Пуля в голове - Ольга Олеговна Погожева Страница 16

— О, я непременно организую вам встречу, — пообещал детектив. — Если не возражаете, я бы хотел, чтобы Вольф проверил вашу ауру.

Диана тут же растерялась.

— Но… со дня убийства прошло так много времени… Вы рассчитываете увидеть следы моей ауры на теле мистера Бэрроуза?

— Нет, разумеется, уже слишком поздно. Хочу узнать, насколько вы сильная менталистка, мисс Фостер. Это ваше настоящее имя?

Буднично заданный вопрос заставил вздрогнуть, но Диана быстро взяла себя в руки. Поздно отступать, когда решение принято. Да и разговор с детективом напоминал скорее дружескую беседу за чашкой чая, нежели допрос.

Глупое чувство нарастало. Она, много лет избегавшая и намёка на прежнюю жизнь, доверяла её здесь и сейчас человеку, с которым была знакома всего пару дней. И который при желании мог бы отправить её если не за решётку, то обратно через мексиканскую границу.

— Десять лет назад меня звали Дина Флорес, — тяжело проронила Диана. — Дочь сеньора Фиделя Флореса.

Детектив догадался не сразу. На лице бывшего британского следователя отразилось непонимание, смутная догадка, а затем почти восторг. Совсем не та гамма чувств, на которую рассчитывала Диана.

— Так Маркус был прав! — восхитился детектив. — Помните полицейского, который присутствовал на допросе? Сержант Меркадо сразу заметил ваш акцент. Сказал, так только мексиканцы выражаются. Какая-то мелочь, я не заметил, сам в Штатах недавно… Фидель Флорес? Босс мексиканского синдиката? Да вы шутите, — и Ллойд покачал головой, отставляя недоеденную панцанеллу в сторону.

Диана слабо улыбнулась, откидываясь на мягком диванчике. После сытного обеда стало гораздо легче, но упоминание об отце снова бросило в холодный пот.

— Боюсь, что нет, детектив.

— Так, — посерьёзнел Ллойд, опираясь локтями о столешницу. — Судя по вашему лицу, вы уже подписали себе смертный приговор и смиренно ждёте исполнения. Я же настоятельно рекомендую не торопиться, а прежде рассказать самому неподкованному в подобных вопросах детективу нью-йоркской полиции, что вас так пугает в собственном отце, и почему должен испугаться я. Вы ведь на это рассчитывали, мисс… ну, пусть будет Фостер…

Диана только головой покачала, с сожалением глядя на британского следователя.

— Вы и впрямь совершенно не понимаете, куда попали, мистер Ллойд. Простите, но… как вас вообще взяли в нью-йоркское отделение? Вы же новый человек в городе, а про Фиделя Флореса наверняка слышали только из газет…

— О, это отдельная история, — тут же помрачнел детектив. — Видите ли, я провинился перед отцом.

— О, — сказала Диана.

— Не удивляйтесь, — ещё мрачнее продолжал Ллойд. — Шеф нью-йоркского отделения, полковник Лэнгдон — его старый знакомый. И отец ему чем-то должен. Лэнгдону нужен был менталист в отделение, а я, так получилось, находился уже в Нью-Йорке. Можно сказать, отец рассчитался мною. Оговорившись, что это и на четверть не покрывает моего долга перед ним.

— Вы расстроились?

— Наоборот, — заверил детектив. — Теперь у меня есть доступ ко всем архивам, которые помогут мне в поисках запропавшей свояченицы. Правда, времени на поиски с каждым днём всё меньше. Вначале мелкие услуги полковнику Лэнгдону, затем ваш покойный шеф, за которого никто в пятничный вечер не захотел браться, а теперь — вы.

Их взгляды встретились.

— И целый мексиканский синдикат на хвосте, — задумчиво добавил детектив.

Диана промолчала. Всё же Джон Ллойд оказался вовсе не столь наивен, каким старательно себя выставлял. Тогда, в кабинете мистера Бэрроуза, он показался ей другим. И в принципе люди, побывавшие на войне, едва ли остаются простодушными.

Голос, каким Джон Ллойд задал следующий вопрос, глубокий и негромкий, вновь заставил её замереть.

— Как же вы ушли от него?

Диана сглотнула, вновь ощутив привкус пепла и стали. На зубах заскрипел песок, в ушах зазвенел обжигающий ветер Юмы.

— От сеньора Флореса можно уйти только в одном направлении, — тихо проронила она, смаргивая видение безжизненной пустыни. — В могилу.

Джон подождал, пока она не соберётся с мыслями, жестом отогнал подкрадывавшегося официанта, который от простого движения пальцами улетел с такой скоростью, словно детектив Ллойд запустил им из пушки.

Впрочем, с лордом-менталистом всякое могло случиться.

— Вы разыграли собственную смерть, мисс Фостер? — подсказал детектив.

Диана неопределённо пожала плечами.

— Полагаю, прежняя я и впрямь умерла в песках Юмы.

— Вы ушли через границу со Штатами через пустыню? — поразился Ллойд, резко выпрямляясь на диванчике. Неосторожно задетая им вилка слетела со стола, но, зависнув в воздухе, послушно вернулась на место.

— Я жила с отцом в городке Хуарес, это почти на границе Мексики и американской Калифорнии, — уточнила Диана. — Мама умерла, когда мне едва исполнилось четыре года, и меня воспитывала дуэнья, которая прислуживала ещё матери, и отец. Сеньор Флорес окружил меня слугами, охраной, убийцами и стенами столь толстыми, что я и не надеялась когда-либо выбраться из-под его опеки. Отец хранил меня как величайшее сокровище — не пользуясь сам, не давая пользоваться другим. Кроме дуэньи, приходящих учителей, священника и некоторых девочек из прислуги, я почти ни с кем не общалась.

— Сеньор Флорес обращался с вами жестоко?

Джон Ллойд не играл в сочувствие — он сопереживал всей душой. Диана почти чувствовала тёплую волну, идущую из самого сердца менталиста. Так вот откуда в нём эта жажда разобраться, защитить, поступить по правде… Это либо идёт изнутри, обезоруживая всех, кто вздумает столкнуть такого человека с прямой дороги, либо попросту срывается, как и любая маска, при первом же порыве ветра.

— Отец был очень добр ко мне, — тихо проронила Диана. — Но только ко мне. Слуги говорили, будто я сильно похожа на маму — может, поэтому… Увы, ни одной фотографии в доме не сохранилось. Я помню её, но глазами маленькой девочки. Уверена, что узнала бы маму с первого взгляда, если бы только увидела вновь.

— Почему же вы хотели сбежать?

Диана невесело усмехнулась.

— Сеньор Флорес не был добрым человеком. Если монстры из сказок и вправду бы существовали, он воплощал бы каждого из них.

Голос дрогнул: вспоминать отца оказалось… страшно. Отца и всё, что его окружало.