Проникающий в сны - Женя Ли Страница 2

еду. Было на удивление вкусно. Я смотрел на Джеффри: на его идеально уложенные каштановые волосы, на его костюм — простой, добротный, но сшитый на заказ, на его артистически выразительные руки. И думал: как часто ему приходилось готовить самому и зачем бы ему это делать — ведь есть личный повар. Казалось, я неплохо знаю крёстного. Но так ли это на самом деле? Правда, мне было известно то, что Джеффри скрывал ото всех. Я узнал случайно и во сне, и от того чувствовал себя виновным — словно подсматривал. Да так оно и было. И я не признался Джеффри — ведь тогда… неловко стало бы не только мне.

Лишь когда я справился с омлетом, крёстный заговорил снова:

— Мне не нравится, что ты живёшь совсем один. Я понимаю — ты уже давно взрослый и мужчине нужна независимость; понимаю, что ты не хочешь больше жить в монастыре у Оливера, но… как насчет Ланкастер Холла?

— Я не хочу тебя стеснять, — хотя на самом деле мне не хотелось быть настолько под присмотром, пусть даже таким неназойливым, как присутствие крестного.

— Меня стеснять? — Джеффри поднял бровь, — Ты, и правда, думаешь, что можешь стеснить меня в моём особняке? Даже если бы ты женился и заимел кучу детей — и тогда хватило бы места всем!

И, вздохнув, добавил:

— Я был бы только рад, Виктор. Правда. Ты ушёл из монастыря, но всё равно живёшь как монах — сидишь целыми днями среди книг, клея, красок и прочего!

— Но я — переплётчик, реставратор. Это моё ремесло. И оно мне нравится, — я пожал плечами, — В любом случае, ничего другого я не умею.

— Я не об этом. Думаю, ты знаешь, — Джеффри взглянул на меня с укором.

Да, я знал. Мне было уютно в моём мирке среди книг. Они не лгут, не лицемерят, не убивают. И никогда не бросят. А ещё они не видят снов. Люди были лишены всех этих достоинств.

Крёстный молча ждал моего ответа и не отводил взгляда. Не потому, что ему нравилось поучать и воспитывать — совсем нет; и делал он это крайне редко. Он любил меня. И потому беспокоился.

— Джеффри… — я заерзал, подбирая нужные слова, — Просто… дайте мне время. Научиться жить самостоятельно и вне монастырских стен.

Джеффри медленно кивнул:

— Только не уходи в себя, пожалуйста. Если захочешь поговорить или ещё что — можешь звонить и приезжать в любое время суток.

Я попытался отшутиться:

— А если ты будешь не один?

Джеффри улыбнулся:

— Для тебя я всегда свободен.

Когда крёстный ушёл, стало невыносимо тихо. За окном по-прежнему шумел город, но он не заглушал отсутствия человеческих голосов. Может быть, и правда, стоило поехать с Джеффри? Я знал, что не в тягость ему, но ведь это так по-детски — бегать за старшими. И ему, и Оливеру уже давно пора перестать нянчиться со мной. Мне двадцать пять, я уже четыре года живу один и вполне себя обеспечиваю. Но на самом деле, я был благодарен им за эту заботу — я нуждался в семье не меньше, чем оба моих опекуна. В силу разных обстоятельств, каждый из нас остался один на свете, и друг для друга мы были единственными близкими людьми.

Квартирка, в которой я жил, была на втором этаже старого здания — прямо над моей мастерской. И то, и другое я арендовал — Джеффри отговорил меня приобретать недвижимость, пока я не решу точно, где хочу жить и, возможно, не обзаведусь семьёй. От родителей мне остались небольшие сбережения, которые крестный сохранил для меня и преумножил. Он же, по моей просьбе, продал коттедж, где жила наша семья. После того, что случилось… я не мог и не хотел туда возвращаться. Так что, Джеффри нашёл мне это жильё. С тех пор я старался как можно реже беспокоить крестного и обрести хоть какую-то независимость и самостоятельность. Джеффри это понимал и не вмешивался. Разве что присылал клиентов из числа своих друзей.

Кстати о клиентах… Я проспал три дня, а ведь на мне два заказа. Тем более, что последний был от очередного знакомого Джеффри, и подвести крёстного я не мог. Ничего, раз уж возомнил себя спящим красавцем, могу и ночью поработать.

Я спустился в мастерскую, взял нужную книгу и принялся ее осматривать. Она была в хорошем состоянии — нужно лишь подклеить несколько страниц и обновить переплет.

Погрузившись в работу, я забыл об одиночестве: запах старой бумаги, клея и красок дарил умиротворение. И под утро я всё же заснул.

Я почувствовал липкое прикосновение к своим губам, попытался их разомкнуть и не смог — рот был заклеен клейкой лентой. В этот же миг меня сдёрнули с кровати. Их было двое — здоровых крепких мужчин, и один из них тащил меня прочь из комнаты. Отпустите меня! Немедленно!! Я крутился и брыкался.

— Тише, парень. А то придётся тебя успокоить

Вниз по лестнице — из детской на первый этаж. На встречу выбежала мама. Мама! Мама!!! Она пыталась отобрать меня у громил. Один из них оттолкнул её. Не смейте! Не троньте ее! Мама упала, соскользнула вниз по лестнице. Ударилась головой о стену. Меня пронесли мимо. Я вертелся, изо всех сил стараясь освободится или хотя бы увидеть маму. Мне удалось. Она лежала неподвижно, голова повёрнута, и с губ стекала струйка крови. Мама! МАМА!!!

Я проснулся от своего крика. Сел в постели, всё ещё не понимая — что это, что это было?! Это не мой сон. Он не мог быть моим. Я не создавал его! Я не хотел видеть этого!!! И… я не видел тогда. Меня даже не было дома — тем утром я сидел с отцом на берегу реки… И видел я его смерть, а не матери. Значит ли это… о, Боже… я видел сон Анри?! И если так — то он жив!!! И где-то поблизости?! Как бы я хотел, чтобы так оно и было. Но если это сновидение моего брата, если Анри вошёл в мой сон… почему он не заговорил со мной?! Наверное, это был тот редкий случай, когда мы оба именно спали — а не создавали сны. И я видел кошмар Анри. Но что мне делать теперь?! Тринадцать лет назад полиция искала его. И даже частные детективы, которых нанял Джеффри. Так что могу сделать я, спустя столько лет? Я даже не знаю… как он выглядит теперь.

Я вскочил и достал из шкафа альбом с фотографиями. Вот они — последние семейные снимки: отец обнимает маму,