Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010 Страница 62

– Дух Эпохи, говоришь? – заинтересовался Гарик. – Подожди-ка, радость моя…. Пахнет очень непривычно. Ярко-выраженный аромат свежевыпеченного хлеба и сушёных трав, да и нафталином отдаёт самую малость. Видимо, в девятнадцатом веке его жители привыкли – всегда и везде – беречь тепло, поэтому и дома проветривают совсем нечасто, только время от времени и сугубо по частям…. Вот, ещё одно важное и неотложное дело. Прекрасная амазонка-наяда, ты не находишь, что мы с тобой – непозволительно долго – не целовались? Так же можно, ненароком, и квалификацию потерять…

Уже через минуту Аля, отстраняясь, уперлась Гарику в грудь острыми кулачками и жалобно попросила:

– Милый, отпусти, пожалуйста! Я же могу, честное слово, и не сдержаться…. А вдруг, кто-нибудь войдёт – в самый неподходящий и ответственный момент? Ну, пожди немного…. Глеб обещал нам выделить отдельную спальню. Опять же, банька на носу. Правда, я не уверена, что там – в смысле, в предбаннике – имеется кровать.

– Кровать – совсем необязательна, – многозначительно хмыкнул Гарик. – Я тут недавно – сугубо от серой и навязчивой скуки – читал одну очень увлекательную и познавательную книгу. Называется – «Камасутра». Так, вот, там говорится – и показывается в доходчивых картинках – что можно запросто обходиться и без кровати…

– Я в курсе. Тоже, знаешь ли, как-то изучала данную полезную книженцию…. Убрать ручонки похотливые! Отойди-ка от меня в сторонку. Желательно так метров на пять-шесть-десять…

Тихонько скрипнули дверные петли, раздалось вежливое покашливание, и голос Матрёны известил:

– Добро пожаловать в баньку, господа дорогие! Всё уже готово…. Давайте-ка за мной, голубки, пока окончательно не стемнело! Я вам там и перекусить приготовила, и переодеться в чистое исподнее. Пойдёмте, пойдёмте…. Там, чуть в стороне от входа в баню, вырыт маленький прудик. Водица в нём холодная, чистая, родниковая. Плескайся – не хочу! И подсматривать некому…

Закат уже догорал – небесными малиново-багровыми углями. Банная дверь – очень светлая на фоне чёрных бревенчатых стен – была широко и гостеприимно распахнута. Через неё, тут же резво устремляясь в голубое безоблачное небо, выходили-вылетали, чуть заметно клубясь, шустрые потоки светло-серого дыма.

– Остатки угарной мути – на всякий случай – выпускаются, – пояснила Матрёна. – Вы, баре, заходите внутрь, не сомневайтесь, а я дверку прикрою…. Желаю лёгкого пара! И…утех сладостных! Русская банька – к ним очень располагает и способствует…

Предбанник оказался просторным, чистым и уютным. Маленькое квадратное окошко, оснащённое светло-жёлтой пластиной вермикулита[106], полноценного освещения – по причине позднего вечернего времени – не давало. Но справа от входной двери на массивном железном крюке, вбитом в толстое сосновое бревно, висела масляная лампа – высокий светло-жёлтый язычок пламени, накрытый сверху стеклянным конусообразным колпаком.

– Почти весь пол в предбаннике покрыт домоткаными полосатыми половичками, – сообщила Аля. – Прямоугольными, квадратными, треугольными. Цвета чередующихся полосок очень приятные такие, пастельных тонов – светло-розовые, сиреневые, фиолетовые, голубые, смутно-жёлтые. А стены обшиты гладко-струганными досками – судя по светло-оранжевым разводам – осиновыми…. Смотри-ка, потолок и прилегающие к нему части стен покрыты толстым слоем чёрной копоти. А, ведь, над срубом-избушкой, когда мы подходили, я заметила высокую кирпичную трубу. Видимо, иногда баню, всё же, топят и «по-чёрному». По желанию клиентов, ясное дело, за отдельную денежку…. Мебель предбанника особым разнообразием и оригинальностью не отличается: широкие деревянные скамьи по периметру, разномастные бронзовые и медные крючки, неряшливо закреплённые на стенах, несколько грубо-сколоченных табуретов, окружающих простенький деревянный столик, заставленный кувшинами, горшками, кружками, блюдечками и тарелочками. Видимо, и в девятнадцатом веке у русского народа было принято (то есть, принято и по сей день!), сопровождать жаркие банные процедуры лёгкой выпивкой-закуской…. Что ты так выжидающе уставился на меня? Ждешь, когда я начну показывать-демонстрировать развратный стриптиз? Не дождёшься, любимый! По крайней мере – сегодня. Вот, когда распишемся – по закону, с соблюдением всех норм и правил, тогда. Или же, когда обвенчаемся…. Кстати, отличная и нетривиальная идея! Почему бы нам с тобой не обвенчаться – прямо завтра? То бишь, в девятнадцатом веке? Наверняка, рядом с Петровкой отыщется действующая церквушка. На мой взгляд, очень почётно и всё такое прочее. Все подружки – потом, по завершению нашего экзотического «путешествия» – сдохнут от сильнейшей зависти.… А? Почему не слышу ответа?

– Готов – венчаться! – браво отрапортовал Гарик. – Сейчас вениками похлещемся слегка, пупками потрёмся от души, и вперёд…. Попа позовём. Хотя, я как-то к сексу втроём – не очень. Тем более – с православным священником…

– Шутник хренов! – резюмировала потенциальная невеста. – Давай, раздевайся и шуруй в банное отделение. Я, так и быть, отвернусь и не буду подглядывать. Надо – подглядывать? Хорошо, тогда буду…. Ну, иди уже, хватит тут красоваться! Я догоню…. Прихвати-ка с собой войлочную шапку. Вон, лежит на скамье. Я читала в толстой и умной книжке, что без шапки париться не стоит. Мол, можно запросто лишиться последних мозгов и остатков интеллекта…

Легкомысленно усмехнувшись и прихватив шапку-колпак, Гарик приоткрыл дверь, ведущую в банное отделение, то бишь, в мыльню-парильню. Здесь – к его удивлению – тоже было достаточно просторно, общая площадь помещения составляла более тридцати пяти квадратных метров, а высота потолка – на уровне трёх. Стены и пол – как и в предбаннике – были оббиты осиновыми досками. Чем был обшит потолок, было не разобрать – по причине толстого слоя сажи и копоти.

«Это странно, я был железобетонно уверен, что все бани в восемнадцатом-девятнадцатом веках были низенькими и крошечными», – отметился очередным замечанием надоедливый внутренний голос. – «А здесь – натуральные хоромы! Человек десять-двенадцать запросто разместятся. Даже в теннис можно – при сильном желании – играть. В настольный, понятное дело…».

Непривычно-длинная кирпично-каменная печь условно разделяла банное помещение на два профильных отделения – парильное и мытное. В парильном – у дальней стены – были обустроены просторные четырёхступенчатые полки (с ударением на последнем слоге), покрытые толстым слоем светло-серого войлока. На отдельно-стоящей просторной скамье размещались деревянные тазики-шайки с замоченными в них берёзовыми и дубовыми вениками, деревянное ведёрко с кипятком и медный черпачок на длинной ручке. Мытное же отделение было оборудовано практически по стандартам двадцать первого века – скамейки с деревянными и медными тазиками-ковшиками, разнообразные мочалки, на отдельной полочке размещались разноцветные куски мыла. В тело же самой печи был вмурован большой, литров на восемьдесят-девяносто, бронзовый котёл, в котором – под круглой деревянной крышкой – лениво и сонно побулькивала вода. В широкой печной трубе – со стороны парильного отделения – имелась металлическая дверца. Из щелей – между дверцей и кирпичами трубы – исходило ярко-алое свечение.