Денис Новожилов - Тридевятое царство. Война за трон Страница 18

Да, «спасти» одинокого купца – это удача. Порой, бывало, неделю можно есть от пуза и на дорогу не выходить. Соловей и сам понимал, что пора уходить отсюда: степняки все ближе рыщут, вон уже соседнюю деревню сожгли. Этим зубы не заговоришь, да и не говорят они по-нашему; зарубят или в полон уведут.

– Твоя правда, Скворец, пора отсюда уходить, вот только куда?

– Я думаю, – Скворец вытер молоко с губ, – надо в Господин Великий Новгород идти, я слышал, там купцов много, даже княгиня у них только для виду, всем купцы заправляют.

– В Тридесятое царство предлагаешь, – Соловей задумался, – почему бы и нет? Тут Кощей да степняки скоро будут, в Тридевятом царстве все под себя разбойник Кудеяр подмял – еще прирежут за наше представление: у Кудеяра порядки строгие, не забалуешь. А в Тридесятом царстве и правда купцов должно быть много, да и стражи, говорят, особой нету, все купеческими дружинами охраняется.

– Давай туда двинем, а? – просительно посмотрел на него Скворец. – Я слыхал, у княгини их, Василисы Премудрой, сад есть особый, так там всякие диковины есть, и даже, говорят, Жар-птица.

Скворец всегда страсть как хотел увидеть Жар-птицу, для него это было главное диво на всем белом свете.

– А пошли, дружище, – весело ответил Соловей, – тут все одно скоро война будет сплошная.

Скворец настолько обрадовался, что сгреб Соловушку в охапку и долго кружил его, так что Соловушке стало казаться, что друг его сейчас раздавит.

Всю дорогу Скворец только и говорил что о Жар-птице, да какие у нее должны быть перья, да какие крылья… Соловей же вспоминал, как они познакомились. Первая их встреча просто обязана была стать последней, потому как двое голодных детей каждый со своей стороны набрели на малинник, который для себя медведь присмотрел. И так они оба медведя испугались, что начали наскакивать на него сами, пугая и угрожая, и косолапый решил не связываться с грозными малявками, а убежать подобру-поздорову. А они лежали в траве и смеялись во весь голос. С тех пор и были неразлучны. Соловей да Скворец, Скворец да Соловей, всюду вместе, всюду рядом.

Бабку впереди первым заметил Соловей, он вообще был поглазастей. Друзья подкрались к ней сзади и выглянули из-за березы: бабка ковыляла потихонечку, опираясь на сучковатую палку. Обычная такая бабка – платок да лапти на ногах.

– «Спасем» бабку? – спросил Скворец, вопросительно глядя на друга.

– Видишь, нет у нее ничего, чего спасать-то? – тихо ответил ему Соловей.

– Ну, может, переночевать пустит: видишь, уже смеркается…

Время и правда шло к вечеру, можно, конечно, и в лесу переночевать, не впервой, но в доме-то куда приятней. Пусть даже в сарае на соломе, а все одно крыша над головой; а может, и покормят чем-нибудь. Тут только надо придумать, как бы обоих на ночлег пристроить: если спасать, то Соловушку, может, и пустят, а Скворцу что, опять на улице?

– Давай волков, – решил Соловей.

Друзья забежали вперед и стали выть по-волчьи с обеих сторон от дороги. Наконец, вдоволь навывшись, они вышли на дорогу, тут показалась и бабка.

– Здравствуй, бабушка, – вежливо поздоровался Соловей, а Скворец поклонился. Скворец давно заметил, что, даже если он вежливо чего-то просил, люди пугались.

– Ой, касатики, напугали бабушку! – ответила та, отдышавшись.

– Нас-то чего бояться – мы люди мирные, не разбойные, – ответил Соловей, улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, – а вон, слышала, как волки воют?

– Ох, милай, как не слышать, – зачастила бабка. – Может, проводите бабушку до дома, а, родные?

– Ну, не знаю… – с деланым сомнением проронил Соловей, – а заночевать-то у тебя можно будет?

– Ой, что ты, милай, – замахала руками обрадованная бабка, – и заночевать, и ужином накормлю, только не бросайте бабушку одну с волками.

– Ну от ужина не откажемся, – согласился наконец Соловей, – показывай дорогу.

– Уж мы этих волков! – подхватил Скворец и угрожающе замахал топором.

– Ой, спасибо, касатики, – тараторила бабка, ковыляя, – волков-то тут давно не было, если бы не вы – пропала бы бабушка.

– Если бы не мы, бабушка, многие бы пропали, – ответил Соловей степенно, – на таких, как мы, молодцах земля Русская держится!

Скворец что-то хмыкнул: мол, ты не завирайся, но Соловей иногда любил прихвастнуть.

– И то верно, – согласно закивала бабка, – вы вот бабушку спасли, а я вас и накормлю, и спать уложу; и вам хорошо, и мне приятно.

Долго ли, коротко ли, а подошли друзья к избушке, в которой жила бабка.

– Смотри, Соловей, – Скворец показал пальцем на две сваи, на которых стояла изба, – как ноги куриные.

– Избушка на курьих ножках, – пошутил Соловей.

Бабка взобралась на крылечко и отворила дверь, из избушки вышел навстречу черный как сажа кот.

– Васенька мой, киса моя. – Бабка принялась гладить кота, и тот ластился под ее руку; наконец он вышел к друзьям и, сверкнув на них своими зелеными глазами, сказал:

– Мяу!

Внутри избы было довольно просторно, вдоль стен стояли скамьи, в середине высился стол, а в углу – русская печь; все как в обычных избушках.

– Бабушка на печке будет спать, кровь старую надо греть, – поясняла тем временем бабка, – а уж вы, милки, располагайтесь где захотите; сейчас мы и обед сообразим, только печку натоплю.

Соловей блаженно вытянулся на лавочке – все-таки жизнь хороша: крыша над головой, тепло, а сейчас еще и ужин будет… Скворец пристроился на полу, он тоже выглядел довольным. Кот подошел и обнюхал каждого из них. Соловушка попытался погладить его, но тот ловко отпрыгнул в сторону и сверкнул оттуда своими зелеными глазами. Запахло чем-то вкусным. «Каша», – понял Соловей и облизнулся: каши он не ел уже давно.

– За стол, милки, – позвала бабка, постукивая поварешкой. Она навалила друзьям полные тарелки каши, каждому дала по крынке медовухи и по куску хлеба.

– А чего ты, бабушка, одна в лесу живешь, – поинтересовался Соловей, наворачивая кашу, – не одиноко тут тебе?

– Как же одна, – удивилась бабка, – мы тут с Васенькой вдвоем.

Кот запрыгнул ей на колени и начал тереться, подставляя спинку, по которой его гладила бабка сухонькой рукой.

– Ну а все-таки? – не унимался Соловей. – Лес же вокруг…

– Так, милок, охотиться сподручней, – пояснила бабка.

– Охотиться!.. – смеясь, протянул Соловей. – Наверное, знатный из тебя охотник.

– Лучший в племени, – ответила бабка как-то слишком серьезно.

– На кого охотишься-то, бабуль? – все еще улыбаясь, спросил Скворец. Он еще не успел уловить перемены, которая произошла с тоном бабкиного голоса.

– А вот на таких, как вы, молодых да вкусных, голуби мои сизокрылые, – ласково ответила бабка.

Соловей попытался дернуться, да не смог: руки больше его не слушались. Он с ужасом посмотрел на Скворца – тот был гораздо здоровей и попытался встать, но тут же рухнул вниз.

«Отравила», – подумал Соловей. Ноги его больше не держали, и он рухнул на пол.

Кот и бабка в его глазах начали расплываться, превращаясь в ужасающих существ, напоминающих одновременно и людей, и хищных птиц, и даже немного – крыс. Выступающий рот, похожий чем-то на клюв, был утыкан острыми мелкими зубками, огромные белые глаза с маленькими зрачками смотрели прямо на Соловья.

– Ты уверена, что тебя никто не видел? – спросило одно из существ.

– Конечно, милый, я была осторожна, – ответило второе, – этих никто искать не станет.

– Тот слишком щуплый, а вот этот хороший, – существо нежно погладило по ноге Скворца, – жирный такой.

«Это ягги! – понял Соловей запоздало, и тело его еще пуще свело от накатывающего ужаса. – Что они тут делают, ягги же только на севере живут… как они тут очутились?» – в страхе подумал он, но тяжесть все сильней и сильней накатывала на него, пока все не стало черным… и Соловей потерял сознание.

Глава 11

Кот на обочине

Войско растянулось на многие версты. Друг за другом шагали полки, скрипели повозки, ржали кони. Княжеский шатер располагался на самой вершине холма, с которого хорошо было видно дорогу, над шатром вился по ветру стяг с бурым медведем, символом Тридевятого царства. Иван-царевич оглядывал порядки войска, собранного со всех подвластных князю Владимиру земель. Вот реет стяг с желтым львом на синем поле – это галицко-волынские полки, два лучших из них: отборная пехота, как и обещал князь Даниил. Рядом с галичанами их вечные соперники, черниговцы, с черным орлом на знаменах, от числа их коней в глазах рябит. Туровцы и смоленцы, переяславцы и киевляне – колонны войск тянутся нескончаемым потоком. Командовать такой силой – великая честь, но и ответственность большая. Иван-царевич не собирался принимать глупых, поспешных решений, что так свойственны молодым. Быть осторожным и в военных вопросах слушать воевод опытных да Илью – такой путь он для себя избрал: пусть отец зря не волнуется.