Тайны наследников Северного графства - Алёна Дмитриевна Реброва Страница 7

Например, как-то Марта потребовала, чтобы я принес ей всю свою одежду, а потом взяла и перештопала все дырки, пришила недостающие пуговицы и за свою работу ничего не попросила. Она часто готовила что-нибудь вкусное только для меня одного, а когда у нас было время, она устраивала скромные романтические вечера в старой беседке в саду. В такие вечера Марта распускала для меня свои прекрасные волосы и снимала передник, чтобы разделяющая нас пропасть наших профессий исчезла. В такие вечера она уже не казалась мне простой служанкой, о которой я забуду через пару дней разлуки, и себя самого я уже не чувствовал проезжающим мимо наемником, которому стало скучно. Тогда, в этой беседке, мы становились другими, а наша случайная встреча казалась судьбой.

Когда мы занимались любовью и даже когда просто целовались, я чувствовал себя так, как не чувствовал никогда прежде, со мной творилось что-то невероятное, мне было так хорошо и спокойно… Я не заметил, когда это со мной случилось. Не осознавая глупости своих рассуждений, я всерьез начал задумываться о том, как закончу свое холостяцкое существование и начну новую жизнь с этой очаровательной девушкой. Мне казалось, что как только я смогу избавиться от ведьмы, я обязательно вернусь в поместье, заберу отсюда Марту и…

Разом все это рухнуло. Моя голова прочистилась от этого любовного бреда, и я вернулся в реальный мир, где нет женщин, из-за которых я смогу потерять голову. Точнее, в мире, куда я вернулся, таких женщин уже не было.

Марта умерла от болезни, о которой она даже не рассказала мне, а в ее тело вселилось приведение.

Так погано я еще никогда себя не чувствовал. Глупец, слюнтяй, зеленый мальчишка, который так ничему и не научился… я готов был бить себя по щекам за то, что испытывал эту боль. Кто знает, может быть, если бы Марта просто умерла, я бы еще смог выкинуть ее из головы со временем, но я позволил себе привязаться к ней. И теперь, когда рядом ходит живая и, на первый взгляд, прежняя Марта, мелькает перед глазами, раздражая чувства, мне тяжело воспринимать происходящее так, как нужно. Я знал, что это не она, но черти бы меня драли, как же мне было плохо!

Когда разобиженная Бэйр гордо вышла из комнаты, оставив меня с Дороти и странным типом в балахоне, я не почувствовал ни малейшего укола совести. На ведьму я был сильно зол уже за то, что она не поняла, как мне тяжело. Ладно остальные, но она… Мы так долго держимся вместе, уж она-то обязана понимать, когда со мной можно спорить, а когда я нуждаюсь в поддержке! Но Бэйр, эгоистичная девчонка с ветром в голове, не захотела понять. Ей просто не было до меня дела.

Хотя ведьма ушла, раздражение и злость после нашей короткой ссоры не покидали меня еще долго. Только когда мы с Дороти и продвальным сумасшедшим вышли из подземелий в лес, оказавшись на другом берегу реки, мне полегчало.

Леопольд, воспользовавшись своими звериными тропками, быстро вывел нас к дому Сарабанды, где мы провели около часа за чаем и разговорами. После наших объяснений старушка не изменила своего решения оставить Дороти у себя до того момента, пока мы с Бэйр не покинем поместье. Казалось, то, кем является Дороти, старушенцыю совсем не беспокоило. Сарабанда расспрашивала нас о делах в поместье, о самочувствии Меви и о подготовке к празднику. Когда мы выложили все, что ее интересовало, старушка вежливо выставила нас с Леопольдом за порог, велев не возвращаться до тех пор, пока мы не будет готовы забрать Дороти. То есть, навещать тело Марты мне запретили… и, скорее всего, правильно сделали.

Когда нас с Леопольдом выгнали в чистое поле, шел дождь и дул сильный ветер, принося холод с реки.

Я промок уже через минуту, но холода совсем не чувствовал. Вместо того, чтобы где-нибудь укрыться, я отправился в поле, где мокрая трава доходила мне до пояса. Пробираясь через заросли, как через холодную реку с водорослями, я старался подавить в себе нарастающую печаль. Теперь, когда ни Дороти, ни Бэйр рядом нет было, она почему-то решила проявиться в полной мере.

Чтобы я не говорил, а Марта была очень мне дорога, хоть я был с ней знаком так немного. Эта смерть была слишком неожиданной.

– Вселенская скорбь и так далее, но, может, ты скажешь, зачем мы идем к реке? – вдруг раздался за моей спиной голос Леопольда, о котором я совершенно забыл.

– Зачем ты идешь за мной? – раздраженно спросил я, перекрикивая ветер и дождь.

– А куда мне еще идти? Я должен отвести тебя обратно! Тем более, ты ведь идешь топиться, а если ты утопишься, то Бэйр очень расстроится. Я не хочу расстраивать ее! – крикнул этот чудак.

– Что? Да не иду я топиться, я просто гуляю!

– В такой холод как можно просто так взять и гулять? Нет, ты наверняка идешь топиться. Лучшей погоды для самоубийства просто нет, а учитывая обстоятельства с твоей Мартой…

– Мне не смешно, Как-тебя-там-в-балахоне. Оставь меня в покое!

– Да ты вообще какой-то угрюмый, – согласно кивнул чудик. – Пошли лучше ко мне, у меня тепло и я с утра кое-чего испек. Хочешь, напою тебя чаем?

– Приглашаешь меня? А куда, интересно знать?

– К себе домой, конечно.

– Нет, спасибо.

– У меня есть вино из запасов деда.

– Ну черт с тобой, веди.

Пожалуй, хорошее вино это то, что мне сейчас просто необходимо. В поместье его не допросишься: Тома стережет погреба, как волчица. А если этот чудак предлагает мне его за так, то грех отказываться. Тем более, мне сейчас нужно отвлечься, а ничего покрепче я в этом проклятом месте точно не отыщу.

До дома Леопольда идти было не так уж и далеко, как выяснилось, но за время пути мы оба насквозь промокли. На моей одежде не осталось ни одного сухого места и даже в сапогах хлюпало при ходьбе. Если поначалу я и не чувствовал холода, то теперь ощущал его даже слишком хорошо. И это я, одетый достаточно тепло, а вот что творилось с моим спутником и подумать страшно. Серый балахон мокрой тряпкой облепил тощее тело нелюдя, я простужался при одном только взгляде на него.

Когда мы, наконец, добрались до небольшой землянки, которая оказалась лишь крышей частью достаточно просторного дома под землей, Леопольд уже трясся так, что, казалось, даже воздух вокруг него вибрировал.

– Если я заболею, во всем будешь виноват ты! – выругался