Роман Буревой - Призвать дракона Страница 10

– Пустите меня назад! Пустите меня! Пустите!

Чувство, охватившее его, походило на безумие. Ему не открывали, а он все кричал и бил то пятками, то кулаками в дверь, но там, за дверью, все как будто умерли.

Что произошло потом, Эд точно сказать не мог. Может быть, он задохнулся от ярости и обиды, от ненависти к этому человеку, который явился в их дом, занял место отца и вышвырнул Эдгара вон.

Но только дыхание его как будто остановилось, и в тот же миг мальчишка вновь очутился перед огромной деревянной дверью с бронзовой ручкой, легко приоткрыл ее и шагнул на поляну снов. Шагнув, обернулся и попытался рассмотреть то, что осталось за спиной. И к своему изумлению – рассмотрел. Он увидел кухню, черный очаг, в котором весело помигивали догорающие дрова, деревянный стол, огромный, тяжелый, на раскоряченных ножках, отчима за столом, хлебающим из миски густую похлебку, мать, подливающую ему эль в кружку. Эдгар мысленно схватил отчима руками за голову и рванул на себя. О, чудо! – картинка зарябила, отчим будто растянулся, превратился в мутное дрожащее существо, голова этого существа прошла сквозь дверь, Эдгар увидел страшную лысую голову, красное, будто обваренное кипятком, лицо и налитые кровью глаза. Это была чистая, воплощенная злоба. От ужаса Эдгар закричал, отпустил голову и рванулся назад, выскочил в реальность…

Оказалось, что волшебная дверь иномирья открывалась куда проще, чем запертая на щеколду дверь родительского дома.

Эдгар бросился бежать. Он бежал и бежал, себя не помня. Падал, оскальзывался, бежал, уже не ужасаясь при мысли, что кто-то увидит его в нелепой ночнушке. Ужас перед обваренной, как кусок мяса, душой отчима гнал его в темную дождливую ночь, куда глаза глядят. Уже полностью обессиленный он забрался в какой-то сарай и там просидел до утра, почти без сна, лишь на минуту-другую проваливаясь в дрему, обхватив руками колени и дрожа крупной дрожью так, что зубы стучали, как барабан королевских стрелков, когда они маршем проходят по улице.

Утром, едва рассвело, Эдгар выбрался на дорогу. Вдали, в предутренней дымке, маячили медные кровли Альдоги.

Город показался Эдгару близким, но добрел он туда лишь к полудню, уставший до смерти, со сбитыми в кровь ногами. Однако измученный мальчишка в последний момент сообразил, что стражники могут не пропустить его в таком виде (перемазанная в глине да еще обсыпанная сеном ночнушка, растрепанные волосы, грязное лицо), и сумел спрятаться среди кочанов ранней капусты на телеге долинника и так миновать ворота. На этой же телеге, как в карете, доехал он до базарной площади. Увы, здесь его никто не собирался встречать с распростертыми объятиями. Напрасно Эдгар бродил меж прилавками с овощами, свиными тушами и туесками с малиной и земляникой – его либо гнали, либо провожали подозрительными взглядами. Лишь в молочном ряду пухленькая сероглазая молочница наполнила до верху кружку пенистым молоком и протянула Эдгару.

– Пей, малец!

Он выпил с жадностью, захлебываясь, и к концу закашлялся и немного дареного молока пролил.

– Эй, чумной! – крикнула ему толстая тетка из-за соседнего прилавка, – иди к колонке, вымой кружку, а то после тебя никто из покупателей пить не захочет.

Эдгару стало обидно до слез, еще вчера он был вовсе никакой не чумной, а чисто одетый мальчик, причесанный, и даже поутру имевший в кармашке коротких штанишек носовой платок.

«Вытянуть душу этой ведьмы да посмотреть, какова она», – подумал он мстительно.

Но воплощать свой план почему-то не стал, покорно поплелся к колонке с водой, что виднелась в самом конце молочного ряда. Если надавить на рычаг, из медной головы жуткого чудища начинала тонкой струйкой течь холодная вода. У колонки мылся какой-то парень в зеленом камзоле. Рукав его белой, не слишком свежей сорочки был забрызган кровью. Когда парень обернулся, Эдгар разглядел, что нос парня опух и, несмотря на компресс из мокрой тряпки на переносице, струйка крови все еще бежит из ноздрей на мокрую верхнюю губу.

– Откуда ты такой, урод? – спросил парень со смехом, разглядывая Эдгара.

– Я не урод. – Эд разозлился, прежде всего потому, что парень обозвал его точно так же, как Гай обзывал отчима. Это было вдвойне обидно.

– Просто ты себя не видел давно в зеркале.

Эдгар зажмурился и тут же увидел ставшую знакомой дверь, миновал ее и сходу, развернувшись, дернул за собой парня. Душа у того была скользкая как угорь, а глаза хитрые, змеиные, лживые. Эдгар тут же отпустил жулика.

В следующий миг в реальности парень тряс его за плечи и приговаривал:

– Как ты это сделал? Ну-ка, колись!

– Я умею… – пробормотал Эдгар.

– Что это у тебя? Кружка?

– Да, из-под молока, велели вымыть.

– Дракону в задницу кружку! – парень грохнул ее о булыжники мостовой, и керамическая кружка разлетелась на куски. – Парень, да мы с тобой такие дела провернем. Такие дела…

Скользкий (так мысленно Эдгар окрестил парня с разбитым носом) ухватил мальчонку за руку и повел в ближайший переулок. Здесь было сумрачно даже в полдень – верхние этажи домов почти смыкались, загораживая небо. Эдгар успел заметить причудливые медные фигурки, что висели на крюках почти над каждой дверью.

В переулке Скользкий остановился и повернулся к Эдгару.

– Ты с каждым такое можешь устроить?

– Да-а, – не очень уверенно отвечал мальчишка.

– С любым-любым?

– Ну да. А зачем…

Скользкий завертел головой, что-то отыскивая.

– Видишь того мужика за прилавком? – Парень ткнул пальцем в мужчину лет сорока пяти с коротко остриженными седыми волосами, что склонился над дубовым прилавком и что-то рассматривал в лупу. На нем был черный камзол без всяких украшений и сероватая застиранная сорочка. На прилавке аккуратными рядами в специальных низеньких ящичках были разложены белые и желтые фигурки и кругляшки.

– Вижу, конечно, – кивнул Эд.

– Надо его так же точно дернуть, только подольше за чертой подержать. Сдюжишь?

– Попробую.

– Ну так давай! Вечером мы едим и пьем в самой лучшей таверне. Ну! – Скользкий хлопнул мальчонку по плечу.

«Не надобно этого делать, ох, не надобно, – шевельнулось сомнение. – Этот парень на подлость тебя толкает. Остановись… Стой, Эдгар! Стой! Стой!»

Но почему-то Эдгар не мог остановиться. Не мог и все. Страстное желание «сделать это» было неодолимым! Мальчишка закрыл глаза и шагнул за дверь. Завеса между иномирьем и реальностью, которая так трудно редела в первый раз, теперь распалась почти мгновенно. Эдгар ухватил руку человека за прилавком, дернул… И тут случилось невероятное – человек в черном камзоле весь, целиком оказался на той стороне. Он преобразился, как преображались всегда попавшие в иномирье души, только преобразился иначе, чем отчим или Скользкий – помолодел, похорошел, волосы из седых сделались золотистыми, глаза засияли.

– Кто ты? – успел спросить он.

Но Эдгар не успел ответить.

Он вновь оказался в реальности, напротив лавки. Человек в черном сидел, обмякнув, свесив голову набок, а Скользкий набивал холщовую сумку желтыми и белыми статуэтками и кругляками.

Опорожнив прилавок, парень метнулся назад к Эдгару.

– Бежим!

– Но он же там! Там! Все еще там! – мальчишка не сразу сообразил, что вытянул душу в иномирье, а назад не вернул.

– Ну и черт с ним, так даже проще.

Скользкий ухватил Эдгара за шиворот и потащил за собой.

– Нет! – крикнул Эд и зажмурился.

В реальности Скользкий волок за собой потерявшего сознание мальчишку, в то время как Эдгар на другой стороне несся по зеленой поляне. Душу торговца он настиг у самой кромки пепельных полей, когда тот уже готов был пересечь границу.

– Стойте! Не надо!

Человек обернулся и шагнул навстречу. Белозубо сверкнула улыбка.

– Так ты можешь…

– Назад! – Эдгар схватил человека за руку.

Обратно они пронеслись быстрее ветра и выскользнули за дверь с медной ручкой, только здесь их пальцы разжались, Эдгара потянуло в одну сторону, спасенного – в другую.

Очнулся Эд лежа на мостовой. Локти и колени саднило, щеку тоже, во рту полно было песку и мелких камешков. Видимо, Скользкий волок подельника по булыжникам шагов двадцать, а потом, сообразив, что живой куль недопустимо его тормозит, бросил. Пошатываясь, Эдгар поднялся. С изумлением посмотрел на покрытые белыми и темными полосами ладони, которые быстро становились красными и начинали гореть.

– Воры! – завопили рядом пронзительно.

«Воры? Ох!» – только теперь дошел до мальчишки смысл происшествия.

Эдгар рванулся бежать, но тут же чьи-то сильные руки ухватили его и вздернули в воздух. Мальчонка завопил от ужаса.

Человек, одетый в суконный размахай (Эдгар чувствовал сквозь дыры в рубашке плотную и кусачую ткань) поволок плененного через улочку прямиком к обворованной лавке.