Григорий Симанович - Аполлоша Страница 29

– Валяй, а то меня целых три дня любопытство душит, – не без иронии заметил Гоша, отвлекшись от своих грез и прихлебнув «Хеннесси».

Игнат нехорошо усмехнулся.

– Дальше нам надо сделать шаг к настоящему обогащению. Нам, Гошик, предстоит стать миллиардерами. Только не дергайся, выслушай меня спокойно. Докладываю кратко и по существу. Как мы с Аполлошей предрекали…

– Ах, вы с Аполлошей?! – Колесов аж задохнулся от наглости друга.

– Да, именно. Так вот, в сентябре-октябре грохнется все. К этому никто не готов, всяких паникеров вроде Инородцева никто не слушает. А он – уверен! Там, на берегу моря, он мне это внушил. Только не надо опять твоих идиотских вопросов – как, каким образом? Повторяю – не знаю и знать не хочу. Идет прямо в мозг, и все тут. Проверено на практике железно. Согласен?

Гоша молчал. Его сковало предощущение какой-то беды, катастрофы. Не мировой, а его личной. Тем не менее логика подсказала прагматичный вопрос:

– А зачем сейчас-то сняли? Могли за лето еще миллионов пятнадцать нащелкать.

– Не знаю, ей-богу. Сам удивлен. Не важно… Мы, Гошик, владеем бесценной информаций. Но и она имеет цену. Наша цена – миллиард рублей. Ровно столько он велел получить с того человека, которого мы спасем. И с этим человеком знаком ты.

Гоша, как мог спокойно, поинтересовался:

– А он-то, Аполлоша, откуда знает про меня? Он же только с тобой дело имеет. По Грециям разъезжает, виски хлещет… Меня с ним лично никто не знакомил, мои предки его из земли не выкапывали, контрабандой не ввозили, никаких биологических волн и магических приветов я от него не получал.

– Очень остроумно. Но мы потом посмеемся, ладно. А пока – к делу. Ты как-то говорил мне, что, когда был маленький, твои родители дружили с семьей Утинского, того самого мультимиллионера, про которого газеты пишут. И ты с ним еще встречался у вас и у них в гостях, вы с ним то ли в солдатики играли, то ли в кошки-мышки – помнишь? Ты еще жалел, что, когда подрос, не поддержал отношений. Шутил, что мог бы у него бабок попросить на скромный замок под Парижем. Так вот… Я залез в Интернет. Этот Владимир Утинский хоть не олигарх, но владеет всяким – разным. Но главное его богатство – пакет акций крупного металлургического комбината. Я, Гошик, не спец в экономике, но кое в чем стал неплохо разбираться. Если этот Утинский немедленно не загонит свои акции, к Новому году он может клеить их вместо обоев, вешать на воротах амбарный замок и стреляться. Если он немедленно свой пакет и прочую собственность продаст, то под Новый год скупит их же по дешевке. А через год они снова дико подорожают. Знаешь – почему? Да потому что кризис этот, подсказал мне Аполлоша, через год с лишним, то есть, считай, к концу 2009-го, резко пойдет на убыль, а в 2010– м цены почти вернутся к сегодняшним. Короче, твой Утинский на такой спекуляции заработает десятки миллиардов рублей. И один, всего один отдаст нам.

– На блюдечке с голубой каемочкой, – без выражения закончил Гоша.

– Точно, – обрадовался Игнат, – как в «Золотом теленке».

– Твоя начитанность потрясает, полковник, – Гоша выпил залпом коньяк. – Чего ты от меня хочешь?

– Боевая задача, Гошка: выйти на Утинского и заключить сделку на бумаге и по совести. Мы ему – информацию, он нам – миллиард, если все сбудется.

– Игнатий! Я всю нашу с тобой соседскую жизнь подозревал, что ты кретин. Иногда мне казалось, что полный кретин. Но теперь я знаю твердо: ты клинический, патологический, абсолютный, уникальный, безнадежный идиот. И в такой же степени кретин.

Игнат заулыбался, отчего подросшие за последние годы брыжи мягко улеглись на ключицы, сделав лицо его добрым и очаровательно самодовольным, как у Карлсона.

– Упражняешься, драмадел хренов! А зря! Хочешь сказать, кто ж нам поверит? Не дослушал, обижаешь друга, оскорбляешь достоинство нашего Аполлоши, который тебя миллионером сделал. Нехорошо…

– Да пошел ты!

– Отвечаю на твои грязные выпады конкретным планом. Опять-таки он внушил.

– Ты хоть в уборную-то ходишь без его команды?

– Пропускаю мимо ушей. Слушай сюда! Мы срочно, любыми путями выходим на Утинского. Помогут детские воспоминания, дружба родителей, ностальгия и все такое. Встречаемся. Ты представляешься как человек с открывшимся феноменальным даром предвидения. Приобрел, сильно ударившись башкой о скалу в экспедиции. Я – друг и ассистент. Рассказываешь о грядущем в октябре мировом кризисе. Ежу понятно, его, Утинского, капиталы под страшной угрозой, как у всех, кто держит деньги в акциях или чего-то делает на продажу. В доказательство своего чудесного дара кладешь перед ним наши биржевые отчеты. Он финансист, ничего объяснять не надо. Он охереет, любой бы охерел. Я, кстати, еще удивляюсь, как нас бандиты не выкрали до сих пор и горячими утюгами не выпытали нашу тайну. Но все равно для него отчетов мало. Он человек серьезный и осторожный, иначе не стал бы мультимиллионером. Конечно, просит продемонстрировать. Ты предлагаешь эксперимент на завтра. Едем домой, с утра диктуем ему по телефону или гоним по «СКАЙПу» Аполлошины ставки, чтобы лично убедился. Он ошарашен и почти созрел. И тогда мы выкладываем главный свой аргумент – деньги.

– Какие деньги? – машинально спросил Гоша. Он не очень-то вслушивался в этот дикий бред, но тревога усиливалась.

– Наши деньги, Гошенька, все наши деньги. Ну почти все. Тридцать миллионов рублей, или миллион с лишним долларов в переводе на более понятный для него язык.

– В каком смысле – выкладываем?

– Отдаем в залог, как гарантию нашей честности, уверенности и правоты. Но это не все. Мы пишем расписки на продажу наших с тобой обветшалых, но дорогих квартир в центре Москвы гражданину Утинскому за смешные деньги, за символические – ну, скажем, десять тысяч долларов штука. При цене добрых четыреста, а то и пятьсот тысяч каждая. Мы, у которых, кроме этого, вообще ничего нет. Но… Он все равно проверит. У таких служба безопасности – ого-го, любого по всем каналам пробьют. И что? Я – овдовевший военный пенсионер в драном плаще, ты – еще недавно нищий писака на излете творческих сил, владелец ржавого «жигуленка» допотопного года выпуска. Связей в преступном мире нет. И оба не психи, в диспансере не числимся, производим впечатление нормальных, здоровых россиян предпенсионного возраста. Да у тебя вдобавок высшее образование, интеллигентность, Пастернака цитируешь, святые воспоминания о папе с мамой. И о его родителях тоже. Так с какого рожна и перепугу, с какого бодуна, задает он себе вопрос, мы кладем на кон, можно сказать, в топку бросаем чудом заработанный капитал и единственную крышу над головой? И вот тогда Утинский поверит окончательно. Понял, Гошик? Поверит? Я знаю. Это ОН мне обещал… Ну, как тебе?