Айзек Азимов - Загадки Азимова (Сборник рассказов) Страница 9

– Знаете, как я себе это представляю, капитан? Эта штука всю жизнь провела внутри скалы, в каком-то астероиде. Может быть, сотни лет. Она очень большая и, наверно, гораздо умнее обычного силикония. И вот вы находите ее, и она узнает, что вселенная – это не скала. Она узнает триллионы вещей, о которых даже и не подозревала. Вот почему она заинтересовалась астрономией. Новый мир, новые идеи, которые есть в книге и в головах людей. Как вы думаете?

Он отчаянно хотел разговорить капитана, вытянуть у него что-нибудь конкретное, на чем можно строить свои умозаключения. По этой причине он рискнул сказать часть правды, вернее, то, что он считал правдой, ее меньшую часть.

Но капитан, прислонившись к стене с согнутыми руками, ответил только:

– Когда вы кончите?

Это были его последние слова, и Вернадски пришлось ими удовлетвориться. Он закончил работу, к своему удовлетворению, капитан заплатил требуемую сумму наличностью, получил расписку и улетел в блеске корабельной гиперэнергии.

Вернадски в почти невыносимом возбуждении следил за его отлетом. Он быстро направился к своему субэфирному передатчику.

– Я должен быть прав, – говорил он себе. – Должен быть.

Патрульный Милт Хокинс услышал вызов в своей одинокой квартире на патрульной станции астероида N72. Он утешался двухдневной щетиной, банкой ледяного пива и проектором фильмов, и постоянное меланхолическое выражение его румяного широкоскулого лица было таким же продуктом одиночества, как деланное оживление в глазах Вернадски.

Патрульный Хокинс увидел эти глаза и обрадовался. Хоть это всего лишь Вернадски, но общество есть общество. Он радостно приветствовал Вернадски, вслушиваясь в его голос и не очень вдумываясь в содержание слов.

И вдруг все веселье из его глаз исчезло, уши по-настоящему вступили в работу, и он сказал:

– Минутку. Минутку. О чем это вы говорите?

– Вы что, не слушали, вы, тупой коп? Я весь выкладываюсь!

– Давайте не все сразу, по частям. Что там насчет силикония?

– Он у этого парня на борту. Называет его домашним животным и кормит жирными камнями.

– Да? Шахтер на астероиде готов подружиться даже с куском сыра, если тот будет ему отвечать.

– Это не просто силиконий. Не один из этих маленьких зверьков в дюйм. Он больше фута в поперечнике. Не понимаете? Не понимаете? А я-то считал, что парень, который здесь живет, должен разбираться в астероидах.

– Ну, ладно. Допустим, вы мне объясните.

– Послушайте, из камней силиконий строит свои ткани, но откуда он берет энергию в таких количествах?

– Не могу вам сказать.

– Непосредственно от… рядом с вами никого нет?

– Нет. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь был.

– Через минуту не будете хотеть. Силиконии получают энергию прямым поглощением гамма-лучей.

– Кто это говорит?

– Парень по имени Уэнделл Эрт. Знаменитый экстратерролог. Больше того, он утверждает, что уши силикония именно для этого предназначены. – Вернадски приставил два пальца к вискам и повертел ими. – Совсем не для телепатии. Они поглощают гамма-излучение на таком уровне, какого не могут достигнуть наши приборы.

– Ну, хорошо. И что из этого? – спросил Хокинс. Но он задумался.

– А вот что. Эрт утверждает, что на астероидах гамма-излучения достаточно только для силикониев размером в один-два дюйма. Мало радиоактивности. А мы видим одного в добрый фут, целых пятнадцать дюймов.

– Ну…

– Значит он с астероида, набитого ураном, с огромным количеством гамма-лучей. Астероид этот должен быть теплым наощупь, и у него такая необычная орбита, что до сих пор его никто не обнаружил. Но, допустим, какой-нибудь парень случайно наткнулся на этот астероид, заметил его температуру и задумался. Капитан «Роберта К.» не невежественный шахтер. Он парень образованный.

– Продолжайте.

– Допустим, он начал отбирать образцы для проверки и наткнулся на гигантского силикония. И понял, что ему невероятно повезло. И пробы ему больше не нужны. Силиконий отведет его к богатым жилам.

– Почему?

– Потому что хочет узнать вселенную. Он провел, может быть, тысячу лет под камнем и только что обнаружил звезды. Он умеет читать мысли и может научиться разговаривать. И может заключить договор. Послушайте, капитан ухватится за это. Добыча урана – монополия государства. Шахтерам, не имеющим лицензии, не разрешается даже использовать счетчики. Для капитана это превосходная ситуация.

Хокинс сказал:

– Может, вы и правы.

– Вовсе не может быть. Видели бы вы, как они окружили меня, когда я смотрел на силикония. Готовы были схватить при одном неосторожном слове. И вытолкали через две минуты.

Хокинс провел рукой по щетине, мысленно оценивая, сколько времени потребуется на бритье. Он спросил:

– Сколько времени сможете вы продержать этого парня на станции?

– Продержать его? Космос, да он уже улетел!

– Что? Тогда какого дьявола вы тут треплетесь? Почему вы позволили ему уйти?

– Трое парней, – терпеливо объяснил ему Вернадски, – каждый крупнее меня, каждый вооружен и готов на убийство. Что я мог сделать?

– Но что нам теперь делать?

– Лететь и схватить их. Очень просто. Я исправлял их отражатель и сделал это по-своему. У них полностью отключилась энергия через десять тысяч миль. А в трубопроводе Дженнера я установил трейсер.

Хокинс уставился на улыбающееся лицо Вернадски.

– Святой Толедо!

– И никого с собой не берите. Только вы, я и полицейский крейсер. У них нет энергии, а у нас есть пушки. Они скажут нам, где урановый астероид. Мы его отыщем и только тогда свяжемся со штаб-квартирой Патруля. И доставим туда троих, можете сами пересчитать, троих урановых контрабандистов, одного гигантского силикония, какого никто на Земле и не видывал, и один, повторяю, один гигантский кусок урана. Такого тоже никто не видел. Вас производят в лейтенанты, а я получаю постоянную работу на Земле. Идет?

Хокинс был ошеломлен.

– Идет! выкрикнул он. – Сейчас буду!

Они почти догнали корабль, прежде чем увидели слабый блеск отражения Солнца.

Хокинс сказал:

– Вы им даже для корабельных огней не оставили энергии? Может, совершенно вывели из строя генератор?

Вернадски пожал плечами.

– Они экономят энергию, надеются, что кто-нибудь их подберет. Я уверен, что сейчас вся их энергия ушла на субэфирные вызовы.

– Если это и так, – сухо ответил Хокинс, – то я ничего не слышу.

– Не слышите?

– Ничего.

Полицейский крейсер приблизился. Добыча, с отключенной энергией, продолжала ползти на скорости десять тысяч миль в час.