Евгений Щепетнов - Монах. Шанти Страница 21

– Не обязательно убивать. Нужно сделать так, чтобы противник не смог продолжать бой. Или сдался.

– Не могу поверить – из-за того, что я отбил этому идиоту яйца, смертельный поединок? А что я должен был сделать?

– Вызвать его, конечно, – вмешалась Беата. – Он оскорбил тебя, унизил. Ты мог вызвать его на поединок. На кулачный бой. Но ты применил запрещенный в мирное время прием. И его отец получил возможность вызвать тебя, то есть моего отца. Они уверены, что ты слаб и что отец выйдет за тебя, так как ты мой жених – для всех ты мой жених, они так и считают. Я разговаривала с девками, все думают, что мы уже живем с тобой как муж и жена. То есть сейчас вызвали моего мужа и папиного зятя.

– Воняет это все, Урх! – Голос Аданы был жестким и звенящим как сталь. – Мне кажется, их наняли! Столько лет прошло… я думала, он успокоился.

– Как видишь, нет, – сухо ответил Урхард. – И после всего ты говоришь, чтобы я не вмешивался?

– О чем речь? – Беата недоуменно переводила взгляд с отца на мать и обратно. – Я чего-то не знаю?

– Когда-нибудь узнаешь, – устало сказала Адана, – но не сейчас. Как все закрутилось, завертелось… просто не верится. После стольких лет покоя, счастья… не в добрый час ты попал к нам, Андрус. А может, это знамение богов? Может, и вправду нам пора в город, хватит отсиживаться в глухомани?

Андрус взял меч – он был длиной с его руку, не очень широкий, отточенный до остроты бритвы – его принесла Беата, сбегав домой, благо отсюда было недалеко, шагов триста. Кинжал – короткий, широкий, больше похожий на нож для съема шкур, вероятно, для того его частенько и применяли. Ни кольчуги, ни какой-то другой защитной амуниции не дозволялось – штаны, обувь, хотя можно было и босиком. На лоб шнурок, чтобы не мешали волосы и пот не заливал глаза, вот и все снаряжение бойцов-поединщиков. Обнаженные по пояс, благо погода позволяла.

Хетель вооружился здоровенным мечом, не менее чем на пядь длиннее меча соперника, и кинжалом, похожим на кинжал Андруса, только помассивнее. Он легко поигрывал мечом, демонстративно делая выпады и насмешливо глядя на того, кого считал мертвецом.

Андрус не сомневался – его собираются убить. Не удалось убить Урхарда, так хоть напакостить, убрав его зятя. Вообще-то Бирнир был сильно недоволен тем, что Урхард не выходит биться сам, и дважды принимался спорить, ругаться – мол, слово было сказано, нельзя на попятную, и все такое прочее. Но его остановили – староста, который прекрасно знал законы, ведь он как раз и занимался тем, что следил за их исполнением. Если вызванный сам решил защищать свою честь, никто не может ему в этом препятствовать.

– Бойцы, на середину площадки! – скомандовал староста, седовласый мужчина лет пятидесяти с гаком. – Бой по команде, тот, кто начнет раньше, считается проигравшим и выплатит пятьдесят серебреников. Все понятно? Бой ведется до тех пор, пока один из соперников или оба не смогут его продолжать. Или пока один из соперников не сдастся, о чем скажет разборчиво и громко. Итак, приготовились!

Андрус ясно слышал и чувствовал все, что происходило вокруг. Слух его обострился, нюх стал таким чутким, что он ощущал благовония на женщинах, стоящих в десяти шагах от него и даже дальше. Чувствовал запах пота, запах еды, которую ели селяне, даже запах возбужденных самок, которые смотрели на самцов и мечтали о случке!

Андрус снова тряхнул головой, почему ему в голову опять приходят странные мысли? Какие самки и самцы? Девушки и парни! Откуда звериные мысли? Он что, думает как зверь?

И снова мир изменился, время стало тягучим, как старый мед. Позади слышались голоса – густые, низкие, грохочущие:

– Кааакооой крааасииивеенькииий… жааалкооо…

– Хууудооой кааакооой… иии чееегооо выыы в нееем нааашлиии…

– Хууудооой дааа вееерткииий! Кааак зааавееертииит, кааак прииижмееет… хааа… хааа… хааа…

– Стааавлююю нааа Хееетеееляяя…

– Ооон ууубьееет ееегооо…

– Аааандр, дееержииись!

Андрус взглянул на противника, и ему показалось, что вокруг того возникло сияние, облегающее тело, как толстый меховой покров. В серебристом мареве кое-где проступали желтые пятна, кое-где красные. Андрус чувствовал, что он должен знать, что это все означает. Но времени на обдумывание странного эффекта не было.

Староста подал команду:

– Бооойцыыы… нааачааалиии!

Хетель медленно-медленно растянул рот в улыбке, одновременно делая выпад, пытаясь одним движением покончить с чужаком. Андрус не двинулся с места, пока острие меча не приблизилось к горлу, и тогда чуть отступил в сторону. Выпад проткнул лишь воздух, и клинок убрался обратно, с разрешения Андруса – он легко мог бы выбить его из руки врага, просто отрубив эту самую руку.

Удары сыпались один за другим, Андрус пропускал их мимо себя, не делая попытки убить или ранить противника. Он будто танцевал, уклоняясь, пропуская клинок мимо тела на расстоянии сантиметра, не более, изгибаясь, поворачиваясь, отступая. С каждым ударом казалось, что именно этот удар последний, что черноволосому чужаку пришел конец. Однако каждый раз Андрус выныривал из вихря ударов абсолютно целым, без единой царапины. В толпе уже слышались смешки, люди стали откровенно смеяться над Хетелем, и тот пришел в ярость, увеличив скорость так, что перемещения двух его клинков едва можно было рассмотреть.

– Сражайся, трус проклятый! – ревел отец Хетеля, обращаясь то ли к сыну, то ли к Андрусу – понять было нельзя, тем более его голос терялся в реве толпы.

– Держись, Андр! – отчаянно вопила Беата, Урхард бил кулаком по скамье, стиснув зубы так, что они скрипели, а Адана сидела молча, бледная, сжав губы в тонкую ниточку. Что происходило в ее голове, знали только боги.

Наконец Хетель стал уставать, снизил темп, взмок так, что с него полился пот, брызгая по сторонам и заливая глаза, не помогал и шнурок на лбу. Дыхание парня стало хриплым, прерывистым – такая нагрузка не давалась даром. И тогда Андрус ударил.

Мощнейший удар в плоскость меча был таким сильным, как будто боец ударил не мечом, а кузнечным молотом, держа его обеими руками. Меч Хетеля жалобно звякнул, протестуя против такого варварского обхождения, и если бы он не был выкован кузнецом Хугусом из нескольких сотен слоев первоклассной стали, закален в масле, то сломался бы, как сухая тростинка. А так он лишь вылетел из руки Хетеля, описал дугу и вонзился в землю прямо перед вдовой Арнмуна, попавшего в прошлом году в свой же капкан и замерзшего в Лесу.

Молодая вдова упала в обморок – меч едва не пронзил ей низ живота, вонзившись между ног. Злые языки потом поговаривали, что она лишилась чувств не потому, что испугалась летящего в нее меча, мол, из-за того что у нее давно не было мужчины, вдовушка представила, что это был совсем не меч Хетеля, а нечто иное. (Что только не наболтают люди, когда женщина, молодая и красивая, отказывает им в близости под надуманным предлогом вроде того, что она в трауре и без любви в постель не ляжет. Глупости какие!)

Второй удар, быстрый, неотразимый, был направлен в руку противника, и опять только в последний момент Андрус сдержался и вместо того, чтобы отсечь руку вместе с кинжалом, ударил по ней плоской стороной меча, переломив кость и заставив выронить клинок. После этого меч врезался в скулу Хетеля, дробя ее, кроша, разбивая в кровавое месиво – плоской стороной. Андрус никого не хотел убивать, пусть даже судьба и толкала его к этому. Парня будто ветром снесло, он упал как подрубленное дерево и затих на земле, пуская кровавые пузыри из разбитого рта.

Мир ускорился, зашумел, задвигался. Люди кричали, визжали – кто-то ругался, кто-то радостно хохотал, кто-то выкрикивал непонятно что, то ли пьяный, то ли от полноты чувств. Подбежала Беата, бросилась на грудь Андрусу, стала его целовать, весело смеясь и прижимаясь всем телом, подошел Урхард, улыбаясь в бороду, и хлопнул Андруса по плечу, что-то прогудел – боец опять не разобрал, что именно. Что-то одобрительное, но неразборчивое… в ушах звенело так, что Андрус не мог расслышать отдельные звуки. Внезапно его охватила страшная слабость, такая, что он зашатался, сознание начало темнеть, и на глазах у всего народа Андрус свалился в глубокий обморок.

Глава 5

– На выходе мои люди с четкими указаниями никого не выпускать, дверь не открывать!

– Хорошо. Никого не выпускать, пока я не скажу.

Шанти быстро шагала по коридору почти вплотную к Шуру. Рядом шел генерал Адрон, чуть наклонивший голову и внимательно прислушивающийся к словам «императора».

– Я понимаю… – начал Адрон.

– Нет, вы не понимаете! – перебила Шанти. – Если кто-то заглянет в зал, я буду вынужден его убить! В зале будет твориться древнее колдовство, и никто не может его видеть! Даже вы! Теперь понимаете?

– Теперь понимаю, – слегка растерянно кивнул генерал. – Я уберу стрелков сверху, от слуховых окон.