилось всё скверно, — в противовес опасениям Лэйда Саливан быстро восстановил душевное спокойствие и, допив кофе, уже нашёл в себе силы улыбнуться, — Убедившись, что дело может принять в край неприятный оборот, лейтенант распорядился вызвать Канцелярию.

Скар Торвардсон, мрачно сосавший свою сигару, скривился.

— Господи помилуй! Этих крыс?

— Крысы или нет, но только гробовщики в чёрных костюмах могли предотвратить беспорядок. И они его предотвратили.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Торвардсон, грузно откидываясь на спинку стула, — Знаете, джентльмены, никто не может упрекнуть старого Скара в трусости. Меня четырежды грабили, дважды мне в Шипси едва не проломили голову, приходилось и с рыбоедами сталкиваться… Но если бы мне довелось в тёмном переулке столкнуться с одной из Канцелярских крыс даже при свете дня, я не счёл бы зазорным развернуться и задать такого стрекача, чтоб через двенадцать часов достичь Веллингтона.

Саливан усмехнулся.

— Через минуту после того, как локомобиль Канцелярии появился на Уоллес-стрит, там сделалось так пустынно, как обычно бывает перед страшным ударом тайфуна. Даже чёртовы лудильщики молча убрались обратно в Коппертаун. Ну а автоматона крысы погрузили в кузов, с чем и отбыли. Признаюсь, не имею ни малейшего желания узнать о его судьбе.

Лэйд ожидал, что Хейвуд-Трест оживится, как только Саливан закончит свой рассказ, но отчего-то произошло нечто противоположное. О’Тунн вновь принялся посасывать свою почти погасшую сигару, Торвардсон мрачно чесал в затылке, доктор Фарлоу всё делал вид, что набивает трубку и даже мрачный Макензи молча пялился в окно. Один лишь Айкл Атчинсон, гастрономия, безмятежно дремал на своём месте.

Лэйд невольно ощутил, что и им овладевает эта странная апатия, тяжёлая, как каучуковый макинтош, затхлая, как вонь рыбьей чешуи в подворотне. Это всё Канцелярия, подумал он. Стоит произнести это название, как люди съёживаются, будто моллюски, ищущие спасения в своих хрупких панцирях. Будь ты бродяга из Скрэпси, лавочник средней руки или полисмен, едва лишь услышав про Канцелярию и её крыс в глухих чёрных костюмах, мгновенно потеряешь спокойствие и аппетит, а в боку вдруг противнейшим образом защемит.

— Да уж, — сказал доктор Фарлоу, нарушая молчание, делавшееся всё более неловким, — Я всегда утверждал, что прогресс — хорошая штука, но нельзя безоглядно вручать ему свою душу. Даже в тысяча восемьсот девяносто пятом от Рождества Христова нас всё ещё окружает гнетущая бездна человеческих предрассудков и невежества, превращающая всякое достижение мысли в потенциальную проблему или даже опасность.

Ему никто не ответил, но Фарлоу, как и многие врачи острова, обладал способностью попадать под гипноз собственного голоса, великолепно поставленного баритона с лёгким уэльским акцентом:

— Бросим автоматонов или все эти сложные аппараты Попова, посылающие радио-сигналы за тысячу миль, взять, хотя бы фармацевтику. В своё время, как вам известно, я одним из первых