Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич Страница 31

Меня, мои паспорт и партийный билет охранник рассматривал пристально и тщательно около пяти минут. Потом полистал отпечатанные на машинке списки и внёс меня в журнал посетителей.

– Вам на второй этаж. Покажете пропуск дежурному по этажу.

Он выдал мне пропуск и сказал:

– Следующий.

Дежурный, сидящий за столом в центре вестибюля второго этажа, показал мне рукой направо. Там я и увидел огромную, мне показалось, в четверть двери, бронзовую табличку "Боголюбов Клавдий Михайлович – заведующий Общим Отделом ЦК КПСС".

В приёмной завотделом уже присутствовало несколько посетителей и мне пришлось присесть на стул и немного, по просьбе секретаря, подождать, но сразу же после вышедшего из кабинета Боголюбова человека, впустили меня.

Клавдий Михайлович был суров, статен и лыс. Чёрный костюм безукоризненно сидел на его грузноватом теле. Такой же безукоризненной белизной сверкала его шёлковая рубашка.

– Надолго к нам, молодой человек?

– Здравствуйте, Клавдий Михайлович. Не знаю. Возможно, до марта.

– Не спрашиваю, что будет в марте… Что умеете? Слышал, закончили школу Поляковой?

"О, бля", – подумал я, – "Не уж-то Ивашутин проговорился?"

– Не готов распространяться, Клавдий Михайлович, о том где, и чему учился, но умею многое.

– Ну и хорошо. У нас имеется вакантное место в седьмом секторе. Вам же всё равно, где сидеть? Архивной пыли не боитесь?

Боголюбов черканул на пропуске несколько букв и цифр и отдал пропуск мне.

– Отдайте Петру Константиновичу, – он показал пальцем на, незнамо, как появившегося, стоящего в дверях секретаря.

Я отдал розовый листок и вышел из кабинета.

Работа моя заключалась в проведении выписок из архивных документов по заявкам лиц и организаций, заверенных санкциями и допусками. Согласно заявке я шёл в архив, получал документ и там же выписывал необходимую информацию в рабочий блокнот. Из блокнота я переносил с помощью печатной машинки текст на лист формата а-4, заверял его у архивариуса, который сверялся с оригиналом и отправлял адресату. Заявок было много. Чего касались заявки сказать не могу. Всё было секретно, секретно и ещё раз секретно.

Несколько раз лица приходили в архив лично и знакомились с документом в моём присутствии, прочитывая его и сразу возвращая его обратно. Тогда он просто расписывался в формуляре документа и в моём журнале.

Я не вникал в содержание документов, но они ложились и ложились в мою память, как в надёжное хранилище.

Через две недели работы в архиве меня вызвали к заведующему отделом.

– Как вам работа? – Спросил Боголюбов.

– Как работа, – ответил я.

– Не скучная?

Я промолчал, ожидая продолжения.

– Что вы можете сказать про документ 216587 дробь 38 дробь 4 тире "Н" большая тире "пд" маленькие.

Я помолчал, раздумывая, что нужно говорить, а что не желательно.

– Товарищи обратили внимание, что вы печатаете документ по памяти, не глядя в текст. Вы помните его сейчас?

– Помню, – сказал я.

– Можете изложить?

– Дословно?

Боголюбов вздёрнул брови.

– Попробуйте…

Я попробовал. Зав. Отделом сверился с текстом, лежащим на столе, и мотнул головой.

– Идите работайте, – сказал он.

Я пошёл работать.

Ещё через месяц меня пригласили на совещание начальников секторов.

– Стенографию знаете? – Спросил Пётр Константинович.

– Знаю.

– Вот и посидите с нашим стенографистом. Он в том углу, вы в этом.

После совещания Пётр Константинович забрал у меня блокнот и передал его моему коллеге. Тот посмотрел и удовлетворённо кивнул.

– Оформите протокол совещания, пожалуйста, Александр Сергеевич, а вы, Игорь Львович, – сказал он мне, останьтесь пожалуйста.

Мы остались с Боголюбовым наедине. Он недовольно жевал губами, вероятно не зная, как начать.

– Вы можете пересказать дословно, стенограмму совещания?

– Могу, – сказал я.

– И я, почему-то, вам верю, – сказал Клавдий Михайлович. – Не знаю, в каких школах вы учились, Игорь Львович, но отпускать мне вас из этого здания, почему-то, не хочется… Не скажете, почему?

Я молчал.

– Вот подкузьмил Ивашутин! "Пересидеть мальчику"!

Он помолчал.

– Тебя уже сейчас, даже за порог, выпускать опасно. Мы специально тестируем и выбираем на такую работу людей с ограниченными умственными возможностями.

Я удивился.

– Ну… Не дураков, конечно, – замахал руками Боголюбов, но и не с такой памятью, как у тебя. Я то думал – "костолом" очередной с двумя максимум извилинами, а они… Ну, Юрий Иванович…

– Да… Вы не переживайте, – тихо сказал я, чтобы он не взорвался. – Я как помню, так могу и забыть. На раз и, два и.

Боголюбов хмуро посмотрел на меня и спросил:

– И что, уже забыл?

Я улыбнулся.

– А надо?

Он засмеялся.

– Вот жук!

Он смеялся долго и по-доброму, потом отпил из большого фарфорового бокала, вытащил ложечкой и сжевал четвертинку кружка лимона.

"Хороший дядька", – подумал я.

– А то, что вокруг говорят, запоминаешь так же хорошо?

– В принципе, да, – сказал я.

– Только, где тот магазин "Принцип", – усмехнулся он и посмотрел на меня. – Знаешь такой анекдот, про "Принцип".

– Нет, – соврал я.

Боголюбов прищурился.

– Одна сволочь говорит другой сволочи: "В СССР, в принципе, есть всё: и мясо, и молоко, и икра… Только, где этот магазин "Принцип" никто не знает".

Я не засмеялся.

– Ну, да… Не смешно. Не заложишь меня?

– Обязательно заложу, Клавдий Михайлович.

Он снова рассмеялся и снова смеялся долго. Потом в дверях появился Пётр Константинович.

– Этого, – он показал пальцем на меня, – гоните прочь. Пусть сидит дома. Отправьте его в командировку в….

– В Казахстан, – подсказал я.

Он поперхнулся.

– Почему в Казахстан? – Спросил Боголюбов, сильно удивившись.

– Я там не был, а выпадет ли ещё когда-нибудь случай? Заодно проверю товарищей. И… Желательно с открытыми датами.

– Под литерой "И", что ли? – Спросил секретарь.

– Хоть под литерой "Н". Пусть катится куда подальше! – Замахал руками заведующий общим отделом ЦК КПСС.

Литера "Н" означала "неограниченные полномочия".

"Сговорились они, заранее, что ли" – размышлял я, сидя в кресле самолёта и летя в Алма-Ату.

Куратор искренне удивился, увидев командировочное удостоверение за номером 95, выданное товарищу Казакову Игорю Львовичу, командированному в ЦК КП Казахской ССР, по вопросу "Н". Срок командировки – по 10 марта 1985 года. Основание – решение Заведующего общим отделом ЦК КПСС СССР Боголюбова К.М. от 12 февраля 1985 года. Действительно по предъявлении паспорта серия, номер. Генеральный секретарь ЦК КПСС СССР (Подпись) Черненко К.У. Печать.

– Ты что ему сказал? – Спросил он меня.

– Ничего…

Я описал ход событий моего последнего рабочего дня в общем отделе ЦК.

– Так сам и сказал: "Хоть литеру "Н"?

– Хоть под литерой "Н"…

Юрий Иванович усмехнулся и покачал головой.

– Почувствовал, старый лис. Или что-то знает. Навёл справки в институте, наверное. Всего Полякова сказать не могла, потому что всего и не знает, но реперные точки… Слушай… – куратор взволновался. – Ты же по плану должен в Австралии быть. Точка контроля уже вот-вот… А если Боголюбов её про тебя расспрашивал, то она знает, что тебя там нет. Она может поднять шум. Её график исследований ломается… Так-так-так…

– Может послать её? – Спросил я.

– Не понял, – удивился куратор.

– План мы уже перечеркнули. И даже если сейчас я вернусь в Австралию, посчитают, что мы что-то затеваем. Я понимаю, что у вас, наверняка, бумагами моё нахождение в Союзе обосновано, но… Как, если не секрет?