Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон Страница 29

Правда, это не объясняет, как ее тело оказалось потом на складе, но требовать ответов на все вопросы разом – это уже жадность.

С хрустом шагая по гальке, Эмори находит просвет в ряду лодок.

– Странно, «Широкого днища» нет на месте, – бормочет она. – Как же Ниема вернулась в деревню без лодки?

Она ждет, что я сообщу ей те сведения, которых ей недостает, потом вспоминает, что я этого не сделаю.

С разочарованным вздохом Эмори заглядывает под каждую лодку по очереди, осматривая их внутри. Она думает, что, может быть, ей повезет и она найдет нож, но его здесь нет. Скорее всего, он остался в лодке, где бы та ни была сейчас.

Эмори даже проводит пальцем по острому краю ближайшего якоря, спрашивая себя, уж не он ли всему виной.

– Она могла споткнуться и… – говорит Эмори, но тут же отбрасывает эту мысль. – Нет, края слишком широкие.

Она поворачивается к веслам, которые сложены в кучу прямо на гальке. Но нет, они слишком тупые и широкие, ими невозможно нанести ту рану, которую она видела. Значит, это был нож. Больше ничего не подходит.

Потягиваясь, Эмори поднимает лицо к облачному голубому небу. Волны лижут гальку, чайки с криками кружат в воздухе. Если бы не ее непереносимость лжи, она убедила бы себя, что сегодня самый обычный вторник.

Она устремляет взгляд в море, щурясь от яркого света.

Что это, туман стал ближе?

Сколько она себя помнит, туман всегда был за дальней стороной песчаной отмели. Сегодня он касается ее. Эмори поднимается на пирс и идет в его дальний конец, чтобы лучше рассмотреть стену тумана. Ее глаза все еще слезятся от дыма, которым она надышалась на складе.

Пенные брызги падают на ее голые ноги, на дохлых рыбин и мусор, качающийся вдоль стены, включая десятки пластиковых бутылок, – океан до сих пор регулярно выносит их на край света. Конечно, когда здесь швартовались боевые корабли, море наверняка выглядело еще хуже, но и сейчас здесь не особенно уютно. Обычно жители деревни убирают этот мусор по утрам, по пути на фермы, но сегодня им не до него, конечно.

Перешагнув через «гнездо» из простыней, в котором она спала сегодня ночью, Эмори подходит к концу пирса.

Она прикрывает глаза ладонью, очень стараясь смотреть прямо на туман. Лучи солнца по-разному преломляются в нем в течение дня. Вот сейчас утро, туман совсем белый, поблескивает. Как будто над водой колышется занавес из паутины.

Так стал он все-таки ближе или нет?

Непонятно. Может, это просто игра света? Ниема учила их, что барьер, сдерживающий туман, неуязвим. Правда, его можно отключить, но сделать это могут лишь трое старейшин с общего согласия, и даже тогда им сначала пришлось бы уничтожить половину излучателей, прежде чем остров остался бы без защиты. Случайное повреждение оборудования исключено, так как оно в основном вмуровано в бетон.

Эмори уже хочет повернуть обратно, как вдруг видит что-то под толщей бирюзовой воды. Она каждый вечер прыгает с этого пирса, чтобы искупаться, поэтому знает, что еще вчера этого предмета там не было.

Сняв платье и сандалии, Эмори осторожно спускается сквозь мусор в теплое море, затем делает глубокий вдох и ныряет к незнакомому объекту, возле которого уже толкутся длинноногие крабы-пауки.

Она проплывает над объектом раз, другой, третий, рассматривая его со всех сторон. Это та самая коническая штука, которую Гефест привез вчера с собой из кальдеры, – она еще напомнила ей ежа. Теперь она сильно помята, но это еще не причина, чтобы бросать ее в океан. Жители деревни благодарны за красоту, которая их окружает, и они никогда не портят ее мусором. Да и Гефест всегда находит применение любому куску железа, который попадает ему в руки.

Задыхаясь, Эмори выныривает и грациозно выбирается из воды. На бетоне видны длинные царапины, которые уходят в сторону деревни. Похоже, что кто-то притащил эту штуку сюда волоком.

Выжав воду из волос, Эмори одевается и широкими шагами идет через ворота в деревню.

С заднего двора идут люди. Потрясенные, охваченные горем, они занимают свои места за общими столами машинально, словно лунатики, и безучастно сидят, ожидая, когда что-то произойдет.

Взгляд Эмори скользит от кухни к опрокинутой статуе, а затем к сцене, в глубине которой видна стойка с инструментами. Инструменты сдвинуты со своих мест, каждый теперь не там, где был, когда все пошли спать.

Прикусив губу, Эмори принимается мысленно раскладывать по полочкам события прошлой ночи. Насколько она может судить, Ниема поехала на маяк с Сетом, но вернулась оттуда без лодки. Потом она где-то поранилась ножом, который куда-то исчез, а потом на нее упала балка при пожаре на складе.

Эмори раздраженно поддает ногой подвернувшийся камушек, и тот, громко звякнув, приземляется прямо в купальню для птиц.

Она озадаченно смотрит на нее.

– Купальня не на своем месте, – говорит она. – С какой стати кому-то понадобилось двигать купальню для птиц?

27

Сама не своя от горя, Клара бредет по дорожке мимо школы, в рюкзаке у нее позвякивают стеклянные колбочки из набора для взятия проб. Раньше им всегда составляли компанию ее деревянные птички, но сегодня, собирая рюкзак в лаборатории, Клара обнаружила, что все ее фигурки исчезли. Еще вчера вечером их было у нее двенадцать, и вот не осталось ни одной. Куда они могли подеваться, она не знает.

Конечно, на фоне недавних смертей исчезновение ее поделок – сущая ерунда, из-за которой не стоит расстраиваться, и все же эта потеря, такая же необъяснимая, как и все прочие, огорчает Клару.

Выйдя в прогулочный двор, Клара обнаруживает, что все уже позавтракали и, собрав инструменты, идут к фермам. По дороге почти все испуганно шепчутся – обсуждают страшную находку на складе, сравнивают свои повреждения, задают мне вопросы, на которые я не могу ответить.

Всю их жизнь я нашептывала им что-нибудь, направляя их в трудную минуту, призывая к доброте и самоотверженности. Я лечила их раны и сглаживала для них острые углы, предостерегая о возможной опасности. И вдруг уверенность, которую они привыкли чувствовать со мной, изменила им. Они обнаружили, что жили на тающем льду. И вот они тонут, а у меня нет рук, чтобы их спасти.

Дежурные уже убирают со столов остатки завтрака, и Клара на мгновение останавливается, чтобы взять ломоть хлеба, но тут же передумывает: ей так плохо, что она все равно не сможет есть. Ведь у нее не осталось даже камня памяти Хуэй, чтобы утешиться. Ее лучшую подругу