Ирина Лазарева - Сокрытые в веках Страница 11

– Хотела бы я посмотреть на того, кто сунется к Алнонду.

Из лесной чащи неслышно вышел Доменг. Дедушка Итой на камне довольно крякнул, вытащив большую серебристую рыбу. Доменг присел рядом с костром, с интересом вслушиваясь в разговор.

– Хорошо, что ты не видела, какие фильмы снимают в Голливуде, – продолжал Рене и пояснил: – Это большая киноиндустрия в Америке. Драконы захватили планету и уничтожили почти всех людей и города.

Увидев в глазах Метты растерянность и почти страдание, он поспешил закончить:

– Впрочем, досталось не только драконам. Людей постоянно преследуют гигантские крокодилы, огромные пауки, кровожадные летучие мыши и даже муравьи.

– Что же это получается? – возмутилась Метта. – Люди истребляют животных, а себя же выставляют жертвой. Нельзя запугивать природой. Лучше бы вы внушали вашим детям, что беречь природу так же важно для здоровья, как мыть руки перед едой, тогда, возможно, у нас, драконов, работы сейчас было бы намного меньше.

Окрыленный тем, что Метта охотно поддерживает разговор, Рене решил выведать еще некоторые интересующие его сведения:

– Откуда берется ваше пламя, Метта, как вы его создаете?

– Ты же знаешь, мы обладаем мощной энергией. Это лишь одно из ее проявлений. Если хотите, я могу показать вам еще кое-что. Только держитесь подальше – это может быть опасно.

Молодые люди отошли на приличное расстояние и смотрели на Метту во все глаза.

Она встала и не двигалась, издали лукаво улыбаясь своим зрителям. Сначала ничего не происходило, потом вокруг ее тела засветилось призрачное голубоватое облачко.

Слышно было слабое потрескивание, затем один за другим в нем стали вспыхивать короткие разряды. Постепенно вспышки участились. Теперь казалось, что она стоит в обрамлении рассыпающихся звездами бенгальских огней, потом из голубеющего искрящегося ореола вырвались кривые молнии. Метты почти уже не было видно внутри этой грозовой тучи, лишь смутно угадывались очертания ее стройной фигуры. В разлившейся вечерней мгле она казалась ошеломленным мужчинам нереальной грезой из далекого будущего. Когда представление было окончено и зрители перевели дух, прагматичный Рене стряхнул с себя наваждение и авторитетно заявил:

– Ничего удивительного. Многие морские организмы обладают электрическими зарядами. Взять хотя бы ската.

– Тебя ничем не проймешь, – сказал восторженный Доменг. – Это волшебно и таинственно, и мы это видели!

Разговор прервал торжествующий дедушка Итой, предъявив восхищенной молодежи целую связку трепещущей рыбы. Все засуетились вокруг костра, усиленно превознося удачливого рыболова; тот даже покраснел от гордости и, подбоченясь, давал с важным видом кулинарные указания. Рыбу вычистили и испекли на горячих углях. Потом разложили остальную провизию на чистых салфетках и устроили настоящий пир; ели с огромным аппетитом, даже малыш Ургонд, принимавший самое деятельное участие в рыбной ловле, отважился съесть покрытый медной корочкой кусок рыбы.

Ночь незаметно окутала остров. Круглолицая луна неторопливо свершала свой путь сквозь изумрудные скопища светил Вселенной. Доменг и Метта, взявшись за руки, медленно шли вдоль берега под нависающими кронами деревьев, обратив к звездам светлые лица, и кружевная тень сонной листвы тихо скользила по их волосам. Доменг наивно решил воспользоваться темнотой как прикрытием и высказать Метте то, что мучило его последнее время.

– Что будет, когда все кончится? – вымолвил он, смущаясь и краснея. – Ты перевернула всю мою жизнь. Без тебя мне все покажется пустым и бессмысленным.

«Они оба стали мне дороги, как родные братья, – глядя на него украдкой, думала Метта, которая видела ночью, как днем, – но такого я совсем не хотела. Разве он забыл, кто я? Как видно, любовь не принимает доводов рассудка».

Вслух она сказала:

– Твоя жизнь всегда будет полна смысла. Пока есть такие, как ты и Рене, не все еще потеряно. Я рада, что узнала вас. А обо мне не печалься – я не могу стать человеком. У тебя будет подруга, такая же славная, как твоя сестренка Маринг.

Рене и Ургонд, пустившись наперегонки, нарушили их уединение, и скоро все четверо носились по темному берегу, оглашая молчаливый остров веселыми возгласами.

Глава 11

Ночью Метта внезапно проснулась, как от толчка. Казалось, кругом царил ничем не нарушаемый покой. Все ее спутники спали. Костер едва теплился, догорая. Лес жил своей обычной потаенной жизнью – кричали ночные птицы, шуршали жуки в упругой траве, медленные лори охотились в высоких ветвях, но Метта чувствовала незримую надвигающуюся угрозу. Ее приметы были ничтожны – случайный диссонанс, одна короткая фальшивая нота в стройной гармонии лесных звуков.

– Доменг, Рене, проснитесь, – тихо позвала Метта, трогая их за плечи. Оба сразу открыли глаза и сели, настороженно озираясь и прислушиваясь. Доменг сжимал мачете, Рене вытащил из рюкзака охотничий нож.

Внезапно непроницаемая стена стволов и ветвей разверзлась, и на прибрежную поляну высыпало с десяток вооруженных до зубов людей, в восточных одеждах и чалмах. Они окружили путешественников, наставив на них тусклые дула ружей и автоматов. Метта рванулась к Ургонду и крепко прижала его к себе.

– Не двигайся, Метта, – предостерег Доменг, – положи нож, Рене, – он подал пример, отбросив в сторону мачете.

Они медленно встали, подняв руки и заслоняя собой Метту. Разбуженный шумом, дедушка Итой хлопал спросонья глазами, недоуменно разглядывая стоящие по кругу сумрачные фигуры. Потом суетливо поднялся и, обходя всех по очереди, заглядывал каждому в глаза, приветливо улыбался и говорил:

– Прошу к нашему костру. Не угодно ли отведать свежей рыбки? А мы вот тут решили сделать привал, не знали, что это ваш остров. Но мы сейчас уйдем, немедленно уйдем. Прощения просим.

Выглядел он нелепо и комично, но никто не улыбнулся, ни один мускул не дрогнул на бесстрастных лицах, лишь глаза мрачно поблескивали из-под черных тюрбанов.

Рене оттащил старика к костру и обратился к одному из молчаливых воинов:

– Мы – путешественники. Я натуралист из Франции, член Национального географического общества. Вот мои документы. Мы транспортируем редкое животное на Борнео, в места его обитания. Если мы нарушили чьи-то права или вторглись на частную территорию, то готовы заплатить, после чего, надеюсь, вы нас отпустите.

Рене умолк. Нависла напряженная тишина. Затем один из незнакомцев вышел вперед, оглядел группу у костра и коротко приказал:

– Следуйте за нами.

– Пошли, – негромко сказала Метта, – не будем испытывать судьбу.

Они послушно собрали вещи и в окружении безмолвного конвоя вступили под своды плотного полога леса.

Шли они минут двадцать по неприметным тропам, среди сплетения лиан и высоких кустарников, огромных древовидных папорoтников и стройного бамбука, сквозь царственный делоникс и остролистный панданус, благоухающие в лунном свете. Неожиданно джунгли расступились, и отряд оказался на безлесом всхолмье, где поодаль друг от друга стояло несколько бамбуковых хижин, крытых соломой. Между ними разгуливали вооруженные люди. Без всяких объяснений арестованных затолкали в одну из хижин, связав им предварительно руки за спиной, заперли дверь и удалились, оставив охранника у входа.

Ургонд был привязан в углу веревкой за шею.

– Где же твой Алнонд? – недовольно спросил Рене. – Все время плыл за нами, а когда нужно, его нет.

– По ночам он общается с Великой Матерью и в это время ничего не слышит, – вступилась за отца Метта. – Кроме того, что ты предлагаешь, чтобы он пришел и спалил весь остров, вместе с нами в придачу? Я смогу связаться с ним через несколько часов, и поверь – его мудрый совет будет намного полезнее, чем применение силы.

Дверь отворилась, и вошел один из тюремщиков.

– Ты и ты, – сказал он, указывая на Метту и Рене, – идите за мной.

– Присмотри за Ургондом, – шепнула Метта Доменгу. – Не бойся, пока нас убивать не собираются. У них что-то другое на уме.

Они спустились с холма, потом снова поднялись по отлогому склону следующей возвышенности. Наконец их подвели к добротному дому, стоящему среди больших пальм. По дороге Метта обнадежила Рене:

– Если дело примет плохой оборот, я смогу за нас постоять. Пока же сохраняй спокойствие и ни с кем не спорь. Посмотрим, чего они от нас хотят.

Хмурый проводник сказал что-то стражу у двери, и пленных пропустили вовнутрь.

Они вошли в неожиданно богато убранную комнату, устланную коврами. Напротив, на низкой софе, среди расшитых золотом и серебром подушек, полулежал человек, одетый во все белое. Лицо его было закрыто покрывалом так, что были видны одни глаза, на руках он носил тонкие матерчатые перчатки, тоже белые. Человек курил кальян, опустив бледные веки. Он не повернул головы, когда ввели Метту и Рене. Они стояли и ждали окончания затянувшейся паузы. Наконец хозяин дома поднял голову и остановил на них мутный и холодный взгляд. Он кивнул охраннику, и пленникам развязали руки.