Николас Эймерик, инквизитор - Валерио Эванджелисти Страница 32

– Если большинство граждан считает, что у слонов есть крылья, это не значит, что мы, ученые, должны… – попытался возразить Триплер, но протест прозвучал неубедительно.

Незнакомец пожал плечами:

– Какая прекрасная концепция демократии! И вы говорите, что это мы – фашисты.

Фруллифер краем уха слышал о выборах, а потом и о победе телевизионного проповедника, который считал, что рост заболеваемости серповидноклеточной анемией – это происки демонов, гомосексуалистов и феминисток. Но у Маркуса не было времени следить за политикой. Даже сейчас он бы предпочел вернуться к решению своих уравнений, которое пришлось прервать в самый неподходящий момент.

– Профессор Триплер, вы меня искали?

Тот на него даже не посмотрел. Однако стоявший поодаль от стола человек в черном костюме оглядел Фруллифера с нескрываемым изумлением:

– А это еще кто? Очередной коммунист?

– Здравствуйте! Меня зовут Фруллифер, доктор Маркус Фруллифер.

Грубое лицо человека у стола расплылось в улыбке:

– Доктор Фруллифер! – вскричал он. – Это я вас вызвал!

Потом, повернувшись к Триплеру и своему коллеге, сказал:

– Оставьте нас одних, пожалуйста. Мне нужно поговорить с этим господином.

Они были вынуждены подчиниться. Фруллифер чувствовал себя польщенным, но его терзало смутное беспокойство. Он сел на диван.

– Меня зовут Мэтью Хопкинс, – объяснил мужчина в черном. – Адвокат Мэтью Фрэнсис Хопкинс. Я исполняю обязанности инспектора сферы образования по поручению канцелярии губернатора.

– Приятно познакомиться, – машинально пробормотал Фруллифер.

– Нового губернатора штата Техас, преподобного Мэллори, очень заинтересовали ваши исследования. Он ознакомился с вашими работами и посчитал их оригинальными и новаторскими. Вы самый настоящий гений.

И не столь лестного комплимента хватило бы, чтобы завоевать расположение Фруллифера. Он вдруг почувствовал безграничную симпатию к этому человеку за столом, несмотря на неприятные черты лица и чиновничьи замашки.

– Профессор Триплер вряд ли согласился бы с подобными утверждениями, – ответил Маркус с нарочито оскорбленным видом, вспоминая давнюю обиду. – Здесь все издеваются над моими идеями. Думаю, меня скоро уволят.

Хопкинс сделал короткий, но красноречивый жест.

– Вас никто не уволит. Такое могло бы случиться при предыдущем губернаторе, но сейчас все иначе, – он понизил голос. – Я должен спросить вас кое о чем. Может, заседающая в Вашингтоне шайка запретила вам отвечать на подобные вопросы. Но имейте в виду, что они вас ни во что не ставят, тогда как преподобный Мэллори считает вас одним из величайших ныне живущих ученых.

– Спрашивайте о чем хотите! – воскликнул Фруллифер. Он уже чувствовал себя сторонником Мэллори и всей душой поддерживал его губернаторство, каким бы оно ни оказалось.

– Хорошо. Очень хорошо, – Хопкинс с самодовольным выражением лица откинулся на спинку кресла. – Вы спроектировали космический корабль, которым управляет пситронная энергия. Никто и никогда не говорил ни о чем подобном.

С притворной скромностью Фруллифер покачал головой:

– Ну, это не совсем так. Еще в 1906 году французский инженер Робер Дарвел задумал полет на Марс на корабле из металла, который должна была приводить в движение «психическая энергия» десяти тысяч индийских факиров во главе с брамином Ардавеной. Сегодня мы знаем, что подобных психических энергий не существует, и все же прецедент есть.

– Согласен, но это дела прошлого, – голос Хопкинса был наполнен теплотой и доброжелательностью. – Лучше расскажите мне о работе придуманного вами космического корабля. Основные принципы я уже знаю. Меня интересуют подробности.

Наморщив лоб, Фруллифер подыскивал самые простые слова:

– Так, нейронные сети моего космического корабля… вы уже знаете, что это, да?.. в своих искусственных синапсах несут информацию о корабле, грузе и пункте назначения и передают эту информацию содержащейся в них Психее. Потом один или несколько человек с повышенной мозговой активностью, так называемые медиумы, входят в это же поле Психеи со своими пситронами и передают нейронам корабля дополнительную информацию. После этого медиумы активируют собственную волевую функцию – процесс, который невозможно осуществить с помощью искусственных нейронов, – и приводят Психею в состояние возбуждения.

– Вы очень понятно объясняете! – громко заявил Хопкинс, но было неясно, говорит ли он правду или лжет.

Фруллифер вздохнул.

– То, что происходит потом, описать сложно. Очевидно, космический корабль продолжает неподвижно стоять на том же месте. На самом деле мысленное представление о корабле, его изображение на экране сознания моментально попадают в поле воображаемого. В этот момент экипаж корабля, вошедшего в состояние воображаемого, может испытывать самые разные ощущения, потому что находится за пределами временного измерения. Однако сторонний наблюдатель, присутствующий в месте прибытия космического корабля, увидит его в тот же момент, в который тот входит в поле воображаемого. При этом время и место возвращения корабля будут несколько отличаться от времени и места, откуда он изначально отправился в путь.

Хопкинс не очень уверенно кивнул:

– В общем и целом понятно. А если я наблюдаю за кораблем в точке отправления?

– Тогда перед вами будет исходный корабль, а в путь отправится представление о корабле, трансформированное в материю на основании информации, содержащейся в пситронах. Твердая, конкретная мысль, по крайней мере на определенный промежуток времени, воплотится в форму корабля, состоящего из того же металла. Даже экипаж будет находиться в тех же телах и вести себя так же. Субъектность членов экипажа возможна благодаря тому, что их образы записаны в пситронах, удерживаемых нейронными сетями, которые проецируют ее за пределы воображаемого.

Когда Фруллифер закончил последнее предложение, стало очевидно, что Хопкинсу не удается ухватить суть. Однако он почему-то не собирался этого показывать и вопреки ожиданиям Маркуса не задал ни одного вопроса.

– Продолжайте, прошу вас, – сказал он. – Мысль становится материей. Пока понятно.

Тут Фруллифер в первый раз усомнился в правдивости собеседника, но выбора у него не было:

– Материя психического происхождения, конечно, существовала бы очень короткое время, если бы ее постоянно не подпитывал поток пситронов. По сути, именно это в течение всей экспедиции должен делать космический корабль, оставшийся в исходном месте и времени. Но корабль и экипаж, вышедшие из поля воображаемого, все равно будут обладать автономией, так как несут с собой собственный поток пситронов. Надо отметить, что поток пситронов в исходном месте и времени не будет меньше, так как в нейронных сетях исходного корабля останется другая Психея, а еще одна Психея заменит проецируемую, получив то же информационное наполнение. Наконец, не будем забывать, что пситроны есть во всей Вселенной и в таком большом количестве, что составляют основную часть ее массы.

Во взгляде Хопкинса была пустота. Он нарисовал в воздухе круг рукой:

– А ваш воображаемый космический корабль может когда-нибудь вернуться назад?

– Отвечу, что да. Однако здесь вступает в игру искривление времени. Поэтому…

Фруллиферу пришлось