Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич Страница 9

– Не уводи разговор в сторону, – погрозила она мне пальцем. – Помни, ты мне обещал.

– Помню, Ира. Занесло что-то… Извини.

– Ха! Извини… Татьяне сейчас класс мыть придётся. А то и ремонтировать. Шёл бы помог, лучше.

– Поймёт же, что это я…

– Вот и пусть… Иди-иди. Как пакостить…

Она дотолкала меня до открытой двери, из которой всё ещё вытекал дым и впихнула в кабинет.

– Вот, Шелест вам хочет помочь, Татьяна Валентиновна.

– С чего бы это? – Спросила химичка.

Халат и резиновые перчатки Татьяны были запачканы в копоти, на лице надета прозрачная маска.

– Так, – сказал я, разводя руками.

– Что это было, Шелест? – Спросила химичка хищно.

– А я знаю? – Спросил я. – Вам помочь?

– Если это ты… убью.

– Это честно не я, Татьяна Валентиновна.

Новикова пнула меня коленом под зад и закрыла за мной дверь.

Глава пятая

Закончилась зима. Побежали ручьи. Лес раскис, и наши в него "разведвылазки" прекратились. Мы с толком использовали на удивление снежную зиму для тренировок по выживанию и приобретения навыков перемещения разведгруппы в зимних условиях. И даже провели что-то похоже на "Зарницу" с ориентированием, захватом крепости и флага. К слову, помогли военнослужащие, стоящей тут же на сопке воинской части.

Один раз мы выезжали на поезде "Снежинка" покататься на лыжах в Тигровую Падь. Очень неплохо провели время. Брали с собой родителей. Мой папа очень хороший лыжник, хоть и не занимался в секциях, но с детства и до армии участвовал в разных соревнованиях и с удовольствием присоединился к нашему факультативу.

– Вот это молодцы, – сказал он, когда я ему сообщил о нашей поездке. – В кои веки сын отца в лес вытаскивает. Дожил наконец…

Он потрепал меня по волосам. Отец – страстный любитель природы, в детстве постоянно таскал меня с собой то за грибами, по просто так, а я лес не любил. Не любил ходить. Красоту нашей тайги не понимал.

Сейчас я воспринимал окружающее пространство совсем по-другому. Помнится, такое мировосприятие возникало, когда я в той жизни возвращался из командировок: то из долгого морского рейса, то из горячих точек, то из-за границы. Но это происходило, когда я уже стал взрослым, а сейчас мне было шестнадцать. А нет, уже семнадцать. Но всё равно. В этом возрасте я был, не понятно почему, пожизненно глуп, и не понимал элементарных жизненных вещей.

Я не думал, как тяжело родителям даже одеть меня в болоньевую куртку не советского качества. Болонь в СССР был твёрд, особенно на морозе, как сам СССР.

А мама, где-то "выцыганила" мне японскую куртку… Правда коричневого цвета. В топе был синий цвет. Сейчас это называется – пуховик, но в моей куртке пуха не было это точно. Они продавались, скорее всего, в нашем "бонном" магазине для моряков "загранплаваания". И как моя мама мне купила такую куртку… это был большой секрет за большие деньги.

Вообще с "фирмой" во Владивостоке было одновременно и просто, город портовый, и сложно. На "балочке", как называли барахолку, ОБХСС ловил жен моряков пачками. А потом вербовал их мужей и любовников.

ОБХСС отдела милиции управления внутренних дел Приморского края по водному транспорту жировал. Во всех смыслах. И по реализации, и по агентурным сообщениям. Они могли себе позволить "глубокую разработку объекта" под контролем конторы, будучи их агентами, чем и пользовались, прикрывая нужных им "снабженцев".

Контора "дурой" не была никогда и фиксировала всё и всех. Документировала, как говориться.

Но это я отвлёкся. Пока я ещё маленький, и думаю совсем о другом. Мне тягаться с ОБХСС? Не дай боже. К этому времени система МВД воспитала настоящих борцов с коррупцией, в смысле – взяточничеством. Это только водный отдел МВД шиковал под крышей КГБ, а другие пахали как "савраски". Но это моё личное мнение.

Вроде, как, к сожалению, для "конторы", город Владивосток был закрытым городом, и тут не могли появиться шпионы в принципе. Но… Они появлялись… В виде наших, завербованных "там" моряков. Их ловили пачками. Чаще это были курсанты ДВИМУ.

Психика редкого советского человека выдерживала увиденных вдруг в магазине сорока видов разных колбас, или сыров, изобилия мяса и других продуктов. Это мы в две тысяче двадцать первом году понимаем, что не всё что блестит – золото, а тогда… Обывателю башку сносило сразу и вербовать его можно было тут же в супермаркете, но до этого ЦРУ не допёрло. Тупые… А может быть и нет… Вербовка "на колбасе", это ещё тот "хит", но идеологической основы не несла.

К маю я, с помощью мамы, пошил сорок пять камуфляжных костюмов. По моим эскизам и выкройкам.

И мама и бабушка хорошо шили. Мама закончила курс кройки и шитья, бабушка… не знаю, как научилась, но обе шили… ого-го себе. Это называлось – подрабатывали.

Бабушка в деревне обшивала всех, мама обшивала знакомых. Я, с малолетства привыкший к стрёкоту швейной машинки, шил своим "медведям" штаны и рубашки, понимал принцип "выкройки", и легко нарисовал нужный мне костюм.

– А… Карманы… Не нужны?

– Может быть потом… Не знаю где и как. Протачивать потом…

Мама погладила меня по голове, что делала очень редко, почему-то. Папа был строг, но мама была умна.

– Да мы это прострочим в… шесть подходов.

– Мам, я бы хотел сам…

Я сшил самостоятельно сорок восемь спецкостюмов из тонкого зелёного брезента. Куртки геологические, называемые в народе – "энцефалитки", ещё купить можно было, иногда, но штанов не имелось в продаже – точно.

Я пытался сделать ткань – камуфляж типа "цифры", но не получилось, поэтому я прокатал по закупленному мною брезенту "обычное лето", сделанное из большой консервной банки, оклеенной линолеумом с нужным рисунком.

К тому времени я уже пришёл к многокрасочной печати своих трафаретов, которые я рисовал аж с шестого класса. И это всё правда.

Просто, я сейчас, в девятом классе, вернулся к тому, чем занимался в пятом. Единственное что я изменил, это принцип печати и технологию.

С помощью трудовика я соорудил деревянный печатный станок. С его помощью мы прокатали всю купленную мной ткань три раза. Я так прорисовал барабаны, что соединительная трёхцветная кромка не замечалась. Типографской краски у нас было много.

К майским мы смотрелись красиво. Я сразу настоял на общей форме, эмблемах и знамени факультета и не отпускал их изготовление на самотёк. Что-то, например форму, сделал сам, но не сказал об этом никому. Даже в райкоме. Райком ВЛКСМ оплатил форму из своих средств пошивочной мастерской на Строительной.

Просто я зашёл перед тренировкой в соседнюю дверь и спросил:

– Можно сшить походный костюм из брезентухи?

И всё. Потом я принёс уже готовые костюмы и… всё… Если знаешь, как, – это просто. Они всегда так делали. Шили сами на дому, но пропускали через ателье. Кооперативы Хрущёв закрыл… Надомников разрешил только Леонид Ильичь Брежнев в 81 году…

Мы на первое мая шли двумя шеренгами, а на девятое отдельным блоком Первомайского райкома ВЛКСМ. Мы выпросили две машины, и исполняли на них "показуху".

– Трибуну проходят районные комитеты Коммунистической Партии Советского Союза и Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи Первомайского района города Владивостока. В дружной связке они готовят подрастающее поколение и настоящих патриотов Родины.

Мы кувыркались, стреляли из ППШ и исполняли "смерть фашистским оккупантам".

Мои костюмы очень понравились самим райкомовцам и они обратились в то же ателье за пошивом ещё нескольких штук, но получили вежливый отказ.

– Слушай Михаил, с кем ты там договаривался, чтобы пошили? Они говорят, что ни ткани такой нет, ни выкроек, ни сетки москитной, – гнусавил штатный инструктор РК ВЛКСМ.