Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит Страница 4

Что ж, так ему и надо.

Хрипло и прерывисто дыша, я поднялась по узкой лестнице в темное помещение. К счастью, все девчонки спали на своих железных кроватях, и я слышала их глубокое, размеренное дыхание.

Я взяла влажную тряпку с умывальника в углу комнаты и оттерла засохшую кровь с лица. Не знаю, всю ли удалось смыть, и ткань осталась красной, но я больше не могла на это смотреть. Да и вряд ли окровавленная тряпка вызовет подозрения в месте, где живут одни девушки. Я бросила ее в кучу своего грязного белья, надеясь, что всех моих ухищрений достаточно.

Мне не хватало нашей старой квартирки на Хестер-стрит, где я могла подойти к Уильяму, спросить у него совета. Смерть брата оставила черную дыру в моем сердце, и хотя обычно мне удавалось с нею мириться, сегодня она ощущалась как открытая рана – уродливая, болезненная, полная отчаяния.

Я привыкла подавлять горе, страшась его темной пропасти, но сегодня позволила себе утонуть в нем, чтобы не думать о руках мистера Хьюса на моей талии, о его мертвых глазах, о ножницах, пролетевших по комнате словно по волшебству.

Я медленно погружалась в пропасть, в кромешный мрак.

Этой ночью мне ничего не снилось. И за это я была благодарна.

Глава 2

Меня разбудили голоса девчонок. В первую сладкую секунду я ничего не помнила о событиях минувшей ночи, но стоило сглотнуть, как саднящая боль вызвала страшные картины произошедшего, и они принялись бить из крана сознания подобно грязной ядовитой воде.

Я уловила обрывки разговоров.

– Ножницы…

– Мертв…

– Слава богу…

Покидать теплую постель совсем не хотелось, но пока меня не уволокли в тюрьму за убийство, надо продолжать работать, чтобы не умереть от голода.

В голове снова прозвучал голос брата: «Не вешай нос, сестренка! Все будет хорошо». Он часто так говорил, когда я ему плакалась, что соседские девчонки не пускают меня с ними играть, или когда наша мама терялась в себе настолько, что забывала нас покормить.

Меня слегка раздражало, что Уильям всегда оказывался прав… Пока его не стало.

Я села в постели, опустила ноги на холодный пол и поежилась от пробежавшего по телу озноба.

Спальня у нас была тесная. В три узких окна пробивались лучи утреннего солнца, и в них парила бледная пыль. Старый деревянный пол истерся за долгие годы. Двенадцать одинаковых кроватей с железными каркасами стояли по бокам – шесть с одной стороны и шесть с другой. Миссис Кэрри жила выше, на третьем этаже, куда вела лестница у дальней стены.

Первой ко мне обратилась Джесс.

– О, Фрэнсис! Слава богу, ты проснулась. Миссис Кэрри внизу, разговаривает с полицией. Мистер Хьюс умер.

Я ахнула, притворившись удивленной, и подтянула сорочку выше, прикрывая синяки на шее.

– Что случилось? – с трудом прохрипела я.

– Мы пока не знаем, – ответила Мэри со своей кровати. – Сегодня утром пришли полицейские и позвали миссис Кэрри. Поверить не могу, что ты все проспала!

Мы даже не стали притворяться, будто нам жалко мистера Хьюса. Все подозревали, каким он был на самом деле, пусть и не обсуждали это вслух.

Миссис Кэрри вбежала в комнату, словно на звук собственного имени. Полицейский стоял у нее за спиной.

– Разве так юные леди должны выглядеть после восьми утра? – строго спросила она.

– Нет, миссис Кэрри, – хором ответили мы, поспешно набрасывая халаты и пальто, чтобы не стоять в неглиже перед полицейским.

Он держал наши инструменты в обеих руках, и они позвякивали с каждым шагом. На мизинце висели ножницы Мэри с медными лезвиями. Длинные, с большим винтом принадлежали Джесс. Не хватало там только моих – с небесно-синей нитью, повязанной на то кольцо, в которое просовываешь большой палец.

Полицейский остановился посреди комнаты, наклонился и разложил ножницы по деревянному полу.

– Леди, будьте так добры, возьмите каждая свои.

Все подходили к ним по очереди.

Эллисон взяла ножницы с лоскутком выцветшей красной ткани на кольце.

Кэтрин – с блестящей черной лентой.

Постепенно их все разобрали.

Я подошла к пустому месту на полу, стараясь выглядеть искренне растерянной. Руки у меня дрожали, поэтому я спрятала их за спиной и так крепко сцепила пальцы, что они заныли.

– Моих нет, – прошептала я, гадая, кому из полицейских выпала незавидная радость вытащить мои ножницы из шеи мистера Хьюса.

– Как вас зовут, мисс? – резко уточнил следователь.

– Фрэнсис Хеллоуэлл, сэр.

Он отрывисто кивнул и вышел из комнаты, бросив на прощание:

– Спасибо вам, леди.

Все молчали и смотрели на меня.

Тут не надо быть детективом, чтобы сложить два и два. Я задержалась внизу допоздна, мистер Хьюс мертв, пропали только мои ножницы.

Я чувствовала себя загнанной в угол. Конечно, можно попытаться бежать, но денег у меня нет и идти некуда. Можно во всем сознаться, но никто не поверит, что ножницы всадились в шею мистера Хьюса сами по себе. Да что там, мне и самой в это верилось с трудом, хотя я все видела своими глазами. Теперь меня ждала одна дорога: усеянная журналистами, юристами, следователями и тюремными прутьями. Очевидно, это дело станет настоящей сенсацией, как и все убийства, связанные с девушками. Я уже представляла заголовки статей в газетах: «ШВЕЯ ИЛИ МАШИНА СМЕРТИ?» или «ФРЭНСИС ХЕЛЛО-УИН? ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЗ НОЧНОГО КОШМАРА».

Миссис Кэрри вздернула подбородок и подошла к нам, стуча каблуками по доскам.

– Мисс Хеллоуэлл, можно вас на минуту?

Она произнесла это, повернувшись ко мне спиной, и мне стало не по себе.

Комната миссис Кэрри во всем походила на свою хозяйку. Воплощение приличия и чистоты. Я была там всего раз или два, хотя жила прямо под ней большую часть года.

Руководительница махнула рукой на кожаные кресла перед пузатой печкой у дальней стены. Я прошла по тонкому ковру и устроилась на самый краешек сиденья, словно могла в любой момент вскочить и убежать.

– Мисс Хеллоуэлл, – сказала миссис Кэрри, – я хотела бы поговорить с вами наедине до того, как вас допросит полиция.

Меня накрыла волна паники от мысли о допросе. Руководительница приняла мое молчание за согласие.

– В ателье все выглядело как обычно, когда вы ушли наверх?

Я представила, как миссис Кэрри спустилась в ателье сегодня утром, как увидела мистера Хьюса с ножницами в шее, сгустками свернувшейся крови, блеклыми глазами, глядящими в потолок, лужей рвоты на полу. Наверное, это было ужасно.

– Да, мэм.

Мне было тяжело смотреть на ее морщинистое