Стивен Эриксон - Память льда. Том 2 Страница 43

Дом пустует наедине с воспоминаниями, наверняка разграбленный служанками, стражей и уличной шпаной. Проезжает ли мимо него адъюнкт? Думала ли она когда-то заглянуть в него посреди занятого хлопотами дня?

Нет, она была не из тех, кто тратит время на сантименты. Тавор всегда была предельно, жесточайше рациональна, её холодные глаза наполнял прагматизм настолько острый, что любого, кому хватило бы глупости подойти близко, рассёк бы на мелкие кусочки.

Императрица наверняка очень довольна своей новой помощницей.

А как ты, Фелисин? С такой широкой улыбкой и игривыми глазами? На отатараловых рудниках нет места скромности, ничто не защитит тебя от худших проявлений человеческой природы. Рано или поздно тебя возьмёт под крыло какой-нибудь сутенёр или бандит.

Цветок, раздавленный каблуком.

Тем не менее, если я знаю нашу сестру, она собирается вызволить тебя. Или забросила туда пару стражников, чтобы присматривали за тобой, пока ты отбываешь там срок.

Но она спасает уже не ребёнка. Уже нет. Никакой улыбки, и в глазах, когда-то игривых, нечто тяжёлое и смертельное. Должен был отыскаться другой способ, сестра. Боги, лучше бы ты просто убила Фелисина – даже это было бы милосердием.

А теперь – теперь, боюсь, тебя однажды ждёт расплата…

Паран медленно покачал головой. Его семье никто бы не позавидовал. Разорваны изнутри напополам, своими собственными руками. И теперь мы, брат и сёстры, каждый наедине со своей судьбой. Вероятность того, что эти судьбы когда-то сойдутся вновь, никогда ещё не казалась столь ничтожной.

Лестница за ним была засыпана пеплом, как если бы в городе в живых остался только камень. Тьма казалась мрачной и печальной. В этом месте не было ни одного звука, присущего ночи. Сегодня присутствие Худа ощущается ближе, чем обычно…

Одна из громоздких двойных дверей, качнувшись, открылась. Капитан оглянулся и кивнул.

– Смертный меч. Ты выглядишь хорошо… отдохнувшим.

Громадный мужчина скривился.

– Чувствую себя так, будто жизнь раскатала меня в лепешку. Грубая женщина.

– Я и раньше слышал, как мужчины говорят такое о своих женщинах. И всегда в их жалобе есть намёк на удовольствие. Я и сейчас его слышу.

Остряк нахмурился.

– Да, ты прав. Это забавно.

– На ступеньках полно места. Присаживайся, если хочешь.

– Не стану мешать твоему уединению, капитан.

– Прошу, останься, по одиночеству я плакать не буду. Когда я один, в голову лезет слишком много мрачных мыслей.

Смертный меч прошёл вперёд и медленно уселся на ступеньку рядом с Параном. Расстёгнутая потрёпанная броня шуршала и звенела. Он опёрся локтями на колени, руки в боевых рукавицах болтались в воздухе.

– На мне такое же проклятие, капитан.

– Тогда тебе повезло найти Хетан.

Мужчина хмыкнул.

– Проблема в том, что она ненасытна.

– Иными словами, ты искал одиночества, которому я помешал.

– До тех пор, пока не когтишь мне спину, я рад твоей компании.

Паран кивнул.

– Ну, я-то на кота не похож… ой, прости.

– Да ладно. Если у Трейка нет чувства юмора – его проблема. Хотя учитывая, что он выбрал меня своим Смертным мечом, чувство юмора у него отменное.

Паран осмотрел сидящего рядом мужчину. За полосками татуировки скрывалось многое повидавшее лицо. Закалённый, с грубыми чертами; теперь, когда в его плоти и крови текла сила бога, глаза стали похожи на тигриные. Но вокруг них – смешливые морщинки.

– Мне кажется, Трейк сделал мудрый выбор…

– Нет, если он ожидает от меня благочестия или требует обетов. Видит Худ, я даже драться не люблю. Я не солдат и никогда не хотел им быть. Как же тогда я должен служить богу Войны?

– Лучше уж ты, чем какой-нибудь кровожадный верзила со сросшимися бровями, Остряк. Нежелание обнажить эти мечи и всё, что они представляют, кажется мне хорошим признаком. Видят боги, в наше время это большая редкость.

– Не уверен. Весь этот город не горел желанием сражаться. Ни жрецы, ни джидраты, ни даже «Серые мечи». Если бы только был другой путь… – Он пожал плечами. – И я такой же. Если бы не то, что случилось с Драсти и Скаллой, я бы прятался в тоннелях с остальными – где-то там, внизу.

– Скалла – это твоя подруга со сломанной рапирой, да? А кто такой Драсти?

Остряк на миг отвернулся.

– Ещё одна жертва, капитан. – В его голосе звенела горечь. – Просто ещё один человек, попавшийся им на пути. Я слышал, ваша малазанская армия на западе отсюда присоединяется к этой насмерть проклятой войне. Почему?

– Временное отклонение. У нас кончились враги.

– Никогда не понимал солдатский юмор. Вам так важно воевать?

– Если ты имеешь в виду лично меня, то ответ – нет. Не важно. Но для людей вроде Дуджека Однорукого и Скворца это – смысл жизни. Они творцы истории. Их дар – умение командовать армиями. Их деяния перекраивают карты мира. Что до солдат, идущих за ними, я бы сказал, что для большинства это – карьера, возможно, единственная, в которой они смогли бы преуспеть. Солдаты – физическое проявление воли своих командиров и, таким образом, инструмент в созидании истории. По солдату на букву учебника.

– А что случится, если их командиры – суицидальные дураки?

– Жаловаться на своих офицеров – жребий любого солдата. Каждый изгвазданный в грязи пехотинец – мастер гадать задним числом и великий стратег постфактум. Но правда заключается в том, что в Малазанской империи армией традиционно заведуют превосходные и компетентные командиры. Жёсткие и справедливые, обычно из простолюдинов, хотя, могу тебя уверить, что моё «благородное сословие» совершало разрушительные вылазки против этой традиции. Если бы я выбрал более безопасный путь, уже дослужился бы до Кулака. Дело даже не в компетентности или опыте. Свою роль сыграли бы связи. Хотя Императрица наконец-то нашла гниль и приняла меры, так что уже, наверное, поздно.

– Тогда почему, Худ её побери, она объявила Дуджека Однорукого вне закона?

Паран некоторое время молчал, затем пожал плечами.

– Политика. Целесообразность, видимо, может подтолкнуть даже руку Императрицы.

– Мне кажется, что-то тут нечисто, – пробормотал Остряк. – Ты не станешь обрезать крылья своему лучшему командиру просто из-за досады.

– Возможно, ты и прав. Увы, я не тот, кто способен это подтвердить или опровергнуть. В любом случае, между Дуджеком и Ласиин гноятся старые раны.

– Капитан Паран, ты слишком открыто выражаешь своё мнение. Заметь, не моё это дело. Но твои открытость и честность могут однажды обеспечить тебе билет на виселицу.

– Слушай дальше, Смертный меч. Появился новый Дом, который хочет вступить в Колоду Драконов. Он принадлежит Увечному богу. Я чувствую давление: голоса бесчисленных богов, все требуют, чтобы я ответил ему отказом. И кажется, только я проклят этой ответственностью. Благословить мне Дом Цепей или нет? У меня есть множество аргументов против такого благословения, и мне не нужны для этого боги, шепчущие мне их на ухо.

– Так в чём проблема, капитан?

– Всё просто. Глубоко внутри, так глубоко, что его почти не различить, я слышу одинокий крик. Единственный голос, Остряк, требующий абсолютно противоположного. Требующий от меня дать Дому Цепей добро. Я должен благословить право Увечного бога занять место в Колоде Драконов.

– И чей же голос выкрикивает подобные безумства?

– Думаю, мой.

На дюжину ударов сердца Остряк затих, но Паран чувствовал, что нечеловеческие глаза даруджийца впились в него. Наконец Смертный меч посмотрел в сторону и пожал плечами.

– Я почти ничего не знаю о Колоде Драконов. Она ведь для гаданий, да? Этим я никогда интересовался.

– Как и я.

Резкий смех Остряка разошёлся эхом. Он медленно кивнул.

– Вспомни, что ты сам недавно говорил. Лучше, чтоб богу Войны служил человек, который ненавидит воевать, а не кровожадный убийца. По этой логике, может, лучше, чтобы Колодой Драконов распоряжался тот, кто ничего не знает о ней, а не тот, кто всю жизнь этим занимался.

– Что-то в твоих словах есть. Хоть это и не облегчает моё чувство неполноценности.

– Ну да, что-то есть, – он сделал паузу, потом продолжил: – Чувствую, как мой бог дрожит от ужаса от твоих слов, капитан. От того, что ты думаешь по поводу Дома Цепей Увечного бога. Но, как я уже говорил, я – не последователь. Так что, наверное, я смотрю на это по-другому. Если Трейк предпочитает дрожать на своих четырёх вялых лапках – это его дело.

– Остряк, твоё бесстрашие меня сбивает с толку. Ты, выходит, не видишь в узаконивании Дома Цепей ничего опасного. Почему?

Даруджиец пожал огромными плечами.

– Но ведь в этом вся соль. Узаконивание. Сейчас Увечный бог находится вне игры и никакие правила его не сковывают…

Паран внезапно вскочил на ноги.

– Ты прав! Бездна меня побери, ты прав. Если я благословлю Дом Цепей, Увечный бог будет… связан…