Тина Дженкинс - Пробуждение Страница 30

— К сожалению, мы не можем работать быстрее, как бы нам этого ни хотелось, — вздохнула Персис.

— Я знаю, — грустно согласился Гарт.

Вскоре после полудня на посадочную площадку перед зданием Центра репродуцирования донорских органов спикировал еще один воздушный экипаж. В нем прилетел доктор Тим Боут — один из лучших нейрохирургов Западного побережья, специализировавшийся на травматических повреждениях спинного мозга и позвоночника. Его пригласили специально, чтобы он выполнил черновую работу по соединению главного нервного столба. Гарт был знаком с Тимом еще по учебе в колледже; они даже жили в одной комнате, и теперь, едва увидев старого друга, он заключил его в такие крепкие объятия, что бедняга едва не задохнулся.

Потом оба прошли в дезинфекционную камеру, где они тщательно вымылись, обработали кожу тальком и переоделись в легкие противовирусные костюмы, которые были обязательной одеждой для всех, кто работал непосредственно с трупами.

К этому времени Голову уже извлекли из аквариума и поместили в небольшую емкость с изотоническим раствором. Рядом, в цистерне большего размера, плавало обезглавленное донорское тело. Вокруг цистерны было смонтировано несколько легких платформ, поднявшись на которые врачи могли, опустив руки в защитных перчатках в жидкий хладагент, совместить тело и голову.

— Когда, ты говоришь, заморозили этого парня? — спросил Тим. Его рот был закрыт кислородной маской, и голос звучал глухо.

— В 2006-м, — ответил Гарт.

Тим взял с подноса длинный хирургический пинцет и начал ковыряться в обрубке шеи Головы.

— Хорошо, что они оставили в целости гортань и первый и второй шейные позвонки. Именно это я и называю предвидением, интуицией.

— Ну, в начале XXI века в хирургии уже появилось кое-что кроме спирта и ножовки, — пошутил Гарт. — Как я уже тебе сообщал, наш парень в относительно хорошей форме, но если включить интраскан, становится видно, что мозговой ствол поврежден. Нам придется использовать мозговой ствол донора.

— Я прекрасно об этом помню, — отозвался Тим чуть ворчливым тоном. — И должен сказать по совести, Гарт, — по моему мнению, то, что ты затеял, может закончиться лишь тем, что вы напрасно потеряете прекрасную голову.

— Ты так думаешь?

— А что тут особенно думать? Эта Голова — прекрасный опытный образец, и на твоем месте я бы приберег ее до тех времен, когда вы будете лучше знать, что делаете.

— Но я не могу отменить эту операцию, — сказал Гарт, несколько обескураженный откровенностью старого друга.

— Почему?

— Потому что слишком много важных людей заинтересованы в ее результатах.

— Но если ты удалишь мозговой ствол, у Головы не останется никаких шансов.

— А какие шансы у нее вообще есть? Нет, Тим, я хочу сделать по-своему. У последних трех образцов ретикулярная формация была так серьезно повреждена, что ни о какой связи с интраламинарными ядрами таламуса не могло быть и речи. Я уж не говорю о центростремительных импульсах ростральных отделов спинного мозга…

— Это верно, но…

— В моем варианте продолговатый мозг уже соединен со спинным мозгом и вестибулярным центром, следовательно, моему ускорителю роста будет меньше работы. Откровенно говоря, я почти уверен, что в будущем подобная методика будет самой распространенной, так как в данном случае вероятность успеха существенно повышается.

Оба ненадолго замолчали, задумчиво глядя на Голову, на растрепанные обрывки серой кожи вокруг обрубленной шеи.

— Как ты собираешься совмещать подсознательные рефлексы одного индивида и сознание другого? — спросил наконец Тим.

— Постом и молитвой, — ответил Гарт, и Томми рассмеялся.

— Ох уж мне эти ученые! Вы так привыкли разглядывать мир под микроскопом, что уже не в состоянии увидеть общую картину.

— Я хочу, чтобы рибосомы нивелировали темпы роста, а наноботы инициировали хоть какое-то сращивание. Если мне удастся этого добиться, я могу праздновать успех, — сказал Гарт. — Правда, Персис привезла из Нью-Йорка новый стимулятор семафорного типа. Она считает, нам следует как можно скорее убедиться в преимуществах темперированной регуляции, но я не в особенном восторге от этой перспективы.

Тим хлопнул в ладоши:

— О'кей, за работу.

Они сдвинули большую и малую цистерны, удалили стыковочные стенки и осторожно переместили Голову, так что она оказалась на своем природой определенном месте непосредственно над телом. Тим сидел за пультом чуть в стороне и сжимал рукоятки манипуляторов. По его команде четыре механические руки разом опустились в охлаждающую жидкость и начали осторожно расслаивать ткани на шейных срезах. Удалив сохранившиеся шейные позвонки Головы, они вырезали поврежденный мозговой ствол и в освободившуюся полость поместили мозговой ствол донорского тела. Очистив стыкуемые поверхности, роботы соединили донорский позвоночник с основанием черепа при помощи плавких оргволоконных фиксаторов. Процесс напоминал сварку в миниатюре — жидкость в цистернах то и дело озарялась изнутри холодными голубыми вспышками, похожими на свечение вольтовой дуги.

— Похоже, я действительно кое-что умею!.. — проговорил Тим, ненадолго отвлекшись от экрана своего трехмерного интравизора. — Жаль только, что из нашей с тобой затеи все равно ничего не выйдет. — Он подмигнул, но его маска запотела изнутри, и Гарт не сумел разобрать выражение его лица. Впрочем, он знал, что в минуты наивысшего напряжения Тим частенько начинает отпускать шуточки.

Тем временем механические руки с нечеловеческой осторожностью удалили трубки, подававшие заменитель плазмы в сонные артерии Головы, и сшили их с артериями донорского тела. Снова и снова Тим вводил одну и ту же команду, и роботы проворно соединяли сосуды тела с соответствующими сосудами Головы. Это трудная, изматывающая работа, требующая высокой концентрации внимания, поэтому к тому времени, когда все сосуды, мышцы и сухожилия оказались сшиты и можно было приступать к последнему, завершающему этапу, Тим чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. Но вот, наконец, роботы натянули и зашили кожу на шее. Разглядывая простой, грубый шов, Гарт впервые заметил, насколько сильно отличается по цвету кожа Головы и кожа донора. Первая была матовой, коричневато-серой, вторая — землисто-желтой, но он надеялся, что со временем, когда будет восстановлено кровообращение, кожа станет более однородной.

— Ну, теперь твоя очередь! — выдохнул Тим, с трудом выпрямляясь после двенадцатичасовой напряженной и кропотливой работы. Два друга быстро обнялись, потом Гарт занял место Тима. Температура тела успела подняться чуть выше точки замерзания, и он скомандовал роботам удалить тампоны-затычки из рассеченной грудины. Потом в разрез в сердечной мышце вставили трубку и начали закачивать в сосуды специальный энзим, содержавший миллионы «ремонтных» наноботов для восстановления поврежденных клеточных структур. Прошло всего несколько секунд, и вот уже миниатюрные компьютеры размером не больше одного микрона каждый распространились по всему телу.