Виктор Ночкин - Темные пророчества (сборник) Страница 15

Фомас относился к небольшому числу людей, которых Ренган уважал. Причем священника Ар-Аррах уважал не за умение владеть оружием, а за немалые знания. Фомас прочел книг больше, чем Ренгану довелось не то, что подержать в руках – больше, чем неграмотный горец видел за всю жизнь. Викарий умел говорить складно и странно, события и люди в его объяснениях объединялись странными связями и, выслушав Фомаса, Ренган частенько начинал видеть мир иначе, чем до беседы с ученым викарием. Это казалось непривычным, но занятным. Фомас был мудр, но не той мудростью, что открывает путь к власти и богатству – все, что викарий мог заработать обширными знаниями, немедленно пропивалось, уходило, словно вода в песок. С таким образованием иной давно бы стал епископом, но не Фомас, нет. К тому же речь викария казалась сухой, и слушали его с гораздо меньшей охотой, чем Ренгана. В результате Фомас был беден, вечно алчен и готов обменять крупицы истины на кружку пива – именно это и требовалось нынче Ар-Арраху. К тому же вопросы, занимающие горца, как раз касались религиозных сфер – кто ж поможет лучше священника!

В комнате на втором этаже Ренган сбросил с плеча сумки, поставил длинный меч в угол и прислушался. В коридоре тихо, за окнами, как обычно, шумит Бредиген. Здесь никогда не бывает тихо днем… да и ночью – далеко не всегда. Убедившись, что ничего подозрительного поблизости нет, горец осторожно сдвинул кровать, приподнял доску там, где прежде стояла ножка – открылся тайник. Этот секрет Ренган обнаружил случайно и подозревал, что сам Мерт не знает о нем. С тех пор солдат старался заполучить в «Короне Эвелара» именно эту угловую комнату. Ну и конечно солдат счел удачным обстоятельством узкие, похожие на бойницы, оконца – сквозь них неудобно подглядывать с улицы, а влезть и вовсе невозможно.

Порывшись в мешке, Ар-Аррах выудил один из наполнявших его предметов, заботливо укутанных в толстую ткань, остальное запихнул в дыру, опустил половицу и установил кровать на место. Сверточек сунул под ремень, чтобы иметь под рукой, нынче может понадобиться. Отошел к двери, поглядел, не осталось ли следов. Нет, ничего. Удовлетворившись осмотром, Ренган вернулся к кровати и завалился отдыхать. Скоро начнет темнеть, Фомас покончит с делами в канцелярии епископа и заглянет в «Корону Эвелара» пропустить кружечку пива. Тут-то Ренган и расспросит грамотея.

Когда стало смеркаться, Ренган спустился в трапезную и занял столик в углу недалеко от входа. Мало-помалу начал сходиться народ. Писари, приказчики и мастеровые, живущие неподалеку, потянулись в «Короне Эвелара» – осушить кружку-другую пивка да послушать рассказы постояльцев, моряков и купцов. Ренгана многие узнавали, спрашивали о поездке… и огорченно качали головой, заслышав, что нынче горец воздержится от бесед. Наконец появился и Фомас – маленький, суетливый, в помятой сутане и венчиком всклокоченных волос вокруг блестящей плеши. Горец окликнул его, священник встрепенулся, близоруко вгляделся в темный угол и тут же улыбнулся, узнав Ренгана. Солдат помахал рукой, и Фомас подошел к столу.

– Привет, Ренган! Давно вернулся?

– Здорово, старина. Только нынче. Садись, выпьем.

– Угощаешь? – Фомаса не нужно было долго упрашивать.

– Да, – Ренган подвинул священнику пустую кружку и налил пива из кувшина. – Хочу поговорить с тобой… но это после. Пей, рассказывай, что нового в Бредигене.

Фомас сделал несколько порядочных глотков, поставил кружку, и сложил руки перед собой на столе. Ладони у него были широкие и шишковатые, как у портового грузчика. Разве что грузчики обычно не пачкают рук в чернилах.

– Да что у нас нового… Бредиген шумит, как всегда. А ты как съездил? Повидал родню?

– А… – горец махнул рукой. – Лучше не спрашивай. Родственнички не придумали ничего лучшего, как отметить мой приезд набегом на соседний клан, вдесятеро более сильный, чем Аррахи… Разумеется, я не остался в стороне, снес несколько голов… Словом, на пару лет мне путь в горы заказан. Обычаи у нас простые… и если кто из Ар-Шоратов приметит меня… в покое уже не оставят. Так что нового в городе?

– Все как всегда, все как обычно… – Фомас задумчиво взялся за кружку. – Нынче вот герцог Фиеро…

– Да, кстати! – Ренган сделал вид, что только теперь вспомнил о герцоге, хотя и о солдатах Фиеро ему тоже хотелось узнать у осведомленного викария. – А ему-то чего надо?

– Да того, что и всем. Наследства Амелии. Ты же слышал, что Рнентонна до сих пор ничья.

Ренган кивнул. Война шла третий год и успела унести жизни троих ближайших родственников Амелии. Эти отважные сеньоры сложили головы, оспаривая друг у дружки наследство безутешной вдовы. Вопреки ожиданиям, смерть большинства законных претендентов не разрешила спор, а напротив – только подогрела страсти, поскольку гибель наследников дала повод вмешаться в драку императору, объявившему Рнентонну выморочным владением. Разумеется, король Денант, последний уцелевший из двоюродных дядьев Амелии, был не согласен… Ренган как раз уезжал на север, когда в Рнентонну направлялся имперский маршал, чтобы напомнить Денанту о правах императора, и теперь, должно быть, война вспыхнула с новой силой… Но при чем здесь Фиеро? Он ни родич принцессы, ни сосед, ни сеньор…

– И что? – Ренган снова подлил священнику. – Каким боком Фиеро может влезть в заваруху?

Фомас допил пиво, рыгнул и, откинувшись на спинку стула, сцепил широкие ладони на животе.

– Не знаю, – с хитрым видом промолвил викарий.

Ренган решил, что грамотей владеет неким секретом и стоит попытаться его разговорить. Горец привстал и помахал Мерту. Перехватив взгляд кабатчика, показал два пальца. Одного кувшина будет явно недостаточно. Эта пантомима привлекла внимание публики в зале, Ренгану снова пришлось объяснять, что никаких рассказов нынче не будет. У стола возник Мерт, поставил кувшины и удалился. Кабатчик был бы не прочь поучаствовать в разговоре и послушать умных людей, но его уже ждали – перед стойкой собирался народ. Ренган на правах хозяина снова налил и завел:

– Значит, этот Фиеро тоже зарится на наследство Амелии… И много у него людей? Он ведь собирается вступить в противоборство с Денантом и императором?

– Он – сеньор не из самых могущественных, но…

Священник принялся задумчиво вертеть пустую кружку. Ренган понял правильно и налил до краев. Фомас не спеша пил пиво, поглядывая поверх кружки на горца. Ар-Аррах старательно изображал задумчивость. Наконец коротышка соизволил заговорить.

– Фиеро считает себя самым умным.

– И?

– И он ошибается. Однако кое-что он смекнул верно.

– Послушай, Фомас, – Ренган сдался. – Я согласен, самый умный не Фиеро, а ты. Рассказывай, не тяни.

– Ладно, Ренган, ладно. Ты славный парень… и к тому же… – священник протянул пустую кружку и горец тут же наполнил ее, – к тому же…

Священник пил, горец терпеливо ждал. Наконец Фомас отставил сосуд и закончил:

– …И к тому же то, что я тебе расскажу, ты все равно так или иначе узнаешь. Весь Бредиген судачит о последней кампании. Слушай. Когда явился маршал с приказом взять Рнентонну под свою руку, Денант выступил против него и выиграл первую схватку.

– Да, это я знаю. Рассказывали корабельщики в пути. Денант не очень хорош как военачальник, но за два года войны успел многому выучиться.

– Это тебе виднее, – кивнул священник. – Король заманил имперский авангард в ловушку и перебил почти всех. А потом у него не заладилось. То ли маршал Керестен оказался настолько хорош, то ли что еще… словом, теперь имперцы постепенно теснят людей короля и выигрывают одну схватку за другой. Денант, должно быть, уже много раз успел пожалеть, что довел дело до войны. Но он не сдастся. Проиграет, но не сдастся.

– Его дела настолько плохи?

– Похоже, да. Он отступал к горам, надеялся, должно быть, уйти к себе, в Эритонию… но отряд имперцев перекрыл перевалы и отбросили его авангард. Пока он подтягивал резервы, к предгорьям подоспел сам Керестен. Скоро будет решительная битва и Денанта, скорей всего, побьют.

– А Фиеро?

Священник пожал плечами:

– Через несколько дней состоится турнир. После турнира Фиеро выступит в поход.

– И что? Я так и не понял, какую рыбу герцог надеется поймать в мутной воде. Помочь слабейшему из двух? – Ренган снова наполнил кружку священника, викарий впитывал пиво, словно губка.

– Нет, добить победителя! – коротышка с довольным видом принялся за новую порцию. – Понимаешь, Ренган… После битвы кто бы ни победил – имперцы или король – а герцог Фиеро окажется сильней. Эти двое славно поколотят друг дружку, а герцог прибудет со свежим войском. Так-то.

– Да, – солдат кивнул, – в этом, пожалуй, есть смысл. Но если победит король, то уйдет через перевалы в Эритонию, а весной возвратится с новым войском… А если победит маршал… опять-таки весной император пришлет ему на смену нового полководца. Вряд ли этот новый имперец окажется искусней маршала Керестена, но наверняка будет злей. Стало быть, у Фиеро есть что-то на уме, этим походом он только выиграет время до весны. Выкладывай, что тебе известно. Герцог – не воин, не родич Амелии, не… В общем, что отличает его от прочих претендентов?