На грани фантастики - Пётр Гаврилин Страница 10

подбирая нужные слова для разговора, обещавшего быть тяжёлым уже сидел за длинным столом, сервированном, однако, только на двух человек. Цесаревич вошёл бодрым шагом и крепко пожал ему руку. По лицу Алексея нельзя было сказать, знает ли он о возникшей проблеме с его женитьбой. Он дружелюбно щурил свои серые глаза на верховного правителя чуть сверху, так как был почти на полторы головы выше него. Наконец, они трижды облобызались, уколов бородами щёки друг друга, и цесаревич пригласил садиться за стол.

Начали с постороннего. Цесаревич пустился в рассуждения о ситуации в Объединённой Персии. Верховный больше молчал, тихо радуясь своему верному выбору. Россию предстояло возглавить умному и последовательному политику. Наконец, умело вставляя фразы, Николай Петрович, как и хотел, вывел разговор на прошлое, на начало всего большого дела.

— Помнишь, Алексей, наше знакомство? — спросил он. Только он да родители были с наследником на «ты».

— Да… Я тогда жутко испугался. Мне ж пять лет всего было, а тут приехало столько мужчин, почти все в военной форме. Потом этот скоропостижный переезд в закрытый городок…

— Да, Алексей! Время было сложное. Когда мы отобрали двадцать пять претендентов на титул цесаревича, на их переезд с родителями у нас были считанные часы. И одну семью мы перевезти не успели, ты помнишь: кто-то выдал их данные антиимперским головорезам.

— Да уж, а сколько у нас было просто завистников!

— Не говори так про наш народ. Да, среди не прошедших отбор были и обиженные. Сам объяснял одному ретивому отцу, почему недостаточно показать максимальный потенциал развития сына, почему наследник должен быть абсолютно здоров. Но большинство-то перекрестилось, когда отсеялось. Все ж понимают, что это за ноша.

— Понимают ли? Вспомни, как Михаил Архангелов отреагировал, когда был последний отсев. А вроде тихоней был.

— Миша некрасиво себя повёл. И это только подтвердило правильность нашего решения оставить лишь двух цесаревичей и тебя как основного. Возможно, это был очень большой риск, но я надеюсь, что ты станешь родоначальником новой династии. Поскольку ты, я уверен, понимаешь, какой это крест.

Николай Петрович посмотрел в глаза цесаревичу, внутренне обрадовавшись, что тот не отвёл взгляда. Можно переходить к основному.

— Увы, Алексей, судьба решила, что тебе необходимо продемонстрировать это уже в начале пути.

— В смысле? — не понял цесаревич.

— У меня для тебя есть плохие новости. Ты не сможешь обвенчаться с Анной Полыхаевой по медицинским показателям.

— По каким ещё показателям? — в глазах наследника появилась растерянность. Для него это оказалось всё-таки новостью.

— У неё отрицательный резус-фактор крови. А значит, высока вероятность проблем со здоровьем ваших общих детей. Чтобы этого избежать, в секретной директиве прописана невозможность твоего брака с девушкой, имеющей отрицательный резус-фактор.

Повисло долгое молчание.

— Я понимаю, Алексей, тебе сейчас нелегко, но это так.

Цесаревич поднял тяжёлый взгляд на верховного правителя:

— Я уступлю трон Константину.

— Давай сделаем вид, что я этого сейчас не слышал. И я не говорю даже про удар по репутации новой династии в случае твоего отречения. Ты принёс присягу при получении титула цесаревича. Присягу, которая, по мне, страшнее монашеских обетов. И ты не можешь отречься. Если я в тебе не ошибся.

— Но я люблю её.

— Тем более. Если хочешь, чтобы она и её дети жили в благополучной Российской империи. Той империи, к воцарению в которой тебя готовили долгие двадцать лет. Шаг за шагом. Ступенька за ступенькой. И я уже давно понял, что ты лучший из отобранных кандидатов. Константин мне тоже очень нравится. Но если цесаревич, пусть и из-за большой любви, отрекается от своего высшего долга, то как должны вести себя подданные? Не знаешь? Я объясню. Тогда завтра полицейский возьмёт взятку, чтобы купить своей возлюбленной золотое колье. Военный откажется пойти в атаку, так как не захочет оставлять свою возлюбленную вдовой, а детей — сиротами. Хирург скажет, что его рабочий день закончен, и его ждёт семья, а больной умрёт под скальпелем его менее опытного ученика…

— Но я…

— Цесаревич, если ты продолжишь упорствовать, я просто переговорю с ней. И она за тебя примет это очень болезненное, но единственно верное решение. Ради тебя и ради себя.

— Я всё понял. Я всё сделаю правильно, — Алексей встал из-за стола, так и не притронувшись к еде.

— И не забывай, что тебе нужно жениться до венчания на царство, Алексей. В городке много хороших девушек. Так будет лучше для Империи.

— Хорошо, Николай Петрович. Я сделаю, как лучше для Империи.

В последних словах верховный услышал скрытый протест, но понадеялся, что цесаревич остынет и успокоится.

…— Ваше императорское высочество!

Цесаревич смотрел пустым взором в окно, когда его окликнул женский голос. Он обернулся и увидел темноволосую миловидную девушку в лёгком голубом платье. Алексей давно её знал: пересекался на занятиях в императорском университете, в котором учился сам, как и все допущенные в Императорский городок молодые люди. Встречал её в театре, на концертах и на танцах, но имени не помнил. Погружённый в свои мысли, Алексей не ответил. Он продолжал смотреть сквозь девушку.

— Эта я! Ольга! Вы меня не узнаёте?

— Ольга? Конечно-конечно. Ольга. Конечно, я вас узнаю.

— Вы выглядите очень печальным. Могу ли я вам чем-то помочь? — Ольга приблизилась к цесаревичу и положила ладонь на его левое плечо.

— Вряд ли, Ольга. Вы же не богиня, чтоб изменять состав крови людей. Хотя… — Алексей остановился вполоборота к девушке, несмотря на то, что уже сделал движение, чтобы уйти. Он вспомнил последние слова верховного правителя. — Вы могли бы отужинать со мною сегодня и несколько скрасить моё одиночество. Не возражаете?

— Сочту за счастье, ваше императорское высочество.

— Тогда подождите меня здесь. Я сейчас распоряжусь, чтобы был организован ужин на две персоны.

— Было бы уместнее, если б вы пригласили меня в «Москву». Друзья вполне могут ужинать в ресторане. А вот если кто-нибудь узнает, что я ужинала во дворце у цесаревича, поползут ненужные слухи, которые могут повредить вам и скомпрометировать меня.

— Извините, не хотел вас смутить. Тогда я жду вас через сорок минут в «Москве». Вы придёте?

— Обязательно. Не могу же я оставить будущего Императора в таком гнетущем расположении духа.

Девушка поклонилась и скрылась в дверях залы. Цесаревич опять уставился в окно, и в этот момент прозвучал сигнал, извещающий о том, что он получил сообщение на свой голофон. «От Ани», — пронеслось в его голове. Чуть подрагивающими руками он включил голограмму. В воздухе повисло нарисованное сердечко. Они часто обменивались ничего не значащими сообщениям только ради того, чтобы чувствовать себя рядом друг