Надежда Попова - Природа зверя Страница 31

– Вышел за дровами, – тихо отозвалась Амалия, и Ван Ален закатил глаза, изобразив нарочито болезненный стон.

– Это просто невероятно, – пробормотал он со злостью; Курт вздохнул.

– Судя по всему, прежде ты ловил ликантропов лишь по лесам? Добро пожаловать в работу с населением. Все ее прелести… Бруно, пройдись по комнатам. Спят или нет – всех вниз. Общий сбор. Будут выделываться – волочи за шкирку. Судя по всему, вчерашнюю познавательную лекцию о безопасности надлежит повторить, ибо с первого раза усваивать материал здесь, как я вижу, не способен никто.

– Пойду сыщу этого дровосека, – бросил охотник раздраженно, разворачиваясь к двери. – Надеюсь, в данный момент он молится о том, чтобы я не вышел из себя.

– Простите, – несмело заговорила Амалия, когда дверь за ним закрылась. – Мы не думали, что все настолько серьезно. Ведь сейчас день, а он сказал, что днем безопасно.

– Мам, прекрати оправдываться.

– В самом деле, – согласился Курт серьезно. – За что оправдываться? Ян прав. Рисковали вы лишь собственной жизнью, обед изображали лишь из себя самих. Если какие-то чудаки обеспокоены вашей безопасностью, это их дело – что с них возьмешь, с чудаков; верно, Максимилиан?

– Макс, – поправил мальчишка, скрывая внезапное смущение. – Максимилиан – это имя для императора или монаха… Послушайте, майстер инквизитор…

– Гессе.

– Майстер Гессе, – кивнул тот. – Я не хотел вас оскорбить. Не хотел обидеть этого человека или показать, что мы не ценим вашу заботу о наших жизнях. Просто, если на меня, не слушая оправданий, бросаются с обвинениями…

– Понимаю.

– Ведь, в самом деле, ночью этот Ван Ален сказал, что с наступлением рассвета опасаться нечего, и мы решили…

– Тебе его слова передала твоя мама, – возразил Курт, не дослушав, – однако она неверно поняла сказанное. Опасаться надо круглосуточно. Убитые лошади – лишь начало, и начало весьма неприятное… Кстати, о лошадях, – с нехорошим предчувствием спохватился он. – Вольфа вы, часом, не видели?

– Вышел за водой, – тихо отозвалась Амалия, и Курт тяжело выдохнул:

– Ясно. Собственно, я мог и не спрашивать… Я найду его, а вы, будьте уж так любезны, сидите здесь и не суйтесь наружу.

О том, что наружу пришлось сунуться ему самому, Курт пожалел, едва лишь шагнув за порог – ветер пронзил насквозь тотчас, ослепив снегом и стиснув холодом со всех сторон. Перед дверью скопился рыхлый высокий сугроб, в котором едва виднелись следы прошедших до него людей, уже исчезающие под ударами метели, и вперед приходилось идти, утопая в снегу по колено. Вольфа в его тяжелой шубе он увидел в нескольких шагах от двери с двумя огромными ведрами, набитыми снегом; ухватив парня за рукав, Курт втащил его внутрь, бормоча сквозь мигом оледеневшие губы нелестные сентенции. Косясь на притихшую Амалию с сыном, тот выслушал порицания хмуро и недовольно, дыша на побелевшие руки, и, пробубнив нечто невнятное, унес наполненные снегом ведра на кухню.

Трактирщик Велле с супругой и сонные, насупленные постояльцы собрались в трапезном зале нескоро, поглядывая друг на друга, точно школяры, по неведомому поводу вынужденные наставником собраться после окончания всех лекций в их законное время отдохновения. Бруно сидел напротив угрюмого Макса Хагнера, Ван Ален – у самого очага, поворотившись к нему спиной и часто покашливая, и в долгую вступительную проповедь, учиненную на сей раз уже Куртом, не вмешивался.

– Да полно вам, майстер инквизитор, – уловив затишье в его речи, попросил Вольф настоятельно. – Когда-то ведь кто-то должен же все это делать, а? И дрова, и вода – ведь все это там, за стенами. Лошадь господина охотника, опять же, за ночь в кладовой напакостила; не в углу у очага ж это складывать, так? Накормить ее надо было; так ведь, опять же, сено – тоже там, у конюшен…

– У меня все более возникает чувство, что я говорю с глухими, – оборвал его Курт. – Или со слабоумными. Минувшей ночью все было обсуждено, все было высказано ясно и четко, и сейчас, вот только что, я повторил каждое слово.

– Мы вас поняли, майстер инквизитор, – примиряюще улыбнулся трактирщик. – Но в самом деле – нельзя ж, невозможно просто, вот так вот сидеть взаперти безвылазно. Вы поймите сами. Вольф верно сказал: вода – там, дрова, уголь, чтоб нам тут не закоченеть – там. Удобства, простите, там.

– Ночью они будут здесь; я полагаю, у вас найдутся известные вместилища во все комнаты, а не только в те, что повыше ценой. Утром же, если кому-то потребуется выйти, он обращается ко мне, моему помощнику или Яну. Это включая вас, господин фон Зайденберг. Что бы вы там ни мнили о собственных бойцовских качествах, воистину ли они столь хороши или нет – неважно; сомневаюсь, что вы сможете отмахаться хотя бы от зайца, нависая над отхожей дырой с голым задом. Посему повторяю: никто не выходит наружу без вооруженного сопровождения. Это – понятно?

– Но ведь день сейчас, – возразил Карл Штефан. – Они ведь, я понимаю, только по ночам в зверином обличье, так? Сейчас он человек, и господин охотник вон сказал, что не станет он нападать на…

– …на вооруженных людей, – кивнул Курт. – Так он сказал. Что лишь подтверждает мои слова. И поверьте опыту: в том, что касается тварей, никакие предосторожности не бывают лишними, и ожидать от них можно чего угодно. Кроме того – откуда вам знать, кто он как человек? Вовсе не обязательно, перекинувшись из зверя, утром он отправляется лепить горшки или торговать рыбой; поручитесь вы за то, что в человеческой ипостаси он не профессиональный убийца, к примеру, который и в человечьем виде в одиночку сумеет одолеть каждого здесь и всех разом? Думаю, нет. Мы ничего о нем не знаем, а потому ожидать должны худшего. Поэтому следующее указание: сегодняшний день будет посвящен обеспечению. Когда завершатся все утренние дела вроде посещения упомянутых удобств и завтрака, все возможные емкости будут заполняться снегом, дабы не только наступающей ночью, но и, при необходимости, следующим днем мы не околели от жажды. Не следует забывать и о той постоялице, что сейчас гадит в кладовке: эта будет пить, как лошадь. Есть, замечу, тоже, посему надлежало бы принести пару-другую тюков сена. И, кстати, дабы мы не погрязли в последствиях упомянутого сена, советую припомнить старый добрый способ: привяжите мешок ей под хвост. Выбросить это можно будет хоть из чердачного окна, если придется… И еще одно: в доме должно быть топливо. Столько дров, сколько успеем, принести и сложить их здесь, внутри, а кроме того, угля – он занимает меньше места и дает больше тепла. Подводя итог – никому не известно, что будет завтра, а посему мы должны сделать все для того, чтобы сама необходимость покидать эти стены стала не столь необходимой.