Ольга Михайлова - Бесовские времена Страница 27

Впрочем, некоторые, например, Бениамино ди Бертацци и Григорио Джиральди, похоже, знали об этом и раньше, ибо оба едва сдерживали хохот. Мессир Альмереджи яростно закусил губу и отвернулся. Альдобрандо отметил, что лицо величавой Гаэтаны Фаттинанти тоже оттаяло, она рассмеялась — зло и откровенно, но сам он не смеялся — донна Верджилези почему-то показалась ему хоть и глупой, но очень несчастной особой.

— Могли бы, мессир Песте, — прозвучал из-за плеча епископа сдавленный голос мессира Ладзаро Альмереджи, — и помочь синьоре…

— Я и помог, Ладзарино, — с готовностью отозвался шут. — Когда она поняла, что швабра ей не поможет, ибо коротка, она бросила её и побежала за метлой, я же, увидев, что нетопырь улетел, а панталоны висят на люстре, взял арбалет и метко сбил их. Но когда я, как мужественный Роланд, герой великого Ариосто, соорудив орифламму из швабры и искомого предмета, принёс свой трофей синьоре, услышал, что я бесстыжий негодяй и срамной повеса! Вот и совершай подвиги ради дам! Тебя же вместо награды — обольют помоями!

— Песте, умоляю, не говори о женщинах, — за спиной епископа раздался тихий, властный и насмешливый голос герцога Франческо Мария, он неожиданно вышел из боковых дверей, где уже несколько минут слушал шутовские эскапады Песте. История о панталонах и для него новой не была: третьего дня он сам полчаса хохотал, глядя на шута, шныряющего по коридорам с дурацкой хоругвью.

Все вокруг зашевелились, раскланиваясь, дон же Франческо Мария склонился за благословением к епископу.

— Ты прав, мой повелитель, поговорим-ка лучше о политике, — заявил Песте, снова оседлав стул, отделанный чертозианской мозаикой, — все мы любим порассуждать на тему, которая нас нисколько не занимает. А может, обсудим перспективы ужина в свете неумолимо приближающегося конца света? Но когда его ждать? Я говорю, естественно, о конце света. О, я вижу там, в углу, наших оракулов. Да, поговорим лучше о том, что готовит нам грядущее. Люди ничему так твердо не верят, как тому, о чём меньше всего знают, и никто не выступает с такой самоуверенностью, как сочинители всяких басен — астрологи, предсказатели да хироманты.

Пьетро Дальбено смерил шута недоброжелательным взглядом и высокомерно заметил, что не дуракам судить о законах неба, что Песте тут же признал верным и обронил, что на месте Дальбено он давно бы занялся каким-нибудь более прибыльным ремеслом, например, выпрашивал бы подаяние.

— А впрочем, что я говорю, идиот, вы ведь именно этим и занимаетесь…

Дальбено, весьма высоко ценивший свои познания, прошипел, что шут ещё заплатит за свои слова. Тот выразил удивление, почему это люди, нечувствительные к порке, так легко обижаются именно на слова? Но Дальбено, которого на миг бросило в краску, ибо слова шута подлинно отражали один из эпизодов его бурной жизни, ничего не ответил. Это молчание не было доказательством смирения, но свидетельствовало о том, что синьор Пьетро всё же гораздо умнее донны Черубины.

Тут в разговор вмешался герцог.

— Песте, если ты не доверяешь астрологу, может, тогда сам предскажешь, что будет происходить в нашем подлунном мире нынешним летом?

Чума с важностью кивнул.

— Конечно, мой герцог. В Урбино ещё около трех месяцев будет тепло, к осени, возможно, похолодает, во Франции будет наводнение или засуха, а в Египте и Иерусалиме очень вероятна жара. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что на Альбионе часто будет туманно и дождливо. Кое-где произойдут землетрясения. Более точный прогноз пока сделать трудно. Но я заметил, повелитель, что при прогнозировании уже состоявшихся событий уровень их точности возрастает! Так Чекко д'Асколи самым кощунственным образом рассчитал по звездам Рождество Христа и вывел из него его крестную смерть. Что значит знание законов неба! Правда, по этой причине в 1327 году сам он умер во Флоренции на костре. Жаль, что звезды не предупредили его об опасности составления дурацких гороскопов…

— Но прогнозы нашего уважаемого Дальбено хорошо сбываются, — герцог сегодня был благодушен.

— Да, я не откажу ему в умении хорошо сбывать прогнозы, тем более, что он на каждом отменно зарабатывает.

— Но он правильно предсказал смерть Алессандро ди Медичи!

— Quis est enim, qui totum diem jaculans, non aliquando collineet? Кто весь день метая дротик — не попадет хоть раз в цель? Алессандро — извращенец и выродок, похищавший и флорентинок, вторгавшийся в женские монастыри, отравивший кардинала Иполлито и еще десяток дружков и недругов! Его дела прогневили небо, и предсказать ему смерть я мог бы с той же вероятностью, как появление по весне листьев на деревьях.

Тут астролог открыл было рот для ответа, но вдруг поймал на себе плотоядный и лишенный всякой сентиментальности взгляд мессира Аурелиано Портофино.

— Джованни Бентивольо, правитель Болоньи, наслушавшись астрологов, приказал вырезать на камне построенной им башни его дворца слова: «Его звезды и его заслуги обеспечили ему все мыслимые блага» — и это за несколько лет до изгнания, — назидательно проговорил инквизитор, даря астрологу ещё один напряженный взгляд, — никакое сочетание звезд не может принудить к чему-либо свободную человеческую волю, как не может оно предопределить Божью волю. Ваши законы неба являются ересью. Vir sapiens dominabitur astris, мудрый правит звездами, мне хотелось бы, чтобы вы это понимали…

Дальбено торопливо ретировался.

— А вы не верите в судьбу, мессир Грандони? — донна Белончини приблизилась к ним и теперь пожирала Грациано взглядом, от которого всем телом вдруг содрогнулся и инквизитор, испуганно заморгавший и подавшийся назад.

Песте оказался сильнее духом.

— Не знаю, что и сказать, донна Белончини, — задумчиво проговорил он. — Бог дурака — это Случай, Судьба же — богиня-покровительница женщин, и она права, помогая именно тем, кто не в состоянии о себе позаботиться. Но мне-то что за резон в неё верить?

Синьора окинула мессира Грандони новым похотливо-восторженным взглядом. Было похоже, что все, что ни обронил бы шут — казалось ей перлом остроумия. Грациано обменялся мученическим взглядом с Портофино и горестно вздохнул, а Альдобрандо Даноли подумал, что, кажется, он и сам понимает теперь причины неприязни мессира Джезуальдо Белончини к шуту Песте.

Глава 5, в которой Песте продолжает кривляться, Альдобрандо Даноли задается горестными вопросами, а мессир Портофино проявляет всю меру своего гнева

…Видимо, епископ попросил у дона Франческо Марии аудиенции, потому что все служители церкви вскоре исчезли в герцогских покоях. Придворные же разделились на группы, и в каждой шёл свой разговор.