Людмила Стрельникова - Феномен режиссера Филина Страница 14

Неприятное тошнотворное чувство застряло где-то внутри. Я поднялся, подошёл к Феликсу и, с трудом присев, приподнял его голову.

— Феликс! — позвал я и подул в сомкнутые веки. Он открыл глаза.

— И этот жив, — обрадовался первый. — Значит, «скорая» отпадает.

— Милиция тоже, — сказал второй. Феликс поднялся, я поддержал его. — Они теперь и сами заявят в милицию, — продолжил второй. — Пошли, а то в свидетели запишут, а мне некогда.

Публика в количестве трёх человек, не желающая попасть в свидетели, моментально рассеялась. Мы остались одни.

— Придётся снять вторую тысячу, — припухшими губами произнёс Феликс. — Не донесли до почты.

Мне было всё равно, я знал, что его не переубедить, и молча поплёлся вслед за ним.

Когда голова Феликса с разбитыми губами вновь возникла перед контролёром, она испуганно вскинула брови, но ничего не спросила и передала документы кассирше на выдачу.

На этот раз он откровенно раскрыл портфель, сделав вид, что кладёт деньги в него, а сам незаметно сунул их во внутренний карман пиджака. Портфель понёс я для отвода глаз.

Чтобы более обезопасить наш путь до почты, сразу же возле сберкассы мы остановили такси. Ехать пришлось три квартала. На преодоление подобного расстояния ушло меньше пяти минут.

— Подъезжайте прямо к главному входу, — попросил я водителя.

— Там остановка запрещена, — недовольно ответил он и, развернув машину, остановил в стороне.

Феликс сунул ему рубль, открыл дверцу и… исчез.

Я буквально раскрыл рот от изумления. Никогда мне не приходилось наблюдать, чтобы люди в центре города, на асфальтированной дороге исчезали, как по мановению волшебной палочки. Какое-то мгновенье я сидел, остолбенев. Внезапное исчезновение друга казалось мне непостижимым.

— Чего сидишь? Вытряхивайся, — привёл меня в чувство грубый голос водителя.

— К-куда он пропал? — пролепетал я непослушными губами.

Шофёр взглянул на меня безразлично и, то ли не понял, то ли не захотел понимать, грубо повторил:

— Не задерживай, время — деньги.

Я вышел.

Машина рванула, и тут на сером асфальте я увидел зияющее чернотой отверстие канализационного колодца. Крышка люка лежала рядом. Мне некогда было задумываться, случайное ли это совпадение, что люк оказался открытым, и машина остановилась именно рядом с ним, или это заранее запланировано.

Я бросился к чёрному отверстию и склонился над ним, вглядываясь во мрак. Редкие прохожие не обращали на меня внимания, никто не заметил происшедшего.

Где-то внизу журчала вода, но после яркого дневного света рассмотреть, что происходит на дне, оказалось невозможным. Я окликнул Феликса, никто не отозвался. Оставив пустой портфель на крышке люка, я полез вниз по скобам, заделанным в стене.

Затхлый запах плесени и сырости ударил в нос. Мне показалось, спуск длился целую вечность. Колодец уходил в глубину метра на четыре. Наконец, я спрыгнул с последней скобы на дно. Ноги погрузились по щиколотку в холодную воду. К нашему счастью, канализация оказалась ливневой, предназначенной для сбрасывания сточных вод в период дождей.

Глаза, привыкшие к темноте, сразу же заметили лежащего чуть в стороне человека. Светлая рубашка выделялась в темноте белым пятном. Он лежал на спине, неестественно разбросав руки и ноги, голова склонилась набок. Я подскочил к нему в каком-то диком состоянии, всего меня колотило как в ознобе, и даже зубы выбивали барабанную дробь.

Я приложил ухо к его груди. Сердце билось. Это ободрило меня, хотя я сам был почти в шоковом состоянии. Вскоре он застонал и открыл глаза.

— Жив! — возликовал я.

— Где мы?

— В канализационном колодце.

— Проклятье, — простонал Феликс. — А где мой пиджак?

Тут только я обратил внимание, что пиджак, во внутреннем кармане которого лежала вторая тысяча, исчез.

— Всё ясно. Нам опять подстроили ловушку, — догадался я. — Когда ты падал сюда, никого не заметил?

— Откуда! Я ударился и сразу потерял сознание. Помню только, как вышел из такси и куда-то провалился.

— А здесь тебя ждали, очевидно, всё те же молодчики, они стащили с тебя пиджак и побежали то ли вверх, то ли вниз. Сейчас проверим.

Я прошёл в одну сторону по широкой трубе. Вода текла ровно, и никаких следов людских ног замечено не было. При внимательном осмотре противоположного направления я обнаружил, что стены трубы сильно забрызганы, и сделал вывод, что здесь бежало несколько пар ног прямо по воде.

— Туда побежали, — сообщил я, указывая на брызги. — Догонять бесполезно, да и опасно. Поблизости, очевидно, есть второй люк. Через него они и вылезли. Придётся обратиться в милицию. Шутка ли — две тысячи уволокли.

— Не стоит, — тихо ответил Феликс.

— Почему? — удивился я.

— Это Вадик.

— Что Вадик? — я недоумевающе уставился на него.

— Твой племянник.

— Почему он? Он заплатил штраф и уехал. Я сам об этом позаботился. Ему могли бы дать срок, но я всё-таки пожалел его, вступился, и он отделался штрафом, после чего уехал.

— Нет, — покачал головой Феликс, — не уехал. — Позавчера я видел, как он прогуливался мимо наших окон. К тому же, в первый день приезда, как ты помнишь, он надел мой халат, а в нём лежало несколько писем, в том числе и от сестры Анны, с обратным адресом. Так что телеграмма послана им, послана и подделана. Он мстит нам за «гостеприимство».

— Тем более я должен наказать его. Ограбить моего лучшего друга! — Я был возмущён до крайности. — А если ему моя мебель понравилась? Так что же — ждать, что он меня убьёт и имущество в наследство получит? Я не знаю, на что этот подлец способен. Ты как хочешь, а заявить необходимо. Я не намерен потакать преступлениям даже из родственных чувств.

— Как хочешь, — вяло промолвил Феликс.

Мы вылезли из колодца. К счастью, Феликс отделался легко, никаких серьёзных повреждений не получил. Выбравшись на свет, вдохнули чистый свежий воздух, который после колодезной вони показался необыкновенным. Отряхнувшись и отдышавшись, мы направились в отделение милиции.

— За нами могут следить, — заметил Феликс. — Сразу идти в милицию не следует. Лучше позвонить из дома.

С последним я согласился, потому что каждый шаг мне казался опасным, в каждом прохожем мерещились наши преследователи, грабители, убийцы.

Прохожие бросали на нас странные взгляды. И хотя они были вызваны нашим внешним видом: всклоченными волосами, перепачканными лицами и костюмами — я этого не замечал. Мои мысли работали в другом направлении, и любопытные взгляды прохожих я объяснял не нашим видом, а их тайными замыслами против нас.