Олег Борисов - Henker - Палач Страница 16

— Пшел вон, блохастый! Задавлю, скотина!..

И перепуганный пес рванул прочь, в глубину будки, подальше от страшилища, протопавшего гиганскими шагами мимо. Скрипнул еще один забор, и с другой стороны испуганно заверещал женский голос, перекрытый все те же рыком… Палач шел по следу…

За длиным широким столом дружно подняли стаканы, пробормотали слова приветствия и на одном вздохе опрокинули внутрь луженых глоток самогон. Помолчали секунду и зашипели сдавленно на все лады: "Ох, хорошо пошло". Руки потянулись к щедрой закуске, как вдруг чертиком из табакерки в центр изобилия выскочило что-то коряво-криволапое. Выскочило, чтобы заверещать на остолбеневших мужчин:

— Крок, крок, кроко-кок!

Крохотное чудовище блеснуло в ярком свете газовых ламп черными глазами-бусинами, лязгнуло пастью и дерзко засеменило по середине стола, недобро поглядывая по строронам. Добежав до края столешницы, мотнуло хвостом и ощерилось напоследок. Стремительный прыжок — и только слабый дымный след пополз вверх по фанерной стене, отмечая, куда исчезло порождение Тени.

Компания медленно зашевелилась, в руках появились пистолеты и ножи. Но твари уже не было, от нее остался лишь холодный страх, мелкими каплями побежавший вдоль позвоночника. Вроде как пронесло, да спасут всех пресвятые мать и…

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ввалился Клаккер, с перекошенной от суматошного бега рожей. В правой руке — тесак, в левой — обрез. И пускающие яркие зайчики "банки" очков, из которых выглядывал слева налитый красным похмельем глаз, а справа — сползающая все ниже синева "подарка от всей души". Сидевшие за столом мелкие и крупные воротилы криминальной Изнанки окаменели. Два порождения сумасшедшего мира за столь краткий промежуток — как-то уж слишком.

— Я… Это… Пробегало? Такое маленькое, с зубами.

Самый старый и мудрый прокашлялся и подал голос:

— Да. Только что. Туда…

— Ага… Так я за ним… Вы уж простите… А то парнишку порвали, надо бы поквитаться.

— Конечно… Пару минут как ускакала, зараза. Вон, даже метка на стене…

Палач бочком протиснулся вдоль стены, стараясь лишний раз грязным плащем не задеть замерших мужчин. Потом присмотрелся к исчезающему пятну и саданул ногой по жалобно треснувшей фанере. Уже проломив себе дорогу дальше, замер на секунду, повернул "лягушачью" морду и повторно извинился:

— Так я это… За ней… А то ведь порвала, гадина… Вы не обижайтесь, в следующий раз зайду, да… И за Ткача извините, сильно он меня на куски порезать хотел. Вот я и осерчал… Чуток…

Тот же мудрый голос из угла просипел:

— Да мы не в обиде. Ты зубастого не упусти, это важнее…

— Само собой… — Клаккер сунулся в дыру, но через секунду голова вынырнула из тени, чтобы уставиться на бледного как смерть Сивашова, неделю назад требовавшего смерти охотника. — Ноги как, не беспокоят? Нет? Это хорошо. А то если что, ты лишь намекни, я в гости загляну. Чтобы уж окончательно. И чтобы до гробовой доски. А то ходят всякие, на тебя пальцем тычут. Вроде как обидел кто, вот и жалобишься… Ну ладно, это я так, чтобы не забыть по ходу дела…

И палач исчез окончательно, оставив после себя сквозняк и грохот слетевших в темноте очередных дверей.

Через пять минут в полной тишине все тот же старый и мудрый медленно налил себе стопочку, опрокинул в рот и процедил, не глядя на еле живого контрабандиста:

— Не знаю, как обществу, а мне этот психопат нужен. Пока. Это он за мелкой дрянью гоняется, словно ошалелый, а огромную тварь у хозяйки "Капитанов" голыми руками придавил, да еще гранатами накормил от души… Поэтому я за все общество не скажу, но мои люди солдатика трогать не будут. И другим не посоветуют. По мне — черт с ним, с Ткачем. Зато в Городе спокойно стало, даже можно по ночам зимой по улицам ходить… В кабаках не протолкнуться, бордели до утра не закрываются… Поэтому — я голосую за перемирие. Пусть своим делом занимается. А счеты сводить — повременить требуется… Ясно излагаю, Сиваш?

Сходка синхронно закивала головами, словно их дергали за одну общую веревочку. Затем повернулась к мрачному мужчине, вперив в одинокую фигуру десятки трезвых злых глаз.

— Ты внятно скажи, чтобы общество слышало. Все понятно?

— Да, — выдавил через силу контрабандист.

— Вот и хорошо. До лета подождем, не горит. Знающие люди шепчут, что палачу требуется смену подобрать, молодых подготовить. Пусть щенков натаскает. Как Город новыми людьми прикроет, так к твоему вопросу и вернемся…

И головы закивали вновь…

У широко распахнутых ворот толпились разномастные чиновники, блестя в неярких солнечных лучах погонами, планками наград и прочим бюрократическим позументом. Удивленно покосившись на столь странную группу встречающих, Клаккер протолкался внутрь, кивнул знакомому унтеру и загремел сапогами по лестнице. Уже наверху его притормозил Шольц, мрачный и взъерошенный:

— Не спеши, никуда твой зверь не денется.

— Так он меня на пару шагов всего обогнал!

— Я знаю, сам его видел. Но без специального разрешения в комнату нельзя.

Палач начал заводиться. Измотавший заполошный бег никак не способствовал бодрости духа и долготерпению, растраченному в прыжках через чужие заборы.

— Да? Может, мне вообще бляху тебе вручить и домой, цветочки выращивать? Там — тварь, которая крови уже попробовала. Опоздаем, получим еще одного покойника.

— Покойника мы уже получили. С чего бы сюда половина городской полиции сбежалась? Чей дом — знаешь?.. — Шольц покосился за спину, где сновали высокопоставленные чины, потом посмотрел на одеревеневше с мороза лицо собеседника и потерянно простонал: — Ну, убивец, ну нельзя же быть таким обладуем… Мы у бургомистра дома, слышишь? У того самого, что занемог и позорной отставки дожидался.

— Хоть у черта в ступе, — продолжал дуться Клаккер. — Кроку без разницы, какую должность человек занимает. Вцепится в глотку — и бывай.

— Ну, хозяину дома это уже не повредит. Слуги два часа тому назад нашли его мертвым. Скрючился в кресле и даже чуток пованивает. Так что — охолонь, приказано наместника ждать. И никуда твой клиент не денется. Рядом с покойником на столе скачет, хвостом машет.

— Да? — охотник не поленился, пропихался поближе к закрытым дверям, приник к замочной скважине и замер на минуту. Потом с трудом разогнулся, удовлетворенно кивнул и закрутил головой, пытаясь найти местечко потише. Но спрятаться от нахлынувшей суеты не успел — по лестнице уже гремела сапогами процессия.

Черный костюм наместника мелькнул в начале коридора, а миг спустя «разящий перст Императора» уже внимательно слушал краткий доклад старшего обер-крейза. Найдя глазами высокую фигуру палача, жестом поманил к себе и распорядился: