Беспризорники - Аркадий Анатольевич Марьин Страница 6

Сторож около минуты молча разглядывал фоторобот своим здоровым глазом. Лейтенант покорно ждал, давая возможность ознакомиться с портретом как можно лучше.

Наконец Захар цокнул языком, поправил на голове шапку и произнёс:

– Кажись, не приходил сюда такой. Я такого точно не видел. Может, Клава видела. Я-то всё больше вокруг храма верчусь, да в хозяйственном домике могу подолгу пропадать. А Клавдия-то у нас почти всегда в храме. Если и заходил такой человек, то она-то его точно заприметила бы. У неё лучше спроси, товарищ лейтенант.

Бориско слегка смутился.

– Забыл, что ли, как меня зовут? Ты же, Захар, меня давно знаешь.

Сторож с лёгкой усмешкой ответил:

– Ты же меня, Олег Евгенич, как служебное лицо спросил? Вот я тебе, как служебному лицу по форме и ответил. Так что обижаться не на что.

– А кто говорит, что я обиделся? – Бориско махнул рукой. – А отец Артемий-то здесь, в храме? Мне бы с ним тоже поговорить.

– Из-за этого? – Захар ткнул пальцем в листок.

– Из-за этого, – кивнул участковый.

– А что за напасть? Преступник, что ль?

– Маньяк, похоже.

– А мы-то тут с какого перепугу? – искренне удивился сторож.

Но лейтенант не стал отвечать напрямую, просто кинув в ответ:

– С того самого!

И с большим напором снова спросил:

– Так Артемий здесь?

Захар хмыкнул, в очередной раз поправил шапку и обиженным голосом сказал:

– С утра был. А сейчас и не знаю. Сам погляди.

И демонстративно медленно отвернувшись от участкового, похромал дальше по своим делам.

Бориско хотел ещё кинуть фразу в спину Захару, но передумал. Молча усмехнулся каким-то своим мыслям и направился в храм.

Внутри, возле самого входа, располагалась небольшая свечная лавка, в которой можно было ещё прикупить алюминиевые крестики на синтетической нитке, карманные молитвословы и брошюры о житии святых земли русской. Всем этим скудным ассортиментом пыталась торговать пожилая женщина Клавдия. Лет ей было примерно семьдесят пять. Пенсионерка в самом расцвете лет.

– Здравствуй, Клавдия, – по-простецки, нисколько не смущаясь разнице в возрасте, поздоровался участковый.

– Спаси, господи, – откликнулась женщина, перекрестившись. – И тебе дай бог здоровья.

– Отец Артемий здесь?

– Здесь, родненький. Вон он у образа божьей матери стоит, молитвы читает.

– А народу нету, что ли? – окидывая взглядом пространство храма, заметил Бориско. – Или службы нет?

– И народу нету, и службы нету. Верно подметил, Олег Евгеньевич. А старухи мои только к вечеру подтянутся. Другой люд в пятницу придёт, в конце рабочей недели.

– Сколько же прихожан в вашей церкви?

– Да, человек двадцать постоянных. А за неделю, может, пятьдесят наберётся.

– Жертвуют? А то леса вон у храма сколько уже стоят?

– Да, куда нам. Время-то какое. Им-то, кто приходит, кто бы самим-то пожертвовал. Может, когда молятся, об этом и просят.

Участковый лишь кивнул на слова Клавдии. Тут спорить было не о чем.

Артемий, краем уха услышав разговор возле входа, прервал молитву, обернулся в сторону раздающихся голосов. Узнав в пришедшем представителя власти, священник снова обратил лицо к иконе, закончил молитву, трижды перекрестился и, после поклона, поцеловал оклад в правый нижний угол, ближе к младенцу Иисусу.

И только после этого он направился приветствовать посетителя этой обители веры.

– Здравия желаю служителям РПЦ, – с улыбкой произнёс Бориско и протянул руку для приветствия подошедшему Артемию.

– То ли трубы последнего суда вострубили, то ли сошедшим ангелам начали форму с погонами выдавать, – хитро улыбаясь, ответил священник, принимая рукопожатие. – Редкая пташка в нашем саду, Олег Евгеньевич. Даже не верится. Может, глаза святой водой умыть? Не наваждение ли?

– Уж тогда сразу меня окропить, чтобы чёрта неверующего из стен церкви изгнать, – продолжил шутить участковый вслед за Артемием.

– Ну, скажите, тоже, – наигранно сдвинул брови священник. – Мы нашей милиции, которая теперь полиция, всегда рады. Вы, Олег Евгеньевич, уже выкладывайте, с благой или дурной вестью к нам пожаловали?

– То, что я к вам не молиться пришёл, это верно. И вопрос у меня к вам имеется.

– Слушаем вас внимательно, товарищ лейтенант.

Бориско полез в свою пластиковую папку и вытащил листы с ориентировками.

– Вот, поглядите, – протянул он одну распечатку священнику, а вторую Клавдии. – Вам эта личность не знакома? Не видели этого типа в течение последних трёх-четырёх дней. Из областного РУВД прислали. Очень его разыскивают. А направили в первую очередь к вам. Потому как все деяния этого преступника касаются исключительно лиц, причастных к церкви, а точнее – к духовенству.

Участковый произносил слова, а сам в это время пристально вглядывался в выражение лиц собеседников. Пытался уловить ход их мыслей, чтобы потом с большей долей вероятности угадать, были ли люди с ним откровенны. За годы службы он научился пользоваться таким приёмом, успех которого напрямую зависел от его проницательности.

Клавдия первой вернула листок участковому. Глаза были наивно и широко раскрыты, губы сложены бантиком, как у школьницы средних классов.

– Я тут таких не видала, – доложила она. – Я всех наших прихожан в лицо знаю. Новых в последнюю неделю не было.

– Ну, а вы, батюшка? – обратился Бориско к священнику. – Может, кто тревожил ваше спокойствие? Может, кто-то искал встречи с вами? Не здесь в храме, а где-нибудь на стороне? На улице, в магазине, на рынке, дома? Хоть где.

И в это мгновение участковый заметил, как какая-то тень промелькнула на лице священника. Вот оно – то, что могло подсказать об искренности. Или же наоборот, об её отсутствии.

Лейтенант впился глазами в лицо Артемия, ожидая ответа.

– Думаю, что нет, я не видел такого человека, – наконец, ответил Артемий. – Ко мне, конечно же, обращаются люди, разные, бывает. Но такого не было.

– Может, похожий на этого? – не отступал Бориско. – Вспомните, пожалуйста. Это очень важно.

Артемий ещё раз внимательно вгляделся в фоторобот, пожевал губы, погладил бороду и ответил снова:

– Нет, точно не видел. Не было такого…

– А что же он натворил-то? – спросила Клавдия.

– Действительно. Может, всё-таки приподнимете завесу тайны? За что разыскивается этот несчастный?

– Преступник – он и есть преступник, – печально и в то же время очень весомо произнёс лейтенант. – Это значит, он преступил закон. И поэтому разыскивается за своё преступление, чтобы предстать перед судом.

– Темните вы что-то, товарищ лейтенант, – покачал головой Артемий.

Участковый не собирался открывать собеседникам всей информации сразу. То ли не хотел пугать пожилую женщину, то ли решил сыграть в некую игру, правила которой были известны лишь ему одному.

– Мы можем с вами прогуляться? – наконец, спросил он у Артемия.

– Прогуляться? – не понял священник.

– Ну, да. Чтобы поговорить с глазу на глаз.