Александр Кучаев - За мертвой чертой Страница 23

– Мы упоминали о свободе, – продолжал говорить в своих телевыступлениях градоначальник, – но при этом забывали о свободе экономической. А именно отсутствие таковой держало нас в тяжких цепях. Наконец, цепи разбиты, ольмапольский народ полностью свободен. Теперь он волен создавать любое предприятие, малое или среднее, на какое хватит сил и таланта, и тем самым обеспечить процветание своих семей и всего общества.

И впрямь, предпринимателям стало легче. К примеру, если вчера строители вынуждены были согласовывать сотни документов для возведения того или иного здания и тратить на походы по инстанциям долгие месяцы и даже годы, то сейчас подобная операция нередко выполнялась в течение пятнадцати минут. Чиновники стали решать вопрос с оглядкой, что их может ожидать за саботаж, и оформляли бумажки исключительно по нововведённым правилам. И никаких откатов и взяток. Строить стало гораздо быстрее и дешевле.

Рабочим и инженерам, понятное дело, приходилось начислять намного более высокую зарплату, но расходы на труд с лихвой компенсировались исключением чиновничьих поборов и снижением премий и иных доплат высшему начальствующему составу, так называемым топ-менеджерам.

С подачи мэра в средствах массовой информации появились объявления о предоставлении зелёной улицы всем желающим завести какое-либо дело и об оказании всевозможного вспомоществования за счёт городской казны.

– Денег для поддержки бизнеса у города теперь достаточно, – говорил Черноусов. – Дерзайте, граждане! Стройте, налаживайте, организуйте! Обогащайтесь сами и обогащайте других.

Призывы мэра не остались без ответа. Вспомнив о своих способностях и былом азарте, люди ринулись в предпринимательство. Каких только торговых лавок, а также мастерских и разных фирм не появилось за считанные недели! Вновь открылись и заработали на самых современных станках, отечественных и импортных, несколько текстильных и швейных фабрик, до того много лет лежавших на боку. Как следствие, в магазинах и на рынках вместе с китайскими тряпками появились и наши швейные изделия, начиная от пелёнок, и кончая элегантными женскими пальто.

Очень скоро втрое сократилась безработица. Многие пьющие, проникнувшись мощным свежим веянием, вновь почувствовали вроде бы уже утраченный вкус к жизни и избавились от пагубного пристрастия; они или сами что-то открыли, или устроились на только что учреждённые предприятия и, возродив прежние навыки, проявили себя первоклассными специалистами.

Единственный появился минус – стало сокращаться потребление алкогольных напитков. Но это сокращение с лихвой компенсировалось увеличением другой продукции и, как следствие, общим ростом налоговых отчислений.

По истечении нескольких дней экзекуция с целью выбивания денежной массы повторилась.

На этот раз из каинова рода набралось не более полутора сотен. Несчастным ни в какую не хотелось расставаться с награбленным. Но когда каждому выдали положенную порцию палок по пяткам, боль от которых дошла до самых сердец наказуемых, и объяснили, что данная процедура будет повторяться до тех пор, пока долг не будет погашен полностью, было возвращено всё – именно до последнего рубля.

Вместе с тем делались и послабления по отношению к расхитителям, не располагавшим в данный момент необходимыми средствами. Им было вменено восполнять задолженности в рассрочку. В течение времени, приемлемого для всех сторон.

Глава пятнадцатая. Коловращения жизни

Если кто-то думает, что я сидел на тех же нескольких тысячах, на которые обрёк себя Черноусов, то он глубоко заблуждается. Денежки у вашего покорного слуги имелись в достаточном количестве, и можно было тратить их сколько угодно.

Меня финансировал дон Кристобаль. Он не воровал дензнаки и не получал из воздуха, щёлкнув пальцами, – не такая это была личность. Но что подобным щелчком он обретал разные изделия и украшения из золота и драгоценных камней, находившихся прежде в разных затерянных тайниках и схронах, остаётся фактом. А затем сдавал в ломбард или продавал ювелирным магазинам.

Исходя из этого, я делал вывод, что денежные ассигнации у него были не фальшивые, а самые настоящие, выпущенные под контролем государственного банка.

– В земных недрах не так уж мало дорогих бесхозных безделушек, – сказал испанец, когда, подстёгиваемый любопытством, я как-то спросил его об источниках золотого дождя, – в том числе от прошлых цивилизаций. Даже от неизвестных современному человечеству, существовавших много миллионов лет назад. Поэтому я пользуюсь ими без малейших угрызений совести. Бывшие владельцы драгоценных изделий давно уже в других измерениях.

Денежки наши хранились в ящике обеденного стола, и у меня был к ним свободный доступ.

– Сколько надо, столько и берите, амиго, – говорил испанец. – У нас общие задачи, и финансово мы должны выступать на равных.

Тем не менее я не злоупотреблял своим положением друга чародея. Не испытывая недостатка в средствах – мой кошелёк всегда был полон, а банковская карточка показывала довольно внушительную сумму – одевался намеренно просто, в какой-то степени даже бедно, но чисто, опрятно.

Питался в гостиничном буфете или столовой мэрии. Никакого чревоугодия. Утром обычно котлета с картофельным гарниром и стакан чая, в обед овощной салат, половинка первого, мясное рагу и компот из сухофруктов, вечером – порция какой-нибудь кашицы или блинчики с маслом и тот же чай. Я всегда чувствовал себя чуточку голодным и бравировал этим перед самим собой. Расход на питание, прямо сказать, был более чем ограниченным.

В то же время я немало тратил на покупку художественной, исторической, философской литературы. Тут уж никаких секвестров для меня не существовало – книги были моей слабостью, мне приятен был сам запах типографской краски, исходивший от них. Вторая комната в нашем гостиничном номере фактически была превращена в настоящую библиотеку, где я мог засиживаться часами.

И всё-таки превышение расходов над официальным доходом не было слишком значительным.

Если я совершал более-менее значительную покупку, то потом в обязательном порядке отчитывался перед своим «банкиром».

– Перестаньте, Аркадий, – говорил испанец, – прекратите ваши отчёты. Я же перед вами не отчитываюсь!

Но я продолжал докладывать. Мне казалось, что это помогает не превышать нужную расходную планку.

В мэрской столовой первоначально меня обслуживали демонстративно предупредительно, стараясь уловить каждую интонацию голоса и каждый взгляд. Но я прикинулся совершенным простачком, и мало-помалу на меня действительно стали смотреть как на рубаху-парня, своего в доску, и стали обращаться со мной достаточно непринуждённо.

Повара и прочая обслуга, разоткровенничавшись, рассказывали, что они, их друзья и соседи думают о новой власти, и это помогало мне не отрываться от общенародного настроения. Иногда люди делились своими бедами, и я несколько раз обращался к Черноусову и дону Кристобалю с просьбой о помощи. Слава богу, каждый раз конкретные люди получали необходимое содействие.

Была там одна повариха, Тася Каврюшова, молодая ещё, незамужняя деваха. Борщи у неё были отменные, я таких ни до, ни после не пробовал.

Как-то уже перед закрытием столовой разговорились мы с ней. Рассказала Тася, что приехала сюда с Урала, из села Подгорного, что в Челябинской области. В семье у них шестеро детей, она – старшая. А мать заболела, лежит. Назад надо ехать, четырёх самых младшеньких братишек и сестрёнок подымать. Возвращаться же не хочется; парень у неё здесь – хороший, скромный, через полгода собирались пожениться.

– А что с матерью? – спросил я.

– Тёлка её забодала, – сказала Тася с печальной улыбкой. – Придавила со всего разбегу к стене, а там брус выступал. Вот ей об этот брус позвоночник и… Теперь ноги не ходят.

Поздним вечером я рассказал о Тасиной беде моему испанцу. Выслушал он, пощёлкал языком, а потом и говорит:

– Утро вечера мудренее. Ложитесь-ка спать, и я скоро на боковую. Глядишь за ночь во сне что-нибудь и придумается.

И правда, утром ни свет ни заря, растормошил он меня и говорит:

– Идите к своей поварихе – она уже на работе – пусть позвонит домой, на Урал.

– Ладно, адиос, я пошёл.

Я немедленно отправился. Тася позвонила. Ей сама мать ответила, радостная такая, весёлая. С ногами, сказала, всё в порядке, проснулась, а ноженьки как у молодой.

Таким образом дон Кристобаль и пособил моей поварихе. А ко дню свадьбы он подарил Таисии двухкомнатную квартиру.

Она после этого как увидит меня, так словно солнышко засияет.

– Ах, Аркадий! – скажет. – Какие замечательные люди на свете есть!

В отличие от моего амиго, у меня не было способностей к левитации и телепортации – ничему этому я так и не научился. Поэтому чаще всего я перемещался на обычном городском транспорте – на маршрутных автобусах или такси. На просьбу приобрести какую-нибудь машинёшку дон Кристобаль ответил единственным отказом: