Александр Прокопович - Детектив с Лысой Горы Страница 59

– Остришь? В твоем положении я бы думал о том, где провести время, достаточное, чтобы Кисель умер или забыл о тебе. Как думаешь, сколько лет ему понадобится, чтобы забыть о том, кто убил его сына? – Хороший вопрос, и я знаю на него ответ.

– Я думаю, проще дождаться, пока он умрет.

Майор Яковлев кивнул головой, что означало сразу две вещи – во-первых, мой ответ его удовлетворил, а во-вторых я дожжен встать, повернуться через левое плечо и выйти. Адъютант майора, по-видимому, обладал какими-то телепатическими способностями: стоило мне встать, как он уже стоял в открывшихся дверях, дабы, не дай бог, я не решил продлить свое общение с майором на секунду больше, чем того хотел майор.

– Алекс!

Неужели Яковлев передумал и решил всё-таки сделать что-то из предписанного в уставе? Так мелочевку – поймать бандита, защитить законопослушного горожанина?..

– Алекс, почему бы тебе не обратиться к Младшей Хозяйке?

Хороший совет. Почему бы Хозяйке не прихлопнуть Киселя и без моей просьбы? Быть может, просто потому, что кроме меня это больше никому не нужно. Вероника получила по заслугам – с точки зрения Лысой Горы. По заслугам получил и Кисель. Что же касается встрявшего в эту историю детектива Алекса – нечего было мечом махать где ни попадя.

– Спасибо, майор, непременно обращусь, она ведь мне не откажет?

Конечно, не откажет – всем своим видом пытался показать мне майор. Только почему глаза так забегали? Неужели за время своей службы майор Яковлев так и не научился врать?

Все же несколько приятнее предчувствовать неприятности, нежели их переживать. Пока Киселя не отпустят, я могу еще подышать – думаю, отмашку он дать еще не успел. Кисель мужик тертый, не разобравшись, действовать не будет. Но скучать мне тоже не дадут. Парочка, сопровождавшая меня, совершенно не комплексовала по поводу своего возможного обнаружения. Всем видом они давали понять, что об одиночестве я могу теперь только мечтать. Входная дверь их остановит? Впрочем, зачем им входить, если Ганс и так практически человек Киселя?

Единственные сохранившиеся в нашем квартале скамейки – как раз у нашего крыльца. Поэтому, если солнышко светит, на скамеечке обязательно вырастают несколько старушек. Солнце-т выглянуло, но на этот раз из скамейки вверх, к солнышку тянулись только две бледные поганки в плащах, каковые, по идее, должны были означать, что они готовы тут сидеть и в проливной дождь тоже.

– Вешайся, Алекс.

Ну вот, количество незнакомых людей, знающих мое имя всё растет, но жизнь моя при этом совершенно не собирается меняться к лучшему. Кисель решил знакомых мне ребят поберечь… Наверное, не хочет травмировать хрупкую психику своих волкодавов: следить за бывшим товарищем – все равно что давить кетчуп из собственноручно выращенного помидора: впору обрыдаться. Надеюсь, то, что я сейчас сделаю, будет воспринято ими философски – так сказать, тяготы службы и всё такое. Устройство, которое я собирался привести в действие, мы с Гансом соорудили, чтобы на нашей лавочке не ночевали бездомные, эффект – убойный, особенно ночью. Увы, меня опередили.

Стоило мне открыть дверь, как Ганс, видно поджидавший за ней, одной рукой втащил детектива Алекса в прихожую, а другой нажал на рычаг. Если мне предстоит выжить, проклятия, которые я услышал, станут первым камнем в преодолении моей депрессии. Прямо над лавочкой размещалась цистерна для сбора дождевой воды. Литров на сто. Когда Ганс нажал на рычаг, все эти литры отправились по короткому маршруту «цистерна-земля», норовя увлечь в это путешествие моих соглядатаев. Кажется, они даже попытались вломиться к нам в дом. Бесполезно. Нашу входную дверь и поднять-то трудно, а уж проломить…

– Ганс, ты зачем это сделал? – Может, у кого проблемы, а у Ганса праздник, по крайней мере столько счастья на одном лице я давно не видел…

– А что я сделал? Пацаны душ приняли, может, чище станут?

– Да, нет… Ганс, я как бы не против чистоты, я просто думал, что ты скорее с ними, чем со мной. – Праздник Ганса подугас. Такой я человек – несу в дома печаль и огорчения…

– Может, я и с ними, Алекс, только смерть Борюсика – это то преступление, за которое, будь я на месте нашего монарха, медаль бы выдал, понимаешь?

– Понимаю… Может, ты меня еще порадуешь тем, что Кисель не поручал следить за мной? – Ганс поправил свой шмайсер и отвернулся. Что ж он мог и не отвечать. – Если что, это я воду открыл, всё равно собирался это сделать…

– Алекс, тебя Алиса ждет, ты сейчас к ней зайди, ладно? – Ну, вот, Алиса, видно, решила, что такой жилец ей не нужен. Как всё быстро происходит в нашем городишке – я, вероятно, единственный, кто еще не сообразил, что делать, а все окружающие уже успели правильно сориентироваться. Еще бы, хороший бизнесмен должен предвидеть перспективу резко падающих цен в доме, где только что произошло убийство. Пойду успокою хозяйку.

Коридор, двери квартир… Там, за дверями, всё хорошо. Жизнь течет быстро и незаметно – между родами и похоронами ни одного заметного события.

Алиса меня почтила вставанием. Алиса предложила мне занять кресло. Алиса, кажется, даже пыталась улыбнуться – неужели ей доставляет удовольствие процедура изгнания жильца?

– Алекс… – Пауза затянулась. Всё еще стоя Алиса смотрела на меня сверху вниз, будто исследовала новую территорию, наконец слова не выдержали заточения и, кажется, без ведома Алисы вырвались наружу: – Ну что, влип?

Оставалось только согласится – влип… Следующая реплика Алисы стала украшением сегодняшнего… – что там у нас за окном, признаться, я потерял счет – утро, день, вечер? – всё равно. Алисе хватило четырех слов, чтобы обскакать решительно всех моих сегодняшних собеседников. Моя квартирная хозяйка набрала побольше воздуха в грудь и выпалила:

– Алекс, а я тебя спасу!

Наконец эти слова прозвучали. Наконец хоть кто-то озаботился конкретно Алексом. И не то чтобы я поверил Алисе… Просто у меня появилась надежда. В конце концов – когда у меня было что-то большее?

Глава пятая

Тысяча километров

Даже если ситуация требует от вас пуститься наутек – бегите со смыслом, иначе вам придется бегать до конца своей жизни.

Борюсик был странным ребенком. Присущая детям жестокость, вместо того чтобы смениться более внимательным отношением к окружающему миру, стала определяющим свойством его натуры. Когда ему было двенадцать, отец с удивлением обнаружил, что его сын – лучший дознаватель из всех, с кем ему доводилось сталкиваться. И в этой специфической области встречаются самородки – Борюсик был одним из них. Правда, работа Борюсику доставалась редко – он не умел останавливаться, а в планы отца вовсе не входило превращать каждого кто попадал к нему в руки, в калеку…

Наверное, есть такие, кто в состоянии понять тех, для кого главной целью жизни становится издевательство над максимальным количеством людей. Если не было добычи, Борюсик переходил на подножный корм – на членов киселевской группировки. По счастью, меня в свое время Кисель слишком ценил, поэтому Киселю-младшему пришлось умерить свои аппетиты, хотя сказать, что он не успел мне нагадить, я не могу. Особенно смешной была его выходка, когда мне довелось сопровождать Киселя на переговоры с папашей большой и дружной семейки троллей. Как мы и предполагали, встреча закончилась довольно серьезной дракой – и в глазах Киселя я выглядел достаточно потешно, когда безуспешно пытался вытащить меч из ножен. Чудом увернувшись от нескольких выпадов одного из отпрысков тролльего семейства, я был вынужден использовать меч в качестве дубины. Как я выяснил позже, Борюсик залил в ножны клей… Имей сынок Киселя другого папу, его воспитание было бы продолжено с помощью мыла, веревки и вовремя выбитого из-под ног табурета.

Специфика работы центров удовольствий Борюсика состояла в том, что наибольший кайф он получал, когда в его власти оказывались люди, которые в обычных условиях могли бы его раздавить, даже не заметив. Не знаю, каким образом Вероника оказалось под его контролем… Думаю, мой клинок прервал его жизнь как раз где-то на пути к личному триумфу. Странно, но я об этом не жалел… Благодаря Алисе и её плану спасения ситуация постепенно переходила из фазы «Ужас какой – не знаю что делать!» в фазу куда более знакомую и, в сравнении с предыдущей, почти приятную: «Ну, вот, опять я вляпался в неприятности».

Удивительным образом план Алисы по моему спасению одновременно предполагал извлечение пользы для нее самой. Алиса собралась в путешествие длиною в тысячу километров – ровно столько нужно проехать с юга на север, двигаясь строго по прямой, чтобы попасть из древней столицы в столицу северную – из Киева в Санкт-Петербург. Через месяц у двоюродной сестры моей спасительницы должна была состояться свадьба, и моя задача состояла в том, чтобы на эту свадьбу Алиса прибыла вовремя и не по частям. Что ж – путешествие в тридцать дней и тысячу километров – разве это не то, что мне нужно? Еще каких-то два дня назад я бы решил, что заставить меня отправится на север может только глобальное потепление – такое, знаете ли потепление, чтобы январской ночью брусчатка жгла пятки. Минуло сорок восемь часов, на улице по-прежнему прохладно, а север уже мил моему сердцу.