Евгений Щепетнов - Монах. Шанти Страница 20

Стиль боя ничем особым, интересным не отличался: захватить за руку, за шею, за пояс, швырнуть оземь, ударить кулаком, размашисто или «тычком», локтем, головой, пинок ногой – никакого стиля, никакой тактики, одна грубая сила. Впрочем, этой силы хватало с лихвой. Неподготовленному человеку – и подготовленному тоже! – такой боец мог запросто сломать пару костей и вывести из строя на долгое время. А то и убить. Сами же они довольно легко принимали удары в живот, в грудь – сильные мышцы гасили удары, как хорошая подушка. Пробить слой мышц было непросто, если не знать как. А Андрус знал. Откуда знал – другой вопрос. Он внимательно следил за тем, как передвигаются парни, как машут руками, и автоматически определял: вот тут открылся, вот тут можно было пробить ему в горло, здесь – выбить глаз, а потом переломить шейные позвонки.

Андрус встряхнулся – какая гадость лезет в голову! Неужели он был таким зверем, таким убийцей, что подобные мысли появляются сами собой?! Глубоко задумался, прислушался к своим ощущениям. Мысли о том, что кого-то надо убить, что это нормально, что стиль бойцов малоэффективен и есть гораздо лучшие способы выбить дух из человека, не вызывали у него ни малейшего сожаления или удивления. Как не вызывала неприятия человеческая кровь, довольно обильно льющаяся на рыхлый песок.

Андрус сидел, обхватив голову руками, и смотрел в землю, будто она могла дать ему ответ на вопрос, кто он такой и откуда взялся и зачем. Поэтому он не сразу заметил, что победитель состязаний, Эгиль, остановился перед ним, вытирая потное тело куском ткани.

– Эй, увечный, а ты чего не участвуешь в соревнованиях? Тут про тебя говорят, что ты можешь всех нас одной левой уложить! Не покажешь?

Андрус поднял глаза – Эгиль смотрел на него с усмешкой и вызовом. Повернул голову вправо – Беата прятала глаза, стоя возле матери, и старалась не смотреть на Андруса. Вот откуда ветер дул…

– Ты чего хочешь? – неожиданно спросил Андрус. – Побить меня? Доказать всем, что ты сильнее? Считай, что доказал. Можешь пойти к девушкам и сказать, что я напугался, задрожал и попросил меня не бить. Не бе-е-ей меня, Эгиль! – проблеял Андрус с кривой ухмылкой. – Так хорошо? Пойдет?

– Пойдет, – усмехнулся парень и, зло прищурившись, покачал головой. – Правильно мы поняли – ты ничтожная грязная тварь, недостойная наших девушек. Если ты прикоснешься хоть к одной из них, я тебе все причиндалы оторву и в рот засуну. Понял, придурок?

– Понял, – легко согласился Андрус.

В голове у него было звеняще-холодно, как в пустом медном котле. Если бы кто-то сейчас заглянул ему в глаза, увидел бы, что зрачки стали вертикальными, как у кошки. А еще Андрус вдруг начал воспринимать мир по-другому. Люди стали двигаться медленно, будто облака, каким-то чудом спустившиеся на землю. Звуки изменили высоту и слышались ему густыми или рокочущими. Низкий бас Урхарда рокотал так, будто это был не голос человека, а камни, перемещаемые горным потоком. Слова падали медленно и казались неразборчивыми – вроде как Урхард выговаривал Эгилю, дескать, Андрус едва оправился после болезни, негоже трогать человека, который едва спасся от смерти.

Ошеломленный происшедшей с ним переменой, Андрус будто впал в ступор и, чтобы избавиться от непонятных ощущений, помотал головой.

Увы, это было воспринято Эгилем как отказ – он как раз говорил о том, что ничтожный урод недостоин такой девушки, как Беата, и вообще она невеста Эгиля, и он намерен скоро сделать ей предложение. И тогда Эгиль пришел в ярость, не найдя ничего лучшего, как плюнуть в чужака.

Плевок летел медленно, будто пушинка, Андрус легко мог уклониться, однако не сделал этого, завороженно глядя на приближавшийся бело-зеленый сгусток слизи. Тот шлепнулся на запястье Андруса, прилип, удобно устроившись на коже. Андрус автоматически протянул руку, вытер ее о штаны Эгиля, потом сложенными в «клюв петуха» пальцами той же руки не очень сильно ударил в то место, где находилась гордость мужчины. Эгиль согнулся пополам, вытаращил глаза и стал наливаться багровой краснотой, как от натуги, будто поднимал невероятную тяжесть.

Эгиль еще не успел коснуться земли, когда Андрус приподнялся со скамьи и ударил его в затылок, ломая шею, разбивая основание черепа. Вернее, хотел сломать, разбить… но ударил легко, буквально шлепнул ладонью, как если бы раздраженный отец дал подзатыльник шалуну-сыну.

И мир снова полетел вскачь – люди ускорили движения, закричали, завизжала какая-то женщина в толпе, засвистел ветер в ушах, и запахло потом, кровью, а еще – хвоей из леса, мокрыми водорослями от озера и благовониями от Аданы, стоящей рядом.

– Он убил моего парня! – проревел Бирнир, бросаясь к Андрусу. – Ах ты тварь! Я тебя сейчас…

– Стой! – рявкнул Урхард, перекрывая дорогу мужчине, схватившемуся за нож. – Твой Эгиль сам виноват! Он плюнул ему на руку, оскорбил!

– А он ударил его подлым приемом, в пах! Отбил ему все причиндалы! Это как? Удары в пах запрещены! Это подлый прием! Я вызываю его на поединок!

– Какой, к демонам, поединок?! – слегка опешил Урхард. – Ты спятил? Во-первых, у нас в селе не устраивают поединков, это горожане пускай балуются! Во-вторых, парень едва после болезни оправился, какой поединок?! Это чистое убийство! И кто будет против него биться? Небось твой Хетель?

– Хетель! – торжествующе крикнул Бирнир. – Эй, староста, иди засвидетельствуй – я вызываю работника Урхарда на поединок. За меня будет биться Хетель!

– Я буду биться за Андруса, – хмуро буркнул Урхард.

– Ты уверен, Урхард? – тревожно шепнул подошедший староста. – Ты и в лучшие свои годы не славился в мечном бою, а теперь, когда отяжелел… Хетель – лучший мечник в селе! И не только в селе, ты же знаешь!

– Не важно, – решительно мотнул головой мужчина. – Я!

– Вот и замечательно, – просиял Бирнир. – Биться, значит, биться! Острыми мечами!

– Какие острые мечи?! – возмущенно закричал староста. – Ты хочешь смертью испортить праздник? Ты что творишь, Бирнир?

– Острыми, я сказал! Он нарушил закон, ударил в пах – не в бою. Я его вызвал. Имею право – закон гласит так. Острыми мечами – мое право. Через полчаса вон там, на площадке мечников. Не будет его или тебя, Урхард, – я просто подойду и зарублю его. Или застрелю из лука. Или закопаю живьем, как поганого труса! Все, сказано!

Бирнир рывком поднял на ноги сына, и они пошли прочь, сопровождаемые молчаливыми взглядами селян. Секунд двадцать все молчали, потом разом загудели, закричали, забегали, и, как заметил Андрус, большинство побежали занимать места на скамьях ближе к фехтовальной площадке.

– Что я наделала! – ахнула Беата, до которой дошла суть происходящего. – Ведь это я виновата! Из-за меня Эгиль пришел сюда и стал задирать Андруса! И я подставила папку! Мам, что делать? Мам?!

– Это спланировано, – ровным голосом сказала бледная Адана. – Они все это заранее приготовили. Не ты, так другой был бы повод. Это удар по отцу.

– Я сам пойду, – пожал плечами Андрус. – С какой стати кто-то будет драться за меня? И с чего вы решили, что я не могу себя защитить?

– А ты можешь? Ты умеешь обращаться с мечом? Хетель – лучший фехтовальщик в Лесу, это все знают, – угрюмо сказал Урхард и вдруг задумался, наморщив лоб. – Скажи, а как ты так быстро сумел вырубить Эгиля? Я глазом не успел моргнуть, а он уже лежит! Да ладно, какая разница… Ты точно умеешь обращаться с мечом?

– Умею. Только расскажи мне правила, чтобы я снова не нарушил. Откуда я знал, что у вас нельзя бить в пах? Это что за такие причуды? А если в бой?

– В бою – можно. На тренировке или в мирное время – нельзя. Закон такой.

– Хрень какая… кто придумал такой закон? – хмыкнул Андрус.

– Честно сказать, не помню. Есть много глупых законов, непонятно откуда взявшихся, но он точно действует, я знаю. И это повод к вызову. Типа подлый удар, и того, кто его нанес, можно вызвать. Скорее всего, и вправду заранее заготовлено. Бирнир давно таит против меня злобу.

– А если просто послать их подальше, и все? Почему мы должны драться? Я вообще не хочу убивать этого парня! С какой стати я или ты должны соглашаться? Чушь какая-то…

– Мы не можем отказаться от поединка. Вызов сделан по правилам, по закону. И я не остаюсь в стороне – принял вызов за тебя.

– Да послать их, и все! Всех послать! Пошли они все на хрен! – возмутился Андрус.

– Нельзя. Жить с клеймом труса? Слушать шепотки за спиной?

– Я совсем запутался, – устало сказал Андрус. – Если надо убить этого парня, я его убью. Есть какой-то способ предотвратить поединок? Остановить дело? Можно ли не убивать?

– Не обязательно убивать. Нужно сделать так, чтобы противник не смог продолжать бой. Или сдался.

– Не могу поверить – из-за того, что я отбил этому идиоту яйца, смертельный поединок? А что я должен был сделать?

– Вызвать его, конечно, – вмешалась Беата. – Он оскорбил тебя, унизил. Ты мог вызвать его на поединок. На кулачный бой. Но ты применил запрещенный в мирное время прием. И его отец получил возможность вызвать тебя, то есть моего отца. Они уверены, что ты слаб и что отец выйдет за тебя, так как ты мой жених – для всех ты мой жених, они так и считают. Я разговаривала с девками, все думают, что мы уже живем с тобой как муж и жена. То есть сейчас вызвали моего мужа и папиного зятя.