Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ] Страница 17

Когда-то, давно давно, в другой жизни, а может на другой планете, он был молод, даже красив, как говорили те немногие девушки, с которыми он успел свести знакомство. Теперь не верилось, что было это всего два года назад.

Он шел уже много дней. Сколько, он уже и не знал. Все дни похожи один на другой, как похожи друг на друга распадки, которые он пересекал, деревья, под которыми ночевал. Временами ему начинало казаться, что он кружит на месте. Тогда он останавливался, прислонялся к стволу дерева, или просто садился на землю, и определял направление. Он знал, как без компаса определить стороны света. Когда-то он прочел много книг, написанных знаменитыми путешественниками, он и сам хотел стать путешественником. Ему даже удалось поступить в Университет на геологоразведочный факультет. При поступлении он утаил, что отец его был осужден в тридцать восьмом, да так и сгинул. В анкетах писал просто, нет отца, и все. Потом это открылось, когда шло следствие, и лишние годы добавило к тому сроку, что ему дали. А дали ему столько, что если бы он все это отсидел, вернулся бы уже не молодым человеком.

Уже учась в Университете, сдружился он с одним парнем, отец которого преподавал историю в педагогическом институте. Часто бывал у друга вечерами, и предположить не мог, что отец его перейдет кому-то дорогу на своей кафедре. В доносе указывалась и преступная связь его с сыном, когда-то осужденного, врага народа. О причине доноса догадаться было нетрудно; мстительная бездарность позавидовала своему талантливому, преуспевающему коллеге.

Сначала юный зэк еще надеялся, что стал жертвой ошибки, и скоро все выяснится, его отпустят на свободу, предварительно извинившись, как он это не раз видел в кино, но время шло, а ошибка не выяснялась. А потом следователь показал признания отца друга. В чем только тот не признавался! И в том, что во время войны работал на германскую разведку, и в подрывной деятельности после войны, и что продавал стратегические секреты американской разведке. Что мог продавать разведке заурядный кандидат исторических наук?.. Ну, подрывная деятельность, понятно. Он доказывал, что андроновская культура не имеет никакого отношения к предкам славян, но лучше бы он доказал, что как раз андроновцы и дали начало славянской расе. А значит, славяне испокон веков жили в Сибири. Тогда бы и в подрывной деятельности его обвинить было трудно. А главное, он писал, что в его шпионской банде видную роль играл приятель сына.

Следователь обещал, что за чистосердечное признание и раскаяние срок будет меньше. Из-за упрямства ли своего, из-за сознания своей невиновности, а может, из гордости, он замолчал совсем. Хоть второй следователь, ночной, и орал на него, и бил ногами по самым чувствительным частям тела, он молчал, стиснув зубы. Размотали ему на полную катушку, он с трудом заучил номера статей. Попав в лагерь, и окончательно осознав, что никто не пытается выяснить правду, да и никому она не нужна, даже больше, если бы она и стала известна, казалось ему, это вызвало бы неудовольствие, неприязнь к нему, и еще бы увеличило его вину перед кем-то. Но перед кем-то, в чем-то, виновен же он! Иначе, за что его поместили в это огороженное колючей проволокой пространство? Потому как, не может такого быть, чтобы большинство людей в лагере сидели ни за что, одни уголовники сидели не за мифический шпионаж, а за конкретные воровство и убийства.

На вторую весну он пошел в побег с уголовниками. Не знал он, что это у них называлось — "побег с коровой". То есть, "коровой" он как раз и был. Его должны были съесть, если подопрет. Только, не предполагали уголовники, что он пойдет на север, вместо того, чтобы пойти с ними на юг. Незаметно отстав, он рванул по азимуту в сторону Вилюя. За полмесяца отмахал по тайге без дорог и троп больше пятисот километров, питаясь нежными весенними травами, птичьими яйцами, кедровыми орехами из бурундучьих запасов, частенько мышами и лягушками. Вот когда пригодились знания, почерпнутые из книжки, дореволюционного издания, найденной им когда-то в университетской библиотеке. Там говорилось о том, какие дикорастущие растения народы, населяющие Сибирь, употребляют в пищу. Добравшись до Вилюя, он намеревался сплавиться до Лены, потом дальше, до ее низовьев, где, он знал, были еще такие места, куда пока не добрались не только суды неправедные, но и праведные блюстители закона, не могущие, да и не желающие, навет от правды отличить. Нижнюю Тунгуску он переплыл на двух бревнах, кое-как скрученных ивовыми прутьями. В низовья Енисея сплавляться было совершенно бессмысленно, потому как там гуще всего стояли лагеря, по рассказам бывалых зэков. Найти бы укромный уголок в какой-нибудь забытой Богом и людьми деревеньке или в стойбище тамошних, пока не шибко цивилизованных людей, затаиться и жить. Только бы жить на свободе!

Он шел, обходя даже стойбища эвенков, да и пустынна весенняя тайга, нечего делать в ней добытчикам-промысловикам, таежные жители в это время предпочитают отсиживаться по обдуваемым ветрами береговым кручам, спасаясь от комарья и гнуса. А попадать в лапы вертухаев, ох, как ему не хотелось! Во время побега, уголовники убили охранника, и он знал, что за такие дела, если не расстреливают, то к сроку добавляют минимум десятку. Но ты уже не благородный политический, а что ни на есть чистейший уголовный элемент. Не чаял беглец повстречать двух геологов. Вернее, не он с ними повстречался, а они наткнулись на него, когда он, выбравшись из тайги на речной берег, с которого ветер сдувал гнус, спал, вконец измотанный последним переходом.

Проснувшись, и увидев сидящих с ним рядом двоих бородатых людей, он поначалу испугался, но тайга научила хитрости. Тем более что в тех лохмотьях, в которые превратилась его одежда, узнать тюремную робу было абсолютно невозможно. И он принялся вдохновенно врать, что он охотник-промысловик, что его лодка перевернулась на реке, что он с трудом выплыл, а его добро утонуло; хотел, мол, перебраться в верховья Нижней Тунгуски, но теперь хочет вернуться назад. Куда "назад", он не сказал, да геологи и не спрашивали. Поверили они ему, или нет, он не понял, но они тут же, не сходя с места, предложили ему поработать в партии взамен сбежавшего рабочего. Обязанности необременительные для таежного жителя, ухаживать за двумя лошадьми, навьюченными припасами и нехитрым геологическим оборудованием. Он сумел сдержать радость, даже сил хватило на то, чтобы сделать вид, будто размышляет. Ведь это была такая удача, о которой он и помыслить не смел. В конце сезона он мог заполучить какую-нибудь бумажку, удостоверяющую личность, а с ней — хоть куда…

Поскольку он был измотан до предела, геологи остановились на внеочередную дневку. Сообща собрали дров для костра и принялись варить обильный обед.