Александр Каравдин - Парадокс Страница 4

Биф опустился на кровать.

– Так вот, – продолжил Август, – Снежка ты видел. За ним нужен уход, да и за домом тоже. Я сам не успеваю. Поэтому оставайся у меня. Будешь работать потихоньку, хозяйство вести. Считай, всегда крыша над головой, кровать мягкая, еда, обидчики не тронут. Разве плохо? – альбинос посмотрел на юношу. – Подумай, взвесь всё хорошенько. А завтра утром скажешь. Я не тороплю.

Ратрон не зря был прозван негласным королём самой опасной в Нордоре Четверти – Западной. Вся его жизнь представляла собой ожесточённую борьбу.

Будучи ребёнком, он, подобно птенцу кукушки, удавил брата, рождённого на три вздоха раньше. Тогда мало кто разглядел в маленьком мальчике убийцу, будущего грозу Западной Четверти – списали на несчастный случай. А спустя годы никто не удивлялся повзрослевшему Ратрону, с помощью ножа изучавшего внутренности убитых им в трущобах города кошек, собак, а бывало, и нищих.

Седмицу назад был отравлен сборщик оброка – Харам. Ни заказчика, ни исполнителя, ни свидетелей, доносчики, бродящие по всему Нордору, найти не смогли. Для короля же было очевидно, что это – дело рук Азора.

Ратрон закусил губу.

«Ох, эта вендийская скотина! Прислал своих псов с вестью о том, что Безбрачные дворы принадлежат ему. Да как он смеет?! Хотя, впрочем, может и правда он убил Харама? Почему бы нет?»

Ратрон тяжело вздохнул.

Насколько помнится, именно Азор предложил разделить Нордор между ними. Да, стоило Тарону, негласному королю всего города и великому колдуну, исчезнуть, как советники взяли бразды правления в свои руки. Ратрону досталась Западная Четверть, Азору – Восточная с Южной, а Гивусу – Северная. Всё были тогда довольны. А сейчас?!

Ратрон рукой смахнул всё со стола. Ну, ладно. Согласен. Семнадцать лет мира – большой срок!

Шагая по узенькой, вымощенной каменной плиткой, дорожке, Биф восхищённо оглядывался вокруг. Август и впрямь не обманул: его сад поистине мог соперничать с питомниками самого монарха Нордора!

Карликовые деревца, похожие на плакучие ивы, растущие с обеих сторон дорожки, ослепляли юношу белоснежно-розовыми цветками, облепившими ветви. Возвышаясь над ними, стояли гордые исхудалые ели, покрытые зеленовато-голубыми иглами. Ещё выше, смыкаясь ветвями в живую арку, росли могучие вязы с жёлтыми цветками.

Биф заворожённо вступил на ярко-зелёную поляну, где там и тут выглядывали фиолетовые, алые, оранжевые, тёмно-синие бутоны. Благоговейно шагая, он направлялся не к белоснежному кусту с широкими листьями, не к изящному цветку размером с самого юношу, а к огромному узловатому дубу, растущему в отдалении от остальных деревьев.

Подойдя к нему, Биф понимающе вздохнул: мы с тобой так похожи.

Юноша, закусив губу, обнял шершавый ствол. Прислонился щекой. По коже прошёл приятный холодок. Биф улыбнулся. Медленно прислонился к дубу спиной, а потом, не торопясь, с закрытыми глазами сполз вниз по стволу. Он всё ещё с ужасом вспоминал своё пробуждение.

Чёрные свинцовые тучи, заполонившие всё небо, казалось, подпирались мрачными скрюченными деревьями. Холодный ветер, гневно завывая, срывал листья и бросал на голую землю.

Очнувшись, юноша открыл глаза, пытаясь понять: где он?. В голову ничего не приходило. Посидев некоторое время и рассмотрев пугающие силуэты деревьев-монстров, юноша встал, собираясь идти домой. Но внезапно для себя понял: он не знает, где дом! Даже не помнит, как его зовут!

Перепуганный юноша в растерянности присел обратно. Решив, что если немного полежит, то вспомнит, он закрыл глаза. Ох и долго тянулось время! Вначале ничего не мог вспомнить – в голове стоял гул. Когда он утих, Биф вспомнил свой возраст – пятнадцать лет. Затем дату рождения – сто восемьдесят девятый день. А чуть-чуть позже и то, куда шёл. В Нордор.

Вскочив, юноша бросился бежать, надеясь по дороге вспомнить остальное. А вдруг ответы ждали его в Нордоре? К сожалению, Биф ничего больше не вспомнил. Ни по дороге, ни в Нордоре.

Единственное, что напоминало ему о прошлой жизни, так это видения, внезапно вспыхивающие в голове. Но от них было мало проку. Слишком размыты. Слишком непонятны.

Биф ударил себя по щекам.

Всё. Хватит. Пора подумать о будущем.

Нависающий над соловьём чёрный гриф тёмно-серой лапой прижимал сломанное крыло маленькой птицы. Жертва билась, пытаясь вырваться на свободу, издавала пронзительный писк. Гриф, не останавливаясь, заклёвывал соловья. Короткий загнутый клюкв с сокрушительной силой бил в голову маленькой птице. Жертва от удара на мгновение затихала, а затем снова пыталась вырваться. Из больших тёмных глаз соловья текли слёзы, но Биф знал: птица не в силах плакать.

– А-а-а! – вскричал юноша, приподнимаясь на руках. – Это был сон. Это был сон, – забормотал юноша.

Всё тело охватывала дрожь. Перед глазами мелькало лицо неизвестного мужчины. Отдышавшись, Биф снова лёг. Ночной кошмар не причина для суточного бодрствования! Даже очень страшный.

Юноша, повернувшись на другой бок, смежил веки. Лишь на периферии сознания мелькнула незначительная мысль: «А может, это был не сон?».

169 день 900 года

Чьё-то тёплое дыхание приятно согревало щёку. Улыбнувшись, Биф постепенно стал разлеплять веки. Вначале он увидел голубые глазки. Потом – розовые губы. Затем – ухоженные волосы. Юноша протянул руки, чтобы обнять прекраснейшее сокровище, разбудившее его. Обнять и никогда не отпускать.

«Вот она – любовь с первого взгляда», – подумал Биф, пока полностью не разлепил веки. Утренним сокровищем оказался свирепый Снежок!

Биф вскочил на месте! Послышались тихие ритмичные хлопки.

– Поздравляю, поздравляю, – Август, видимо, присутствовал при его пробуждении. – Никто ещё не проявлял столько ласки к Снежку. Даже я.

Биф, покраснев, попытался оправдаться:

– Ничего я не хотел делать. Просто… это… увидел красивые глаза… – осмыслив сказанное, юноша сразу захлопнул рот, дабы не сморозить очередную глупость.

Альбинос мелодично и тонко засмеялся.

– Ладно. Всё. Спокойно, – Август поднёс к лицу ладонь. – Не для этого тебя Снежок будил. Давай, говори, что решил.

Биф, отодвинувшись подальше от сумчатого дьявола, ответил:

– Я согласен.

– Прекрасно, – гигант встал со стула. – А теперь – поднимайся. Твой порез следует проверить.

Юноша косо посмотрел на домашнего зверя:

– А он? Так и будет сидеть?

Альбинос надломил бровь:

– Теперь ты живёшь здесь. Поэтому бояться его глупо. Вставай.

Подойдя, Август осмотрел кожу вокруг бинта. Хмыкнул. Аккуратно развязал ткань, раскрутил её, потёр пальцами. Отпустил. Бинт повис, удерживаемый лишь застывшей кровавой коркой на месте ножевого ранения. Альбинос наклонился, с озадаченным видом осмотрел результат лечения и резким движением руки сорвал ткань. На месте ранения остался рубец.

Выпрямившись, Август, словно не замечая страдальческого выражения лица Бифа, произнёс:

– С выздоровлением.

– С-спасибо, – выдохнул юноша.

– Рад слышать, – альбинос взмахнул ладонью. – Но перейдём к делу. Вон, видишь очаг? – Биф кивнул. – На исходе цветений, когда прилетают в наши края холода, без него становится, так скажем… м-м-м… проблематично. Поэтому наколи к вечеру дров. Скажем, штук пятьсот. Хорошо?

– Да.

Решив сократить путь до дома Утлера, Август пошёл по самым грязным, самым опасным дворам Западной Четверти, прозванными в народе «Бараками». В честь тех времён, когда в покосившихся маленьких избушках ютились военные отряды беззаконников, отправляемые суровой рукой монарха в битву.

– Дабы преступники очистили свой грех перед родным народом, – пояснял правитель.

Альбинос усмехнулся, представив нынешнего монарха в этой роли. Да, Нигмунд VI не шёл в сравнение с пращуром! Бесхребетный, трусливый, он выполнял лишь представительскую функцию, оставленную с лёгкой руки Тароном. Гигант вздохнул. Великий был человек. Хотя и старый. Да безумный чуточку…

Минуты ностальгии прервал мальчишеский голос:

– Эй, блондин! Стой!

Август повернул голову. В переулке стояла шайка оборванцев. Самому старшему было не больше восемнадцати лет.

– Это ты украл у Брэка оберег и дневную выручку? – вперёд вышел низкий паренёк.

– Ты вообще кто такой? – спросил Август.

– Допустим, меня зовут Веня, – и помолчав, добавил: – Теперь тебе ясно, с кем разговариваешь?

– О, – сделал удивлённое лицо альбинос. – Большой, большой человек. Видный. А теперь дай я представлюсь.

Веня властно махнул рукой, посмотрев на свою шайку. Мол, можешь, я пока добрый.

– Август, прозванный в некоем кругу Белым ландышем, – альбинос смотрел, как Веня со всей шайкой переменились в лицах. – Теперь поговорим.

– Мы… Я… Мы не знали, – начал оправдываться испуганный предводитель. – Мы… Ну…

– Если вы слышали обо мне, то знаете: я такого отношения не люблю. Ведь так?