Читемо: Поэзия убийства - Филип Гэр Страница 26

— Как это? А где тогда?

— Тише, не кричи. Все хорошо. Мы в Нигде. В серой зоне, между миров.

— Дем, ты ведь шутишь, правда?

Вместо ответа Дем пошарил в заднем кармане коляске.

Я услышал щелчок кнопки, и луч фонаря неохотно разрезал тьму.

Так тупой нож пытается разрезать замороженное масло.

Тьма раздалась лениво, готовая сомкнуться обратно, пожрав желтую полоску света.

Я разглядел узкий и низкий коридор, стены в потеках красного и зеленого, и ржавую металлическую дверь в конце, сплюснутую тяжестью тьмы.

Дем толкнул коляску, и дверь двинулась мне навстречу. Луч фонаря сузился, и стены исчезли. Лишь дверь в слабом свете нарастала, будто оплавленный тьмою маяк.

Дверь приближалась неохотно, с осязаемой кожей ненавистью, буквально сочащейся в прикрытые бахромой ржавчины щели. Она ненавидела нас за наше присутствие здесь, в коридоре, и ненавидела заранее, за наш проход сквозь нее.

Против воли я забился в коляске, пытаясь своими неживыми ногами оттолкнуться от влажного воздуха — лишь бы не приближаться к ней.

Но у меня ничего не вышло.

Дем ускорил шаг. Я услышал его голос — спокойный, мелодичный, рассекающий пространство коридора и рассеивающий тьму. Язык и слова оказались мне незнакомы, но я угадал сам смысл.

Дем произносил молитву.

И дверь прыгнула к нам, словно прекратив сопротивляться.

А спустя секунду открылась, бесшумно и медленно. Так, как открывается беззубый и безгубый рот, обнажая ненасытное нутро.

И тут же заглатывая нас целиком.

***

Моя коляска стояла среди книжных стеллажей, уходящих, кажется, в саму вечность.

Пол, на вид бетонный и серый, будто бы излучал мягкий желтый свет. Потолка я разглядеть не мог — он терялся в серости мрака, чуть выше книжных шкафов.

Пахло пылью и плесенью.

Шкафы были забиты книгами. Они стояли кривыми рядами, с промежутками между переплетов, лежали на полках стопками, даже валялись на полу.

Некоторые из них слегка светились. А некоторые — даже шевелились.

Наверное, еще вчера я бы сошел с ума от открывшегося передо мною зрелища, где книги не были вещью. Все они были живыми: сейчас живыми, или живыми когда-то — а теперь уже мертвыми.

Вокруг меня лежали не книги — трупы книг. А живые книги шевелились на полках. И я физически ощущал их взгляды на себе. Именно на себе, не на Деме. Дема они предпочитали не замечать. А вот я для них выглядел отнюдь не читателем. Скорее, удобной безногой жертвой.

— Не бойся, — произнес Дем, и я оглянулся на него.

Он стоял позади, придерживая коляску. Он будто стал выше и тоньше. Серая ранее одежда, такая привычная на нем, стала почти черной. Куртка удлинилась, и теперь была перехвачена узким поясом. Лицо наоборот, посветлело.

— Не бойся, — повторил он. — Они не тронут тебя.

— А тебя? — вырвалось у меня.

Дем улыбнулся. Той самой улыбкой, которая превращала его узкое треугольное лицо в лик ангела. Присев рядом с коляской, он обнял меня.

— Меня они тоже не тронут. Куда им.

— Это и есть та самая библиотека?

— Да.

— Выглядит как-то не очень, — признался я. — И уж точно не хочется брать с полок книги и листать их. Здесь и вправду можно найти нечто полезное?

— Здесь можно найти все. Истории любых миров, времен и пространств. Любых живых и неживых существ. Любое знание, которое существует, существовало или будет существовать. Это не просто библиотека, Рекс. Ты видишь перед собой концентрацию чистой информации, которая упакована в универсальный для всех обитателей миров вид — книги. Видимый стороннему наблюдателю хаос служит отражением того хаоса, который присущ любому большому массиву информации. Вместе с тем, если ты знаешь, что именно ищешь, то легко найдешь.

Я еще раз оглядел стеллажи.

— Не представляю, как здесь искать.

— Это потому, что ты пришел сюда без цели что-либо найти. Если бы ты ставил целью найти, например, истинную историю аргонавтов или сборник заклинаний Мерлина, то чувствовал бы, куда тебе нужно идти.

— А здесь есть книги заклинаний?

— Ага. Есть даже специальный зал с книгами магических искусств.

— И они работают? В смысле, заклинания?

— Конечно, работают. А иначе, зачем нужна Библиотека?

— Но каких же тогда размеров здание, в котором мы находимся?

— Это не здание, Рекс. Библиотека — это мир. Его населяет множество разных существ, и в него попадает множество путников, таких как мы. Есть и свои определенные правила. И даже свой правитель.

— Библиотекарша? Ой, вспомнил — ты говорил, Библиотекарь. Пилат, кажется.

— Пойдем, — Дем толкнул коляску вдоль стеллажей.

— А куда?

— За книгой, разумеется.

— В зал магических искусств?

— Ага.

— Да ты шутишь?

— Вовсе нет. Нужная нам книга находится именно там.

— А что это за книга?

Ответить Дем не успел. В коридоре перед нами возникло Нечто.

Высокая фигура в алой одежде, худая, с длинными когтями на искривленных пальцах, она уставилась на меня блюдцами желтых глаз.

Разум во взгляде отсутствовал. В нем читался лишь инстинкт. Инстинкт волка, глядящего на привязанного к дереву козленка.

Очень и очень голодного волка.

А потом я вдруг понял, что на фигуре нет одежды. И алая она из-за содранной с нее кожи.

Наверняка я сошел бы с ума. Ведь я всего лишь ребенок.

Мне кажется, я сошел бы с ума, но почувствовав на своем плече ладонь Демьена, я вдруг успокоился. Мне стало тепло, и я осознал — нас здесь не тронет никто. Ни алая фигура, ни книги, ни Библиотекарь, ни кто бы то ни было еще.

Сквозь ту уверенность, которая вливалась в меня сейчас от ладони моего друга, появилась и другая — мир Библиотеки не очень-то отличается от нашего. Он живет точно так же, просто имеет немного другой облик. Улицы — проходы между стеллажами. Книжные залы — кварталы. Здесь свои города и свои жители городов, большие и маленькие. Свои хищники и свои жертвы. Писаные и неписаные законы и правила.

Наш мир, с людьми, метро и автомобилями, не добрее и не гуманнее мира этого.

Десять минут назад нас хотели убить там, за дверью. В свете холодных ламп метро, те люди, в сутанах, глядели на нас точно так же, как сейчас смотрит на меня алая фигура.

В их взглядах я не видел голода. Но видел ненависть и желание причинить боль, заставить меня страдать. И на самом деле это было страшнее, чем голод, стоявший передо мной.

Алая фигура подняла голову и встретилась глазами с Демом. Голод в ее зрачках вдруг исчез, растворился, будто действительно был материальным.

Вместо голода появилась …задумчивость?

— Здравствуй, брат, —