Гром над городом - Ольга Владимировна Голотвина Страница 26

– Это от внутренней решетки осталось, – отозвался Даххи. – Кусок петли. Решетка была двойная, но изнутри проржавела. Кто-то из наших, из стражи, решетку выломал и спер. Кузнецу продал, наверное. Давно это было. А внешняя решетка крепкая, хорошая.

– Да чтоб меня скормили акулам! – восхищенно воскликнул Ларш. – В Доме Стражи стражник спер решетку! И вынес со второго этажа! И никто его не остановил! Да что у нас за стража-то, любимые дети Хозяйки Зла! С такими стражниками и преступников никаких не нужно!

– Это же Аршмир! – поясняюще откликнулся Даххи.

Ларш глубоко вздохнул. Да, он слышал поговорку: «Кто ни разу в жизни не украл, тот не аршмирец».

– Ладно, – примирительно бросил он и обернулся к Авите. – Вот браслет. Бегом к ювелиру.

– Да почему я-то? Я художница. Вот Сверчка пошли!

Сверчок приосанился, явно готовый хоть сейчас бежать, куда пошлют. Но Ларш сурово возразил:

– Ювелир на нас обижен. Сверчка он попросту выгонит. А кого не выгонит? Или Сына Клана, или красивую женщину. То есть или меня, или тебя. А если я сам буду бегать по городу, то какой мне интерес командиром быть?

Слова «красивую женщину» несколько умиротворили Авиту (как и рассчитывал десятник). Она хмуро кивнула:

– Ладно, заверну рукав повыше...

Уже обернулась к двери, но тут Ларш добавил небрежно:

– А на обратном пути забеги на Нешумную улицу. Дом с красными воротами, на них нарисованы морские коньки. Флигель во дворе снимает певичка Нуро́са Черная Лиса из Семейства Тагини. Это там была кража, во флигеле. Покажешь ей браслет, пусть опознает. Если это подделка, то до опознания не говори ей об этом, а то вдруг откажется! Скажет: мой был с настоящими сапфирами, а этот вижу в первый раз. У нее в списке краденого значится как раз сапфировый браслет.

– Может, заодно еще куда сходить прикажешь? – ехидно поинтересовалась Авита. – Куда-нибудь подальше – за Бурый спуск, а? Или вообще до Змеиной балки пробежаться?

– Не в этот раз, – хладнокровно отпарировал Ларш. – Понимаю, тебе всё бы гулять, но в Доме Стражи тебя ждет работа, так что с Нешумной улицы – быстро сюда!

Авита оскорбленно вскинула голову, прошипела сквозь зубы что-то по-наррабански и гордо вышла за порог.

Сверчок хихикнул. Парнишка плохо знал наррабанский, но выражения, которые употребила Авита, ему доводилось слышать от матросов.

2 (2)

* * *

Мертвяга имел все основания гордиться собой.

Он, Мертвяга, да еще Айбиш Белоглазый охраняют самого страшного человека в городе!

Ну хорошо, хорошо, одного из самых страшных. И у воров есть свой главарь, и у наемных убийц. И другие серьезные люди есть в Аршмире, с ними в здравом уме ссориться не станешь.

Но только Вьямру Юркую Кошку, королеву скупщиков краденого, аршмирцы называют Хозяйкой Зла. Не дочерью, не любимой служанкой зловредной богини, а самой Серой Старухой. И не потому что собою она – седая старушонка. Нет, Хозяйка Зла может принимать любые обличья – является людям хоть мужчиной, хоть женщиной, хоть зверем... Другие есть причины произносить имя Вьямры шепотом и делать ладонями знак, отвращающий беду.

Мертвяга усмехнулся при мысли, что даже у такой бессердечной особы, как Вьямра, есть свой страх.

Старуха перебирается из дома в дом, не проводя больше двух-трех ночей под одной крышей. Раньше Мертвяга думал: это для того, чтобы враги ее не выследили. И удивлялся: разве не лучше завести дом-крепость с высоким забором и свирепыми громадными псами, привезенными из Ксуранга? Но как-то в кабаке услышал сплетню: мол, обидела Вьямра какого-то чародея. Тот на нее наложил заклятье: мол, если приживется она в доме, проведет под его кровлей больше трех ночей – тут ей и смерть придет...

Правда или нет, но теперь время от времени приходят доверенные люди, допустим, к портному или гончару и говорят: сегодня, мол, ждите гостью. Тот портной или гончар вопросов не задает. Тут же зовет жену, скликает детишек и перебирается к родне – погостить пару дней. А дом ненадолго оставляет Вьямре...

Потому и шагает сейчас Мертвяга по Малой Вороньей улочке – менять Айбиша на посту.

Нашел нужную калитку, постучал условным стуком, дождался ответного свиста (не оклика, а именно свиста) и вошел. Кивнул тощему юнцу, что откинул изнутри засов и сейчас вновь запирал калитку. Поискал взглядом: кто охраняет снаружи? А, Правая Перчатка. Или Левая, кто их разберет. С виду обычная девица, вроде рыночной торговки. Но Мертвяга знал: бывшая наемница, чужого человека в узел завяжет. Они с сестрой-близнецом хорошо работают в паре. И если сейчас он видит только одну из сестер, значит, вторая целится в него из арбалета – вероятно, с чердака.

Перчатки знают свое дело, но ближе всех к хозяйке все-таки Мертвяга. Ну да, Айбиш тоже... Они оба сильны, как звери, и за Вьямру кого угодно порвут в клочья. Но Мертвяга-то знает, кого хозяйка ценит больше. Айбиш может разговаривать, а Мертвяга – немой. И даже неграмотный, во! А слышит в оба уха. Вьямра умная, она понимает, что он не охранник, а мечта!

Мертвяга поднялся на крыльцо, постучал условным стуком, предупреждая Айбиша, и вошел в захламленную темную прихожую. Откинул длинную занавеску, шагнул в комнату.

Айбиш поднялся со скамьи, глазами показал на дверь в соседнюю комнату, сказал тихо:

– Она не одна.

Мертвяга кивнул.

Айбиш, ничего больше не объясняя, повернулся и исчез за длинной занавеской.

Мертвяга выждал, когда хлопнет входная дверь. Осторожно отодвинул занавеску. Убедился, что Айбиш действительно ушел, а не задержался почему-то в прихожей.

Только после этого Мертвяга занялся любимым делом – смертельно опасным, почти бесполезным, но таким заманчивым.

Подслушивать...

Нет, он не стал бы продавать кому-то секреты Вьямры, даже если бы и мог. Зачем укорачивать себе жизнь? И дело было даже не в обычном любопытстве. Мертвяге нравилось знать хоть что-то о запутанных делах королевы скупщиков краденого. Это приподнимало его над остальными – хотя бы в собственных мыслях. Вроде он не просто охранник, а подручный, доверенный человек.

Но этот разговор слегка разочаровал Мертвягу. Обычное дело, кто-то по уши в долгах, а просит еще денег... ага, ведь Вьямра – еще и ростовщица!

Мертвяга слышал только голос хозяйки. Гость говорил так тихо, что не понять было, мужчина это или женщина.

Охранник хотел уже бросить подслушивание. Знал он эти разговоры. Должник может как угодно умолять и