Григорий Неделько - Это все нереально! (сборник) Страница 57

Отдышавшись, Вельзевул выбрался из-под накрывших его подушек.

— Я её нашёл, ха-ха! — возопил триумфатор. — Пока вы тут прохлаждались, я успел добежать до тартарской границы, и на неэй-то… А кстати! Прохлаждались — не то слово! Децербер, тебя что, пересилили в центр ледника? — Вельзевул выдохнул — белое облачко моментально затвердело, покрылось ледяной коркой и свалилось на пол, разлетевшись на осколки.

— Куда меня переселили, спрашивать надо тебя, лучший в мире торговый агент, — заметил Децербер.

— Стилонеры?

— А то кто же.

— А с виду такие спокойные…

— Они спокойные, только садомазохисты.

— Отключи их.

— Чтобы сгореть заживо? Превосходная альтернатива.

— Я и не предполагал, что с ними может возникнуть подобная закавыка. — Вельзевул почесал в затылке. — С виду спокойные, работящие…

— Эт’ точно! Работящие!

— …адекватные ребята…

Стилонеры с беззаботным свистом наполняли помещение горной прохладой, делая вид, что речь идёт о каких-то других адекватных ребятах.

— Ладно, пёс с ними, — сказал Децербер. — Послушай лучше господина Булгака. Господин доктор, вы не повторите Вельзевулу то же, чем оглоушили меня?

Вельзевул вздёрнул брови.

— Рано, — покачал головами Децербер, — удивляться будешь потом… Аа!

Все три головы пса вдруг безвольно обвисли. Децербер покачнулся. Вельзевул бросился к другу, но не успел подхватить его. Децербер опасно накренился, и в следующую секунду два с половиной метра шерсти и неприятностей с тяжким грохотом рухнули на пол.

— Болевой шок, — предположил Булгак. — Если эпицентр боли приходится на головы, то двигать ими не стоит.

— Да что с ним такое?! — воскликнул дьявол.

— Успокойтесь, дорогой Вельзевул. Вы волнуетесь за здоровье друга, это хорошо, но не подрывайте своё. — Булгак хотел ободряюще похлопать Вельзевула по плечу, не дотянулся и удовольствовался коленкой. — Боюсь, вы напрасно ждёте от меня объяснений, — поправив очки, продолжил доктор. — Ведь мне известно очень мало — только то, что…

…Децербер заглянул за край горы и ничего не увидел. Покоящееся впереди ничто не было пространством, отделявшим пик от подножия, это не была бездна, это не было даже само бесцветное и бесплотное ничто — это было ничто густо-чёрного цвета.

Бум-бум, -

пульсировало ничто, -

Бум-бум, бум-бум.

— Бум-бум, — беспрекословно откликались пустые мысли Децербера.

— Бум-бум, — звала чернота, подмигивая чем-то красным, напоминающим и звезду, и глаз, и планету.

— Бум-бум, бум-бум, — послушно и эквиритмично ликовало тело. У тела единственное предназначение — двигаться. Движение доставляет телу удовольствие. И неважно, кто им двигает, первоначальный ли хозяин или хозяин, приобретённый позже.

— Бум-бум, — подманивало чёрное ничто, пульсируя и кружась.

— Бум-бум, — оболочка Децербера, её составные части, готовы были — вместе или порознь — слиться с тем, кто их звал, звал столь настойчиво и настолько нежно. Тело Децербера изготовилось прыгнуть, вперёд и вниз. Или вверх: странное ничто простиралось повсюду. Вездесущее, оно подмигивало триллионами квинтиллионов секстиллионов звёзд-глаз-планет, сжималось, сворачивалось в спираль, разжималось — и затягивало…

И вдруг на ничто с размаху шлёпнулась исполинская губка, раздавив чёрную пустоту. Всё стихло, смолкло — исчезло. От ничто ничего не осталось. Теперь была лишь жёлтая, размером со Вселенную губка.

— Губка? Какая, к чёрту, губка?! — изумился Децербер.

Губка встала, пошатнулась, споткнулась и громыхнулась обратно — горы задрожали, холмы расщепились, острова ушли под воду.

— ОЙ! — ВЗОРВАЛА ГУБКА ОКРУЖАЮЩЕЕ ПРОСТРАНСТВО БОЛЬШИМИ БУКВАМИ, А ЗА БОЛЬШИМИ БУКВАМИ ВСЕГДА СТОИТ ЧТО-ТО ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ И ВЕЛИЧЕСТВЕННОЕ. — КАЖЕТСЯ, У МЕНЯ ОПЯТЬ СПОЛЗЛИ ШТАНЫ, ХИ-ХИ-ХИ…

ГУБКА ПРЕВРАТИЛАСЬ В ОКТАНОГА. А ВОЗМОЖНО, ОНА ВСЕГДА ИМ БЫЛА.

…ХИ-ХИ, ХИ-ХИ! — ГИГАНТСКИЙ СМЕХ ПРОДОЛЖАЛСЯ, НО ИСХОДИЛ ОН УЖЕ ИЗ ГЛОТКИ ОКТАНОГА.

У которого почему-то было 26 ног.

Жуткий великан раскрыл пасть, в которую с легкостью поместилась бы вся Нереальность.

Децербер отпрыгнул и резво пригнулся: из пасти октанога плотным, неодолимым потоком повалили буквы «ц» и «х» и ринулись на пса.

Децербер заслонился — как вдруг понял, что опять может управлять телом.

Буквы забивались в глаза, залетали в уши, всё жужжало и кричало:

— Ц — Х — Ц — Х — Ц — Х — Ц — Х — Ц — Х — Ц — Х — Ц — Х — Ц — Х…!

Пёс поднял руку — двигаться в потоке, подобном густому космическому киселю, было очень трудно, почти невозможно. Но всё-таки Децербер ущипнул себя, за правую щёку.

И, как ни удивительно, это помогло.

Да, это помогает, — попробуйте!..

..! Децербер открыл глаза, но это мало что изменило: вокруг всё тот же Мир-С-Закрытыми-Глазами.

Хотя нет… вот темнота дёрнулась, поплыла наверху, помаленьку рассеялась внизу — и неторопливо разъехалась, точно театральные кулисы.

Но изображение было мутноватым. Три мозга Децербера принялись крутить настройки — Ад потихоньку проступал сквозь сон…

Децербер не сразу понял, что спал, — сны ему не снились, никакие: ни эротические безумия, ни безумные вакханалии, ни выигранные безумным образом в рулетку миллионы душ. Ему с избытком хватало подобного в жизни. А во сне он просто спал, отдыхал от тяжёлых жизненных будней — от тех же эротики, пьянства и азартных игр.

Децербер видел свой первый сон, который, так уж случилось, оказался кошмаром.

И престранным кошмаром.

Децербер приподнялся на локтях.

— Ой-ой-ой, — заскулил он, тоже впервые, — боль-боль-боль…

— Лежи-лежи-лежи, — произнёс кто-то голосом Вельзевула.

Да, это был Вельзевул.

Децербер бережно опустил головы на мягкое и удобное нечто. Ага, подушки. Спасибо.

— Спа… си… сиб…

— Не за что, не за что, — сказал Вельзевул, — лежи. Губка больше не беспокоит?

— Губка? Какая, к чёрту, губка?!

— Да, вот так ты и сказал.

— Вижу, он пришёл в себя, — произнёс рядом кто-то незнакомый.

— Верно… но не будем его тревожить, коллеги, — сказал другой незнакомец.

— Да, да, \

— Да, да, — загомонили незнакомцы, но тихо, чтобы не побеспокоить Децербера.

— Да, да, /

— Ве… Вельз, — прохрипел Децербер. — Это кто?

— Это? — Вельзевул обвёл рукой неведомо откуда взявшиеся, накрытые белыми скатертями столы, тарелки-ножи-вилки, фужеры-вино-и-коньяк и бутерброды с ветчиной и колбасой на закуску.

— И это тоже, — громоподобный бас Децербер куда-то пропал — вместо него раздавался присыпанный песком шелест.