Беспризорники - Аркадий Анатольевич Марьин Страница 5

Но на улице уже никого не было. Ни Анатолия, ни его четырёхколёсного звездолёта.

«Уже успел смыться. Какой резвый», – подумал Артемий.

Уже перед сном, ворочаясь под одеялом и удобнее устраиваясь на подушке, в его голове довольно вяло проползла мысль о том, что даже если бы он согласился крестить этого ненормального, то, наверное, они натолкнулись на известные трудности, возникающие у большинства людей, неожиданно решившихся на это таинство. Люди не знали в полной мере ни десяти заповедей Христовых, ни главной христианской догмы, на которой стояла Православная церковь, ни «Символа веры» наизусть. А зачастую и того, что это вообще такое.

Артемий даже слегка улыбнулся тому, насколько была абсурдна ситуация с его новым знакомым. И тут же вспомнил, что тот обещал хорошенько отблагодарить. Улыбка пропала. Как бы не превратиться в продавца веры. И можно ли продать бога?

Мысль показалась настолько кощунственной, что Артемий резко открыл глаза, сел на край кровати, свесив на пол ноги.

После минутного молчания, он перекрестился, глядя на образ Богородицы с младенцем, и произнёс:

– На богоугодное дело. Не во своё благо, но на ремонт храма твоего, господи.

Улёгшись снова в постель, Артемий мысленно прочитал молитву о тех, кто в пути, и через минуту, с божьей милостью, почивал разумом и странствовал духом.

А на лице, пока он спал, то появлялась улыбка, то начинали хмуриться брови. Спал священник плохо. Душа была не спокойна.

Каждое утро, в которое участковый Олег Бориско выходил на службу, конечно, было не похоже на предыдущее. Многое могло произойти за одну ночь в рабочем, шахтёрском городке. Кто видел телевизионные программы со сводками криминальных происшествий, тот понимает, о чём идёт речь. Люди развлекались, как могли. А точнее сказать, развлекались тем, на что их толкали алкоголь и наркотики.

Заступая на службу, лейтенант Бориско получал сводку о происшествиях за прошедшие сутки (большей своей частью за ночь) и ориентировки на подозреваемых и разыскиваемых граждан, находящихся в бегах и, соответственно, в розыске.

Сегодня вместе со всей утренней текучкой, пришло распоряжение начальника областного УВД о вовлечении участковых области в оперативно-розыскную операцию по задержанию некоего гражданина, совершившего четыре, а может, и больше тяжких преступлений на территории соседних областей. Личность его не была установлена. Отпечатки пальцев, снятых с одного из мест преступлений, в базе уголовников и рецидивистов не значились.

В ориентировке на преступника был фоторобот со слов немногочисленных свидетелей, и одна размытая фотография, снятая плохонькой камерой внешнего видеонаблюдения. Совсем не густо.

Участковым вменялось в обязанность обход всех священнослужителей, настоятелей храмов и церквей, и уведомление о существующей угрозе их жизни со стороны орудующего последний месяц маньяка. Мол, будьте внимательны, берегите свои бренные тела. А если заметите кого-то похожего на этого злодея (показать фоторобот), то немедленно телефонируйте участковому или напрямую в дежурную часть полиции.

Олег Бориско размножил на принтере ориентировки маньяка, сложил пухленькую стопку в пластиковую папку и, надев куртку и фуражку, вышел из помещения участкового опорного пункта.

На улице ярко светило солнце. Вчерашний снег растаял. Небольшие, подмороженные за ночь лужицы, подтаяли с краёв и превратились в неровные, тусклые зеркала, бликующие в лучах осеннего утра.

Настроение у Олега было, как он сам выражался, ровное. То есть, ни печальное, ни весёлое. Всё было нормально. Служба шла своим чередом, до пенсии оставалось пять лет, сын и дочь давно устроились и были самостоятельными, с женой у него всё было в порядке, здоровье тоже не беспокоило. А на остальное ему было… Как бы выразиться тактичнее? Ну, так и выразимся: было ровно!

Лейтенант Бориско решил, что первым делом заглянет в местный храм и переговорит со священником, настоятелем Артемием Валиковым. Побеседует с ним, расспросит, предупредит, как требовало спустившееся сверху предписание, и отправится дальше, расклеивать по доскам объявлений ориентировки на разыскиваемого преступника.

С двенадцати дня начинался приём граждан и заявлений от населения. К этому времени Бориско предполагал вернуться в свой участковый пункт.

Служебный УАЗик находился уже как третий день на ремонте. Так что добираться до места пришлось на трамвае.

Рабочий люд был на работе, ребятня в школе. В общественном транспорте можно было встретить пенсионеров, инвалидов, беременных и молодёжь, прогуливающую учёбу. В основной своей массе, так сказать.

Свободных мест в вагоне не было. Но даже если бы и были, Бориско всё равно бы не присел. И не из-за того, что был в форме и при исполнении служебных обязанностей. Просто молодился. Ему было приятно осознавать, что он ещё способен твердо стоять на своих двоих в раскачивающемся трамвае. Он ещё ого-го!

Натужно преодолев склон, трамвай остановился возле здания городского рынка. Участковый вышел из вагона и зашагал по улице, вдоль забора. Вскоре дошёл до кованой изгороди. Как раз за ней и располагался храм.

Здание небольшое, скорее церквушка. Но Олег Бориско мало что в этом понимал. Храм, так храм. Яснее и проще для него было такое определение: здание для проведения религиозных обрядов и богослужения.

Подходя к главным воротам, участковый увидел привычную картину: строительные леса, уже полгода стоящие вдоль северной стены. Лишённая штукатурки, она, как красные кости великана, как проржавевший остов затонувшего корабля, скалилась на это осеннее утро своими столетними кирпичами.

Никак не мог настоятель Артемий закончить ремонт. Не было денег. Ни у Русской Православной церкви, конечно, а у его храма. Артемий предпринимал какие-то попытки собрать, что называется, с миру по нитке, но приход был невелик, а жертвовать большие суммы никто не собирался. Приходилось ждать лучших времён. Плачевное положение дел храма не являлось большим секретом. Знал об этом и Олег Бориско.

Зайдя в открытые ворота, первого, кого он увидел, был сторож Захар. Семидесятилетний, прихрамывающий старик с бельмом на левом глазу, ходящий в шапке-ушанке и зимой, и летом. Чудной старикашка. Ну, да, видно, божий человек. Не участкового это дело, кто какой головной убор носит, и в какое время года.

– Здорово, Захар! – громко поздоровался участковый со сторожем.

– И вам не хворать, – ответил тот и зыркнул своим бельмом из-под свесившегося козырька шапки.

Захар ковылял от дверей храма куда-то по своим делам, сжимая в одной руке метлу, в другой совок на длинной палке.

– Погоди, Захар, постой, – поспешил остановить сторожа лейтенант. – Спросить надо кое-что.

– Чего ещё? – буркнул Захар, но остановился, повернувшись лицом к участковому.

Бориско подошёл вплотную к Захару, достал одну из копий ориентировки на розыск и показал ему.

– Посмотри, Захар. Не видел такого персонажа? Не ошивался поблизости? Может,