Виктор Комаров - Божий суд Страница 7

— Впрочем, не вижу причин скрывать свои убеждения. Да, я верю. Но не в того бога, который изображен на иконах и который занимается судьбами и деятельностью людей, а в некий рациональный мировой порядок.

— Мировая гармония? — проборматал Сигрен.

— Ну что ж, в конце концов это ничего не меняет.

— Он поднял глаза и пристально посмотрел на Грехема. — Послушай, Грехем, а в судьбу ты, значит, не веришь? В предопределение?

Грехем пожал плечами:

— Но ведь ты лучше, чем кто-нибудь другой, должен знать, что никакого предопределения нет и быть не может. Коль скоро поведение микрочастиц подчиняется не законам механики, а принципу неопределенности… Если последующие состояния не являются однозначными следствиями предшествующих, то о какой же судьбе может идти речь? А ведь мы тоже состоим из микрочастиц.

— Но и полного произвола тоже нет, — возразил Сигрен. — Существуют ведь статистические закономерности.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то. что осуществляются все-таки наиболее вероятные состояния. Значит, то, что должно произойти, произойдет. Что суждено, то и исполнится. И мы сейчас ничего не можем сделать. Только ждать. Вот это и не дает мне покоя.

— Вот ты о чем. — Грехем сочувственно посмотрел на Сигрена. — Но ты не прав, Сигрен. Вероятность пластична. И она открывает для каждого из нас множество возможных вариантов. И от нас зависит, какой именно избрать.

— Не знаю… не знаю, — задумчиво бормотал Сигрен. — Послушай, Грехем, а если кто-нибудь из нас что-то совершит, это ведь будет сделано, в конечном счете, по воле божьей? Да?

Грехем подозрительно посмотрел на Сигрена, но промолчал. Сигрен же, казалось, ничего не заметил.

— А как ты думаешь, Грехем, — продолжал он, неожиданно меняя тему, — каким путем мог идти Девидс в своем решении?

— Девидс? Признаться я не думал над этим, — Грехем явно уклонялся от ответа.

На этот раз настала очередь Сигрена с подозрением взглянуть на Грехема.

Разговор иссяк. В полумраке комнаты повисло напряженное молчание. Первым не выдержал Сигрен. Он тяжело поднялся и, молча кивнув Грехему, вышел за дверь.

А в это время Сойк, лежа на диване, заканчивал чтение детективного романа. С сожалением он перевернул последнюю страницу, полежал еще некоторое время, устремив взгляд в потолок, словно вновь переживая прочитанное, потом медленно протянул руку и выключил настольную лампу.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Было уже за полночь, когда Хэксли вышел из своего кабинета и, пройдя через гостиную, заглянул в комнаты теоретиков. Трое мирно спали на диванах, прикрывшись пиджаками. Дверь в комнату Сойка была заперта.

Хэксли тихо постучал, но Сойк не отозвался. Тогда Хэксли постучал настойчивее. В комнате послышалось шуршание, звук отодвигаемого стула, шаги, но дверь не открывалась.

Потеряв терпение, Хэксли сильно надавил на нее плечом и едва не упал, так как в это время Сойк как раз отпер замок и дверь неожиданно поддалась.

Чтобы не упасть, Хэксли пришлось сделать несколько замысловатых взмахов руками. Он представил себе, как это, должно быть, смешно и глупо выглядит со стороны, и зло посмотрел на Сойка.

А тот, как ни в чем не бывало, стоял прямо против двери, широко расставив ноги и заложив руки в карманы, и с веселой усмешкой наблюдал за тем, как Хэксли балансирует, стараясь сохранить равновесие. Можно было подумать, что он все подстроил специально.

— Пожалуйста, разбудите своих друзей, Сойк, — холодно сказал Хэксли, приняв наконец устойчивое положение. — Мне нужно немедленно с вами поговорить.

— Будет сделано, шеф, — Сойк был невозмутим, будто ночные совещания в лаборатории самое обычное дело.

Через несколько минут заспанные теоретики, ежась и позевывая, вновь сошлись в гостиной.

Подождав, когда они рассядутся в креслах, Хэксли сказал ледяным голосом:

— Мне кажется, молодые люди, вы отнеслись к моему сообщению, мягко сказать, несколько легкомысленно.

— Но мы уже все обсудили, шеф, — демонстративно зевнув, нарочито беззаботным тоном сообщил Сойк.

— И что же?

— Мы пришли к выводу, что действительно подозревать в хищении документов можно в абсолютно равной степени каждого из нас, — пояснил Сойк с обескураживающей улыбкой.

— Сейчас не время для шуток, Сойк, — резко оборвал его Хэксли.

— Да, время действительно позднее, шеф, — все так же спокойно отозвался Сойк.

— Видимо, вы плохо представляете себе всю серьезность положения, — Хэксли явно нервничал. — Что же касается подозрений, то я не хуже вас знаю, кого следует подозревать. Но мне нужны не подозрения, а похищенные бумаги.

— Но, шеф, вы не дали мне договорить. А я как раз собирался сообщить о бумагах.

Хэксли, прищуриваясь, посмотрел на Сойка.

— И что же?

— Мы пришли к выводу, шеф, что эти бумаги никто из нас в глаза не видел.

— Ну вот что, — Хэксли стукнул кулаком по столу. — Я старался отнестись с уважением к вашему человеческому достоинству. Не зная, кто из вас виновен, я не хотел оскорблять подозрением остальных. Но я вижу — вы сговорились. Это что же, круговая порука?

— Как вам будет угодно, шеф, — вежливо заметил Ленгли.

— Хорошо, — медленно произнес Хэксли и обвел молодых ученых недобрым взглядом. — Хорошо же. Тогда я вам скажу все, что думаю.

Он на секунду умолк, а потом заговорил, отчеканивая каждое слово:

— Я вправе подозревать любого из вас. Любого. В сравнении с Девидсом все вы — простые ремесленники. Вы все завидовали ему. Да, вы неплохо считаете, но стоило поставить перед вами действительно сложную задачу, как вы не смогли даже с места сдвинуться. Разумеется, я сам виноват: я просто в вас ошибся. Ну что можно ожидать, например, от вас, Сигрен, нетрудно понять, когда видишь, с какой тоской вы смотрите на свои уравнения. Или от вас, Ленгли? Ведь у вас на уме только женщины. Я уже не говорю о вас, Сойк. Вы, конечно, человек не глупый, но, к сожалению, рождены не для теоретической физики… Грехем? Еще в детстве бабушка не раз предупреждала меня, чтобы я остерегался рыжих.

— Шеф! — возмутился Ленгли. — Вы переходите границы.

— Оставь, — равнодушно сказал Грехем.

— Границы? — насмешливо переспросил Хэксли. О каких еще границах вы можете говорить? Один из вас — преступник.

— Но вы оскорбляете нас всех.

— Перед остальными я впоследствии извинюсь, — бесстрастно заметил Хэксли, — а пока советую меня не перебивать. Так вот. Мне бы и а голову не пришло вас подозревать, если бы вы сами были хоть на что-нибудь способны.

— Хорошо, пусть мы бездарны, — заметил Сойк, — Но от бездарности до преступления…