Пуля в голове - Ольга Олеговна Погожева Страница 17

— Что я — его спасение. Что на небесах ему будет, что ответить, когда спросят, что же доброго он сделал. Он, мол, укажет на меня, и я стану его билетом в рай. Сеньор Флорес был набожен… и ужасен. Чем добрее он относился ко мне, тем яростнее и беспощаднее он расправлялся с остальными. Чем больше зверств творил, тем ласковее общался со мной. Это было ужасно, — голос сорвался, и Диана закрыла глаза, прижимая ладонь к губам.

Переждав комок в горле, она вновь подняла веки, отметив, что детектив Ллойд успел заказать чайник со свежим чаем и целое блюдце сладостей. Грязную посуду со стола убрали — то ли проворные официанты, кого детектив всё-таки допустил к столу, то ли сам менталист, попросту отправив всё лишнее по воздуху на кухню.

— Я слышал про мексиканские синдикаты, — первым нарушил молчание Джон. — Я ещё не сталкивался лично, но список их подвигов впечатляет. Похищения людей, вымогательства, работорговля, рэкет, наркобизнес, убийства, пытки, кровавые расправы…

— Они не щадят даже младенцев, — обронила Диана, прикладывая пальцы к виску. Зажмурилась, прогоняя настойчивые образы из головы. Дар или проклятие — никогда ничего не забывать?.. — А я смотрела. Отец заставлял… когда бывал не в духе. Он знал, как я страдаю от этих зрелищ, как я по нескольку дней прихожу в себя, и именно поэтому не позволял ни отвернуться, ни уйти. И я смотрела, как в жестоких мучениях гибнут люди, и ничего не могла сделать… Потом отец просил прощения, ещё один неотъемный атрибут его лицемерия, но тут же добавлял, что я сама виновата. Что требую от него слишком многого. И что я должна привыкать, потому что он не всегда сможет меня защитить.

Детектив Ллойд покачал головой, накрывая её ладонь своей. Неожиданно тёплой и крепкой. Диана вздрогнула, и Джон медленно убрал руку.

— Я оказалась единственным человеком, кого хотя бы иногда слушал сеньор Флорес. Иногда получалось его удержать от запредельной жестокости. Но чаще — нет. Я умоляла его подумать о душе — отец как истовый католик иногда слушал… или делал вид, что слушал… а потом я узнавала, как он расправлялся с очередными жертвами. Сеньор Фидель Флорес был чудовищем, мистер Ллойд… и он любил меня так, как любят чудовища. Лаская, когда взбредёт в голову, и терзая, если я вела себя не так, как он ожидал.

Джон Ллойд молча подвинул ей дымящуюся чашку чая. Вовремя: в горле вновь встал ком. Глотка сделать не получилось бы, но горячая кружка в ладонях успокаивала.

— «Ниньо! Всё, что я делаю, я делаю и для тебя тоже. Если ты — мой билет в рай, то я — твоё царство на земле. Я оставлю тебе такие богатства, что ты купишь всё американское правительство…», — медленно повторила Диана на испанском. — Он так и не понял… Я пыталась к нему достучаться…

— Я встречал таких людей, — мягко обронил детектив Ллойд, позволяя ей сделать большой, судорожный глоток чаю. — Чудовищная ненависть пожирает их изнутри. Они бы и хотели, но уже неспособны получать удовольствие никаким другим способом. Вот и приходится… насыщаться чужой болью… Mal que no tiene cura, quererlo curar es locura…

(«Стараться вылечить зло, которое не имеет лечения — это безумие», — исп.поговорка).

Диана удивилась, отставляя чашку.

— Вы говорите на испанском?

— Учил в университете, — коротко улыбнулся лорд Ллойд. — Я хотел говорить на языке матери. Я так и не спросил, женился ли отец на ней по любви или из-за большого состояния. Испанская аристократия — всегда выгодное предприятие…

Диана улыбнулась.

— Угодили?

— Моя мама тоже погибла, когда мне едва исполнилось четыре, — усмехнулся Джон Ллойд. — Это я позже подсчитал. А тогда я просто скучал, но никто не говорил мне, когда она вернётся.

Диана грустно покачала головой.

— Выходит, и у вас выдалось безрадостное детство.

— По крайней мере, я не бежал через мексиканскую пустыню к американской границе, — вежливо отдал пальму первенства детектив. — Как вам удалось?

— Мне повезло, — Диана потянулась за конфетой, пошуршала обёрткой. Есть не хотелось, но зато получилось занять руки. — Отец развязал войну с другим влиятельным человеком и отправил меня подальше от кровавых разборок. Вот только нашу машину взорвали недалеко от границы. Погибли водитель, оба телохранителя и горничная, которую я захватила с собой уже после того, как мы покинули особняк отца. Сеньор Флорес о ней не знал, поэтому решил, что обгоревшее тело принадлежит мне. Меня сочли мёртвой — об этом я узнала из мексиканских газет много лет спустя. Вы можете проверить в Центральной библиотеке, у них есть копия. Ищите «смерть сеньориты Дины Флорес», об этом трубили целый месяц. А о том, какую кровавую баню устроил отец взрывателям — писали ещё полгода.

— Как же вы спаслись? — поразился Джон Ллойд, отставляя собственную чашку. Сочувствие детектива не распространялось на конфеты — рядом с ним громоздилась целая гора обёрток. При этом слушал менталист внимательно, практически не разрывая цепи взглядов.

— Это произошло на заправке, — вздохнула Диана. — Я отлучилась в дамскую комнату, а когда услышала взрыв, всё поняла. Я сбежала через чёрный выход, захватив лишь сумку и бутылку воды. Работников станции, как я читала, застрелили сразу, как взорвали наш «Форд», так что это, пожалуй, оказалось верным решением… Потому что, мистер Ллойд, к тому моменту я предпочла бы смерть, чем жизнь в безумии, которым окружил меня отец.

— Понимаю.

— Я просто шла, — бесцветно продолжила Диана, опуская руки с чашкой прямо на колени. — Кажется, на третий день я упала и больше не поднялась. Помню, как радовалась, умирая, — Диана слабо улыбнулась, на миг прикрывая глаза. — Ведь я всё-таки вырвалась из рук отца. А небеса меня не пугали — ведь я шла к Господу. Ещё немного — и я бы снова встретилась с мамой…

— Какой ужас, — пробормотал Джон Ллойд.

— Что вы, мне очень повезло, — мягко возразила Диана. — Меня нашли рейнджеры, притом очень скоро. Несмотря на грязь, пыль и порванную одежду я всё-таки показалась им местной: нелегальные иммигранты обыкновенно одеваются иначе, пробираясь через пустыню. Кроме того, я прекрасно владела английским: отец нехотя нанимал мне британских учителей. Я сказала, что не