Джозеф Финдер - Дьявольская сила Страница 47

— Позовите, пожалуйста, Эда Мура, — попросил я.

— А кто говорит?

— Его приятель.

— А как зовут этого приятеля?

— Не ваше дело. Позовите тогда Елену.

Из глубины комнаты доносились рыдания женщины, то усиливающиеся, то затихающие.

— Кто там меня спрашивает? — послышался откуда-то издалека ее ломающийся голос.

— Извините меня, сэр, но она не может подойти к телефону, — объяснил мужчина.

Женщина зарыдала еще сильнее, а потом я разобрал и слова:

— О Господи Боже мой! Деточка моя, детка…

Тут раздались судорожные мучительные всхлипывания.

— Что за чертовщина там происходит? — не сдержавшись, закричал я в трубку.

Человек на том конце провода прикрыл трубку рукой, посоветовался с кем-то, а потом ответил:

— Мистер Мур скончался. Его нашла мертвым супруга всего несколько минут назад. Самоубийство. Извините меня. Это все, что я могу сказать.

Меня как обухом по голове хватило, я не мог вымолвить ни слова.

Эд Мур… самоубийство? Мой дорогой друг и учитель, такой тщедушный, взбалмошный и вместе с тем столь сердечный старикан. Я был шокирован, потрясен столь основательно, что даже слез у меня не было.

Быть того не может.

Самоубийство? Он упоминал что-то смутно о нависшей над ним угрозе и об опасениях за свою жизнь. Да, конечно же, нет тут никакого самоубийства. Но все же, когда мы с ним говорили, он показался мне каким-то расстроенным, немного сбитым с толку.

Эдмунд Мур мертв.

Нет, это наверняка не самоубийство.

Я позвонил в Массачусетскую больницу и попросил подозвать Молли, ибо верил в ее здравомыслие, полагался на ее советы, в чем, собственно, и нуждался сейчас, как никогда прежде.

Было от чего перепугаться не на шутку. Молодым разведчикам, только что поступившим на секретную службу, присуще свойство подавлять в себе чувство страха и сводить его на нет, ибо они считают, что тем самым проявляют силу воли и способность управлять собой. Но опытные ветераны хорошо знают, что страх может оказаться их самым надежным и ценным союзником. Поэтому следует всегда прислушиваться к своему врожденному чутью и полагаться на него.

И вот теперь моя интуиция подсказывала, что мой нежданно-негаданно приобретенный дар поставил меня и Молли перед очень серьезной угрозой.

Молли долго искали по всей больнице, наконец, дежурный телефонист прокуренным голосом сказал:

— Извините, сэр, ее телефон не отвечает. Может, мне соединить вас с кем-нибудь из отделения интенсивной терапии?

— Да, пожалуйста.

К телефону подошла какая-то женщина и ответила с испанским акцептом:

— Извините, мистер Эллисон, но она уже ушла.

— Куда же?

— Домой. Минут десять назад.

— Как это?

— Она ушла как-то сразу. Сказала, что ей нужно срочно уйти, что-то связанное с вами. Я была уверена, что вы в курсе дела.

Положив трубку, я кинулся к лифту. Сердце у меня неистово забилось.

Дождь лил как из ведра, потоки воды хлестали под напором шквального ветра. Над головой низко нависли свинцовые тучи, перемежаясь с желтоватыми просветами. Мимо пробегали люди в непромокаемых макинтошах и дождевиках, порывы ветра выворачивали у них черные зонтики.

Пока я бежал от такси до парадной двери, успел промокнуть до нитки. Уже смеркалось, но в доме нигде не горел свет. Странно как-то.

Я буквально влетел в переднюю. Почему она пришла домой? Ведь она должна дежурить в больнице всю ночь напролет.

Первое, что мне бросилось в глаза, — выключенная охранная сигнализация. Означает ли это, что она уже дома? Молли ушла утром после меня, а она всегда такая аккуратная, даже, может быть, чересчур, и никогда не забывала включать сигнализацию, хотя в доме не было ничего ценного, на что можно позариться и стащить.

Отпирая дверь из передней в комнаты, я заметил и вторую необычную вещь: кейс Молли, стоящий тут же, — она никогда не расставалась с ним, куда бы ни шла.

Значит, она должна быть дома.

Я включил свет и тихонько поднялся по лестнице к спальне. Свет там тоже не горел, Молли не было. Тогда я быстро поднялся по лестнице к другой комнате, которую она приспособила под свой кабинет, несмотря на царящий в нем из-за ремонта беспорядок.

Никого нет.

Тогда я позвал:

— Молли?

Никакого ответа.

В крови у меня резко подскочило количество адреналина, в голове завертелись всякие мысли.

Если ее здесь нет, тогда, может, она задержалась в пути? А если так, то кто и зачем вызвал ее домой? И почему она даже не позвонила мне?

— Молли? — снова позвал я немного погромче.

Кругом тишина.

Тогда я быстро помчался вниз, по пути включая повсюду свет. Нет ее нигде — ни в гостиной, ни на кухне.

— Молли? — еще раз позвал я, на этот раз в полный голос.

Во всем доме царила гробовая тишина.

И тут зазвенел телефонный звонок, от чего я даже вздрогнул.

Быстро подскочив к телефону и сняв трубку, я крикнул:

— Молли?

Но это оказалась не она. Чей-то незнакомый мужской голос произнес:

— Мистер Эллисон?

Голос с акцентом, но каким?

— Да, я.

— Нам нужно поговорить. Дело срочное.

— Что вы с ней сделали, мать вашу так, — взорвался я. — Что вы…

— Пожалуйста, не кипятитесь, мистер Эллисон. Разговор не телефонный и не у вас дома.

Я глубоко и медленно задышал, стараясь успокоить бешено стучавшее сердце.

— Кто это говорит?

— Встретимся на улице и прямо сейчас. Дело касается безопасности вас обоих. Ну и всех нас.

— Где же, черт бы вас побрал… — начал я было говорить.

— Вам все объяснят, — снова стал успокаивать меня незнакомец. — Мы поговорим…

— Нет! — решительно возразил я. — Я хочу знать немедленно!

— Послушайте, — зашептал в трубку вкрадчивый голос. — В самом конце вашего квартала стоит такси. В нем сидит ваша жена и ждет вас. Вы выйдете из дома, повернете налево и пойдете по…

Но я даже не стал слушать до конца. Швырнув на пол телефонную трубку, я резко повернулся и вихрем помчался к парадной двери дома.

На улице было темно, пустынно и скользко от воды. Моросил мелкий-мелкий дождь.

И вот в конце квартала, ярдах в ста, показалось стоящее желтое такси. «А почему в конце квартала? Почему именно там?» — задавался я вопросом.

Я припустился бежать и, приблизившись, разглядел на заднем сиденье машины силуэт женской головы. Она не двигалась.

«Молли это или не она? На таком расстоянии сказать с уверенностью нельзя, но ведь она же должна быть там? Зачем она там? — думал я на бегу. — Что случилось?»