Сергей Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга Страница 49

То ли дело уличные девки. С ними можно вытворять всё, что захочешь. Жалоб никогда не будет.

Так что, если у человека полно денег, но его не устраивают мастерицы из местных борделей, то очевидно, что богатей – извращенец…

Сочувствую Цеки. Она не больно-то это любит.

Я прошёл не более пятидесяти метров, шаркая по разбросанным газетам, припорошенным снегом, когда меня обогнал «Омен», превратившийся в расплывчатый белый силуэт – водитель постарался выжать из машины все до последней лошадиные силы. Я обернулся – Цеки под фонарным столбом больше нет.

Дом номер пятнадцать по Арнвэстрабе – неприметное серое здание в три этажа. На первом по вторникам и пятницам проходят заседания клуба анонимных некрофилов. Президентом этого клуба является Отто Хлай – патологоанатом в морге неподалёку. Своих «пациентов» он «исследует» со всякой стороны…

На втором этаже живёт человек восемь, все они прилежные трудяги и семьянины, тихие и невинные люди. На третьем же этаже уже целый год идут ремонтные работы. Рабочих оттуда регулярно находят то в вытрезвителе, то в полицейском участке, а то и вовсе где-то в канаве с проколотой печенью…

Милое соседство.

Я обогнул здание и подошёл к спуску в подвал. Осмотрелся – ни одна гнида не вздумала за мной следить. Пора заходить.

Первую деревянную дверь необходимо открыть ключом, спрятанным в потайной нише за кирпичом. Если не знать, какой именно вынимать из кладки, то нычки никогда не найти. Справившись с замком, я убрал ключ на место и распахнул дверь, за которой обнаружилась следующая, но уже металлическая. На уровне глаз – задвижка, а на уровне живота – круглое отверстие, к которому изнутри приставлена труба. Эта труба не что иное, как ствол дробовика. Если часовой разглядит чужака, то тут же угостить его дробью. Если кто-то и расслышит выстрел, то решит, что это криворукий строитель с третьего этажа уронил молоток…

Я стянул с правой руки перчатку. В полутьме блеснул крупный золотой перстень на среднем пальце. Подарок отца, который он мне никогда не дарил – я украл его, когда тот повесился. Перстнем очень удобно отбивать условный сигнал.

Три быстрых удара, два медленных, один глухой удар ногой, и провести перстнем по поверхности двери, чтобы издать скрежещущий звук. Задвижка моментально скакнула в сторону, и на меня уставились глаза часового. Ему потребовалось совсем немного, чтобы узнать товарища.

Задвижка встала на место, защелкали многочисленные замки. Наконец, охранник открыл дверь и отошёл в сторону, позволяя мне войти. Сегодня за входом следит Л'Смит – смуглый парень с каменным лицом. Рот обрамляет модная борода, покрашенная в белый цвет, чтобы создать контраст с чёрными волосами. Весь он украшен разными пирсингами, начиная от простых колец и заканчивая объёмными фигурками, вставленными под кожу.

Л'Смит молча проводил меня глазами и принялся запирать дверь. Я также молча прошёл прихожую и подошёл к резко ныряющей вниз железной лестнице. Узкие ступени и совершенно бесполезные перила. Возможно, будь я ниже ростом, спускаться и подниматься было бы проще.

А так я буквально скатился вниз, неловко пересчитывая ногами ступени. На поднявшийся грохот обернулся какой-то длинный лысый уродец, имя которого я не знаю: этот тип впервые появился здесь всего две недели назад. С тех пор я встречал его раза три.

Довольно худосочный, черты лица тонкие, нос прямой, глаза ленивые, на лбу глубокие морщины, под носом густые усы. Стоит посмотреть в его сторону, как он отводит глаза.

Странный тип, мне он не нравится.

– Гарольд! – из-за угла вышел Скотт, – Ты быстро.

– Да, решил поторопиться, – нехотя брякнул я в ответ.

– Тогда идём. Босс был здесь пять часов назад, оставил для тебя задание.

Скотт кивнул вглубь подвала и побрёл вперёд. Среднего роста, светловолосый, всегда аккуратно причёсанный, одетый в свой любимый обтягивающий свитер с большой жёлтой буквой Н на груди, рукава закатаны по локоть. Ремень весь в заклёпках, поддерживает пижонские чёрные джинсы.

Походка у Скотта довольно своеобразная – ходит вразвалочку, сильно раскачиваясь из стороны в сторону, руки при этом держит в карманах, либо размахивает ими, как мельница крыльями.

Внешность же молодого бандита никогда не выдаст его истинного рода деятельности: Скотт больше похож на избалованного богатством родителей студента. Ехидная ухмылка, надменный взгляд, беспечность в каждой черте холённого лица.

На деле же Скотт Дойл является одним из лучших людей Ротвейлера. Настоящий террорист, жестокий убийца и просто псих.

В банде у него есть невеста, которую он называет Британни. Я, как и многие другие, её ни разу не видел.

Скотт повёл меня в самую глубь подвала. Стены и пол белые, чтобы в помещении, освещаемом всего десятью лампами было как можно светлее. Сами лампы свисают с потолка на длинных проводах. Потолок и стены покрыты несколькими слоями звукоизолирующего материала.

Подвальное помещение разделено на шесть комнат кирпичными перегородками. Комнаты расположены по спирали, так что в последнюю можно попасть только пройдя все остальные.

Каждая комната обставлена по своему: кто-то из ребят притащит то стул, то крес-ло, то полку прибьёт. Из разномастных предметов мебели и слагается наш штаб. Здесь сложено оружие, разные инструменты, обустроены комнаты для отдыха с телевизором, бильярдным столом, столом для игры в карты. В одной комнате проводят собрания, брифинги, обсуждают дела банды. Для этого там поставлен большой стол, окружённый разномастными стульями и табуретами, пристроен проектор и развешены стенды.

Ну и, конечно, последняя комната, так называемая «шишечная», названная так потому, что в неё могут заходить только главари и их приближённые. Скотт привёл меня именно сюда.

Сразу обращаешь внимание на количество шкафов, заполненных макулатурой, стенды с оружием и большую мраморную вазу в углу. Она, если кому интересно, доверху заполнена кокаином. В центре стоит большой стол из тёмной древесины. За столом расселись двое: главарь штаба Альфред Кэрролл и информатор из полиции Шон Брюлоу.

Коротышка Альфред как раз закончил разговор с Шоном. Коротко стриженный полицейский отстранился от Рыжего Террориста и с интересом осмотрел меня. На толстом лице отчётливо видно множество мелких шрамов и порезов – жизнь потрепала Шона. Глаза глубоко посажены, в них застыла беспричинная самоуверенность, свойственная многим быкам Данкелбурга. В левом ухе маленькая серьга. Узкий нос. Двойной подбородок отлично гармонирует с общей обрюзглостью информатора.