Одна птичка начирикала - Злата Иволга Страница 23

— Да что вы вообще думаете! ― завопила вдруг свидетельница. ― Я честная женщина и не мешаюсь со всякой навьей дрянью! Есть еще всякие, хотели Ворона женить на себе. Спали и видели, как бы зельем приворотным опоить, к колдунам таскались. Могу назвать имена, к лешему лысому! Вон боярыня Ярослава, даром что больно знатная и нос кверху держит! Да и сама Чернава колдовством баловалась, боялась, как бы Ворон не бросил ее. А вы меня жмете! И Путяту этого потрясите, рожа у него сильно паскудная!

Всеобщими усилиями дознаватели утихомирили Бажену и, видимо, выпроводили вон. Допрос закончился, и Лют, встав на четвереньки, тихо уполз со двора, поборов искушение захватить с собой курицу.

***

— На сегодня все. Я с ног падаю. ― У господаря Тура Светозаровича был затравленный вид.

— А я вас предупреждал, ― покосился на него Третьяк. ― Здесь у нас еще не такие людишки водятся.

— Мы должны спасти уважаемого Ворона, ― с неожиданной горячностью выпалил Тур. ― Это… боги не допустят этого. Почтенный Булат заболеет, если узнает.

Главный черноградский дознаватель без труда понял, о чем речь.

— Вы сами слышали, не желает она замуж за Ворона. А почтенному Булату следовало держать сына при себе, раз такое дело. Мда… столичной боярыне лучше не знать о житье-бытье ее будущего мужа. ― Третьяк развеселился. ― Ради нее-то Ворон вряд ли бы стал убивать.

Тур с ужасом посмотрел на собеседника, но увидев, что тот шутит, перевел дух.

— Завтра я должен встретить боярыню Ярославу Мирославовну. И еще зайти в храм Велеса. Негоже почтенных жрецов в отделение тащить.

Третьяк, отсмеявшись, сосредоточенно складывал бумаги на столе.

— Как вы думаете, кто из них? ― спросил Тур.

Черноградец пожал плечами.

— Я думаю, что меньше знаешь, крепче спишь, но с нашей работой это неосуществимо. Год назад я считал, что Путята вполне мог исхитриться уйти из кабака, вломиться к Чернаве, ударить ее по голове и преспокойно вернуться. Гости были к тому времени пьяны в дым, а работники не посмели бы ослушаться Путяты и выдать его. Возможность у него была. Но, признаться, причина от меня ускользает. Зачем Путяте Чернава?

— Был пьян, хотел свести счеты с Вороном, ― сказал Тур.

Опять эти его фантазии.

— Не было у них счетов, ― терпеливо пояснил Третьяк. ― Мы проверяли. И, кстати, на дело Путята пьяным не ходит.

Тур изумленно воззрился на черноградского дознавателя, и тот смущенно кашлянул.

— Ну, так говорят.

— Понятно. Если придется хватать Путяту, я вызову помощь из столицы.

— Найдете причину убийства и доказательства ― вызывайте хоть великокняжескую дружину.

— Хорошо. Давайте немного сосредоточимся.

Третьяк подумал, что они уже получили на сей день свою долю этого действа, но промолчал.

— Есть два предположения ― или с Вороном свел счеты Путята и его подручные, или женщины самого Ворона. Это более менее ясно. С одной стороны, Бажена, а с другой, я почти уверен, боярыня Ярослава. Водила дружбу с Вороном и собиралась за него замуж. И она более подходящая партия для вдовца Ворона.

— Позвольте с вами не согласиться, ― откликнулся Третьяк. ― Родовита и одна из первых красавиц, все верно. Только за душой у нее ни гроша. Род разорился.

— В любом случае, в нее верится больше, чем в Бажену. Булат скорее мог согласиться на брак сына с родовитой бедной боярыней, чем с… ― Тур помотал головой. ― Да, еще попрошу обратить ваше внимание на упоминание колдунов. Кистень здесь может быть ложным следом, а убили с помощью колдовства. И перья эти на ритуал указывают. Люди часто пытаются устроить судьбу с помощью высших сил.

Третьяк слушал Тура и тоскливо смотрел на стену. По стене ползла очередная треклятая муха, а по шее дознавателя полз пот. День снова был мучительно жарким.

***

К ночи Лют успел основательно набраться в кабаке и попотчевать друга Житко дневными приключениями. Друг кивал головой и сыпал версиями не хуже дознавателей. По его словам, душегубом выходил Ворон, который стащил кистень у Путяты, чтобы хитро подставить его.

— Заколол двух медведей, ― сказал Житко, вытирая губы рукавом и посмеиваясь. ― От жены избавился и Путяту чуть не подвел под казнь. Только Путята все равно вывернулся. И теперь вывернется. И если узнает о делишках Ворона, то рыбы в озере славно попируют.

Конечно, сидели они не в заведении вышеупомянутого кабатчика. Иначе бы поостереглись обсуждать такие дела.

Лют фыркнул в кружку, и пена полетела на стену, и без того уже липкую и грязную.

— А чем Путята-то Ворону не угодил?

— Да кто ж их разберет. Денег у обоих ― любой храм от зависти удавится, вот и не поделили что-то. Вон муж покойный твоей брательницы из-за денег кучу народа в бане сжег.

Лют вспомнил события прошлого года и вздрогнул.

— И еще… ― загадочно произнес Житко и наклонился вперед. ― Я тут подумал… Ворон был с теми, кто к змею тогда ходил. Примерно тогда это и было, может, немного раньше.

— Какой еще змей? ― изумленно спросил Лют и помотал головой.

— Ты про змея не слышал? ― удивился Житко. ― Он давно поселился в лесах недалеко от города. Сидел себе, никого не трогал, скот не воровал, людей не ел, охотился на дикого зверя. Но посадник неспокоен был и решил послать пару-тройку десятка дружины, чтобы спросить у змея, чего тому надобно. Отправились два десятка посадниковой дружины и десяток наших. Вот среди них и Ворон был.

— Тридцать человек на змея? ― недоверчиво спросил Лют.

— Так не убивать же они его собирались, ― возразил Житко. ― С ними еще два жреца ― велесов и симарглов. Жрецы спорили, можно ли считать змея разумным существом и творением богов, почти равным человеку. Понятно дело, что захоти змей их сожрать, это стало бы совсем не важно. Змей большой, ему видней, кто там разумный, а кто и вкусный, ― рассмеялся Житко.

Вечно друг к ночи начинает страшные истории рассказывать. Лют допил пиво и забыл заказать новое.

— И что? Сожрал?

— Да ну, что ты, ― отмахнулся Житко. ― Пока дружинники отдыхали на теплой полянке под солнышком, жрецы беседовали со змеем. И, видимо, змей их переумничал. Говорят, даже еще в гости звал, но жрецы отказались. И так перед дружиной опозорились.

— И откуда ты все знаешь?

— Так… люди рассказывают, ― усмехнулся Житко. ― Ворон тот