Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон Страница 25

Она обводит взглядом двор в поисках матери, которую потеряла в суматохе.

– Она вернулась на склад, – говорю я ей.

Клара смотрит туда: шестеро жителей деревни удерживают пожарный шланг, направляя струю на тлеющий остов. Мы каждый месяц проводим учения по ликвидации чрезвычайных ситуаций, связанных с пожарами, так что они умело тушат пламя. Из оконных проемов вырываются огромные клубы серого дыма.

– В этом шланге давление двести бар, – недоверчиво говорит Клара. – Если струя попадет в нее, она прошибет стену.

– Я ей говорила.

– И что она?

– Сказала, что пригнется.

Клара смотрит на окна в поисках Эмори, но внутри не видно никакого движения.

– Что она там делает?

– Остается Эмори, – отвечаю я.

Жители деревни, привлеченные известием о трагедии, идут и идут на задний двор. Глядя на них, Клара понимает, что они все так или иначе пострадали. У всех видны порезы, царапины, ссадины, синяки под глазами и ушибы рук и ног. Некоторые идут, держась за бок и морщась при дыхании – у них сломаны ребра. Клару беспокоят травмы соседей, но куда сильнее она волнуется из-за отсутствия Хуэй. Если ее подруга не спит, она всегда в гуще событий, но сейчас ее не видно в толпе.

– Где она? – спрашивает меня Клара, вспоминая разбитую скрипку в общежитии.

– Хуэй больше не подключена к моей митохондриальной сети, – признаюсь я.

– Что это значит?

– Это значит, что я не слышу ее мыслей и не вижу ее саму.

Клара смотрит на мертвые тела, и ее начинает мутить от страха.

– Значит, она…

– Необязательно, – перебиваю я.

– Я не понимаю… как… если она…

Мысли обрушиваются на нее одновременно, как будто десять человек сразу пытаются протиснуться в узкую дверь.

– Где Тея? – спрашивает она наконец.

23

Раскинув руки и ноги, Тея храпит на раскладушке на дне старого бункера для боеприпасов. Она перебралась сюда много лет назад, когда обнаружила, что здесь намного прохладнее, чем везде на острове, и, к счастью, совсем нет крыс.

В руке у нее кристалл памяти, его зеленоватое свечение проникает сквозь сжатые пальцы. Вокруг разбросаны еще четыре камня; все они из Блэкхита, еще с дотуманных времен.

В период предапокалипсиса эти камни стали основной формой развлечения для человечества. Люди покупали воспоминания, как раньше покупали музыку, книги, видеоигры и фильмы. Они смотрели не спортивные передачи, а воспоминания их участников и как будто сами участвовали в игре. На несколько часов любой мог стать солистом рок-группы или участником порнозабавы.

Конечно, не все было так безобидно. Например, серийные убийцы продавали свои воспоминания на черном рынке, чтобы оплатить свою защиту в суде. В некоторых странах даже пошли на декриминализацию торговли воспоминаниями об изнасилованиях и сексуальной эксплуатации детей. В других странах пытались запретить сами технологии изъятия и последующего копирования воспоминаний, но человечество трудно заставить отказаться от удовольствий, даже самых низменных.

Каждую ночь Тея проводит в прошлом, где летает суборбитальным транспортом на работу в офис в Сингапуре или клонирует мертвых домашних животных в ветеринарной клинике. Обыденность этих воспоминаний ее не смущает. Все, что угодно, лишь бы не этот остров.

Я учила ее находить радость в окружающей красоте, но Тею никогда не интересовала природа. Ей нравились города. Она скучает по их шуму, по небоскребам, по безмолвным линиям уличного движения над головой. Ей не хватает возможности видеть в толпе лица друзей. Она хочет пить по утрам кофе, есть копчености и носить одежду, от которой не чешется тело. Она скучает по быстрой езде и концертам на свежем воздухе, под ярким светом прожекторов. Ей не хватает спорта и чернильно-черных экранов.

Крики пожарных наверху и шум хлещущей из шланга воды наконец вырывают ее из сна.

Зевая, она разминает шею, выпрямляется и едва не вскрикивает от боли. Ее ладони сплошь в кровавых мозолях, часть из которых лопнула, ноготь на большом пальце сорван. Запястья и предплечья покрыты большими фиолетовыми синяками.

Видимо, перед сном она пыталась залечить свои раны: на полу валяется раскрытый рюкзак, разбросанные тетради, аптечка первой помощи и всякая всячина. Рядом с ней еще одна сумка, с чистой одеждой, как будто она собиралась куда-то уезжать.

Нахмурившись, Тея стягивает с себя футболку. Та покрыта засохшей кровью, видимо чужой: крови слишком много, чтобы принадлежать одной Тее.

– Что произошло ночью? – спрашивает она заплетающимся языком.

Последнее, что она помнит, – это как Хуэй спустилась в ее бункер и попросила разрешения переночевать у нее, потому что не хотела идти в общежитие и видеть Клару.

Тея пытается вспомнить, что было потом, у нее ничего не выходит, и ее охватывает смятение.

– Это ты все стерла? – спрашивает она, испытывая странное ощущение, как будто в голове у нее все перевернулось вверх дном.

– Не только у тебя, – признаюсь я. – У всех, с начала комендантского часа.

Тея надавливает на глаза костяшками пальцев, пытаясь разобраться в происходящем. Раньше стирание воспоминаний было таким обычным делом, что продавались даже молочные коктейли, способные вычеркнуть из памяти целые дни. Люди пили их, чтобы забыть об унизительных поступках, которые совершали в состоянии алкогольного опьянения, или о скучных свиданиях, на которые они ходили. Если кому-то сильно нравился какой-то фильм, человек мог подтереть себе память, чтобы посмотреть его заново, как в первый раз.

К сожалению, рецепты препаратов, необходимых для безопасного проведения операции, утеряны, и, хотя я умею выжигать нейроны, теперь это стало сложнее, и уровень смертности сильно повысился. Даже если я провожу операцию успешно, объект теряет сознание на несколько часов, а потом неделю страдает от головных болей.

– Только Ниема могла приказать тебе стереть память всем нам, – говорит она, медленно складывая кусочки мозаики. – Зачем ей понадобилось так рисковать?

– Она считала, что сохранить эти воспоминания будет более рискованно, – говорю я.

Тея смотрит на свою испачканную кровью одежду, и у нее начинает кружиться голова.

– Почему? – настороженно спрашивает она, явно обеспокоенная моим ответом. – Что такого опасного могло произойти за эти двенадцать часов?

– Я не знаю, – отвечаю я. – Моя память тоже отредактирована. Могу только сказать, что в настоящее время один склад горит, а остальные пусты, весь урожай на полях погиб. Все жители деревни получили травмы, многим нужна немедленная медицинская помощь. Погибли семь человек, в том числе…

Тея встает, пошатываясь.

– Где Ниема? – перебивает она. – Я должна увидеть ее, немедленно.

– Ниема мертва.

Тея падает на раскладушку, силы покидают ее.

– Сегодня утром ее тело обнаружила Эмори, – продолжаю я. – У тебя учащенное сердцебиение. Тебе следует подумать о том, как успокоиться.

Она недоверчиво качает головой.

– Ниема… Нет, это же