Юрий Погуляй - Компас черного капитана Страница 44

– Спасибо. – Она чуть кивнула. Ее мысли посвящены предстоящему выступлению, но она терпеливо слушала мое мычание.

– Я принес вам это… – Я торопливо сунул ей в руки цветок. О, как меня заворожила та смесь чувств, которую испытала сказительница, поняв, что у нее в руках. Девушка медленно поднесла дар к лицу, тихонько, осторожно вдохнула запах.

Я качался, как пьяный, едва удерживаясь от глупостей. Что творилось в ее душе! Словно вместо маленького цветочка я принес ей божественный свет. С неописуемым восторгом Лайла промолвила:

– Я так тронута, маленький Эд.

Это меня покоробило. Я не маленький!

– Так приятно… – Она еще раз вдохнула аромат Солнечных Глазок. – Светлый Бог, с какой радостью я бы постояла тут еще немного, вкушая запах старого лета, маленький Эд. Но мне надо идти на сцену. Ты… Ты не поможешь мне?

Она протянула мне цветок и склонила голову. Я понял ее без слов. Светлый Бог, как колотилось мое сердце и как тряслись руки, но я справился. Сказительница выпрямилась. Солнечные Глазки гордо угнездились среди волшебных волн ее волос. Белый огонек жизни в черном море вьющихся локонов.

– Не проводишь меня, юный Эд?

Я взял ее за руку. Мне хотелось закричать, как же я люблю ее. Хотелось петь об этом. Хотелось выйти на помост вместе с ней и на весь зал признаться ей в любви.

Но я всего лишь довел ее до выхода на сцену, а затем вернулся в общий зал и все представление простоял у стены, слушая голос женщины, чистота души которой была ослепительней дикого снега.

Сегодня она пела так проникновенно, так ярко, что к концу первой песни я обнаружил, что у меня в глазах стоят слезы, и торопливо смахнул их. А после представления, когда Лайла удалилась под шквал аплодисментов, разбавленный воем вьюги, я решил отыскать Эльма. Кроме цветка, за пазухой у меня хранился кошелек с пятью монетами. Часть нашего с Фарри долга. Толика выкупа за компас.

Но силача нигде не было, и тогда я решил опять зайти к Лайле.

Маленький, глупый, влюбленный мальчик…

Я только подходил к ее двери, как та распахнулась и на пороге возник Эльм. Вены у него на лбу вздулись, морщины стали еще глубже, а кожа раскраснелась.

– Я принес деньги, – испуганно сказал я. Настроение у силача было жуткое. – Немного… но…

– Эльм! Вернись, пожалуйста! – потребовала Лайла. Из нее исчезла мягкость, и я понял, что между девушкой и моим бывшим спутником произошла размолвка.

– Давай сюда! – процедил Эльм и протянул свою огромную лапу. Я вложил в нее кошелек, и в следующий миг силач со всей силы ударил меня по лицу. В глазах потемнело, пол прыгнул мне навстречу.

– Эльм! – закричала Лайла.

– Не суйся к ней, собачий сын! – прорычал Эльм и со всей силы пнул меня ногой по ребрам. От боли я вскрикнул, попытался закрыться от следующего удара. Силач саданул меня по голове. В шее что-то хрустнуло, мир поплыл у меня перед глазами.

– Эльм, – словно сквозь вьюгу донесся до меня крик Лайлы. – Перестань немедленно!

Но силач не мог остановиться – он избивал меня, скорчившегося у стены, и как заведенный повторял:

– Не лезь к ней, не лезь! Не лезь!

– Все кончено, Эльм!

Град ударов иссяк. Силач застыл, как громом пораженный, обернулся. Сквозь розовую пелену я увидел, что Лайла стоит на пороге, и лицо ее искажено непривычным гневом.

– Что? – тупо спросил Эльм.

– Все кончено. Уходи. Твоя ярость никогда не утихнет. Я не хочу больше тебя видеть!

– Это ты из-за сопляка? – опешил Эльм. Он испугался по-настоящему.

– Он же ребенок, Эльм… Ты опустился до того, чтобы избивать ребенка! Ты просто ненормальный, Эльм! Уходи прочь!

Ее слова ранили меня сильнее ударов силача. Я не ребенок. Я не хотел быть таким в глазах Лайлы. Преодолевая боль, я попытался подняться.

– Лайла… – протянул Эльм.

– Все, Эльм. Я долго терпела. Уходи.

Силач несколько секунд стоял, словно его поразило молнией, а затем молча ушел.

– Эд, ты здесь? – Лайла слепо смотрела в коридор, в мою сторону.

– Я… – прохрипел я. – Я не ребенок…

– По сравнению с Эльмом ты ребенок, Эд… Прости, что так вышло. Я не думала, что он способен ТАК отреагировать на твой чудесный подарок. Прости меня, пожалуйста.

Цветка в волосах у нее уже не было. Скорее всего, Эльм сорвал его в припадке ярости. Я встал на ноги, придерживаясь стены и не находя сил на злость. Меня мутило. Голова кружилась. Запахи с кухни казались омерзительными.

– Дай мне руку, Эд, – попросила Лайла.

Стоило больших трудов пройти несколько шагов к ней. Я с тоской понял, что не дойду до фермы в таком состоянии.

– Я люблю вас, госпожа Лайла, – вырвалось у меня.

– Не представляешь, как часто я это слышу, – фыркнула девушка, хотя мои слова ее тронули. – Дай мне руку, Эд. Ты не сможешь идти. Отдохнешь у меня в комнате.

Я не мог поверить своему счастью. Она приглашала меня к себе в комнату.

– Я не ребенок, госпожа…

– Перестань, Эд, не называй меня так, – тихо и тепло сказала она. – Просто Лайла, хорошо?

Она взяла меня за руку и повела внутрь. Слепая – зрячего.

– Ложись…

В ее комнате было чисто и опрятно. И пусто. Кровать, очень большая кровать, скромная вешалка, массивный сундук. Смятые Солнечные Глазки валялись на полу.

– А вы, госпожа…

– Хватит Эд, госпожавкать! Я думаю, мастер Райдэлан найдет мне угол. Отдыхай. Тебе что-нибудь нужно?

Из разбитого носа лилась кровь. Я запрокинул голову, всхлипывая, и неловко присел на краешек кровати.

– Воды бы, а то я все здесь испачкаю.

– Эх, горе-ухажер, – улыбнулась Лайла и вышла, придерживаясь правой рукой за стену.

Тьма ушла из нее вместе с поверженным Эльмом.

Лайла вернулась вместе со служанкой, которая, причитая и понося силача грязными словами, омыла мое лицо теплой водой. А потом, увы, я просто уснул, провалившись в болезненную дрему. Я даже не попрощался со сказительницей. Не сказал ей, что ничего не требую. Просто пусть она поет дальше, а я буду слушать где-нибудь в зале.

Я ничего не сказал.

Наутро пришел второй вышибала Райдэлана, Ноулз. Здоровый и косматый, как медведь, он остановился на пороге и пробубнил:

– Ну что, боец, готов к походу? Буря улеглась, но хозяин велел тебя проводить, куда тебе надо. Впрочем, я вижу, этот ублюдок тебя знатно отделал, ты и по хорошей погоде один не доберешься.

Я понял, что слухи о моем избиении разлетелись по всей таверне.

– Эльму хорошо досталось, если хочешь знать, – сказал Ноулз. Он был бородат, а глаза его запали так глубоко, что казалось, будто он красит веки тенями. – Этот психованный кретин, правда, заслуживает большей взбучки, но в метель даже путевой столб радость, верно, да?

Он с неуклюжей заботой помог мне одеться.

– Гнать его надо отсюда. Никогда не прощу, как он Святу руки поломал. Свят хороший парень был, не то что этот… – пробурчал он. – Ну, боец, идем?

Я кивнул. Все тело болело. Хотелось опять лечь, залезть под одеяло и спать, пока все не вернется к тому, что было вчера утром, когда я был бодр и полон сил. При дыхании болели ребра, голова все еще кружилась.

– Давай, обопрись на меня, что ли…

Мы вышли в коридор, медленно прошли до общего зала. И там столкнулись с Эльмом.

– Шестьдесят монет, собачий сын, – с ходу сказал тот.

– В сторону отойди, а то, клянусь Темнобогом, я сдерживаться не стану, – заворчал Ноулз.

– Не с тобой говорю! – Эльм посмотрел на меня. – Я погорячился, но и ты неправ. Твой долг шестьдесят монет.

– Но я же отдал тебе пять… – просипел я, с ненавистью глядя в его близкопосаженные поросячьи глаза.

– И должен еще шестьдесят.

– Ты чего, еще и деньги вымогаешь, что ли? – начал звереть Ноулз.

– Отнюдь, он может не отдавать. Верно ведь, собачий сын? Можешь же отказаться от долга, так? – прищурился Эльм. – Так скажи мне: все, старина Эльм, не должен я тебе ничего. А?

Компас, проклятый компас, проклятый Одноглазый, проклятые ледовые гончие! Несчастный Фарри…

– Я… отдам…

– Вот и все, видишь. – Силач посмотрел на бородатого напарника. – Никакого вымогательства.

По моим расчетам выходило, что мы должны не больше тридцати монет. На душе стало тоскливо. Но спорить с Эльмом… К концу зимы нам с Фарри удастся заработать шестьдесят монет, если мы не будем покупать ничего лишнего (хотя одежда стоит денег…). Главное, чтобы циркач не увеличил сумму еще раз.

– Удачи тебе, Эд ан Бауди, – улыбнулся мне Эльм. – Заходи еще.

Глава восемнадцатая

Шэлли

Когда меня, избитого, едва передвигающего ноги, приволок на ферму мрачный Ноулз – первой, кого я увидел, была Шэлли. Так случилось, что в тот день старик Раск ушел в город вместе с Фарри, и девушка осталась в теплицах за главную.

Неуклюжий бородач в дом не пошел и, кивнув мне на прощание, исчез в поднявшемся кружеве мелкого снега.

– Светлый Бог, что с тобой приключилось, Эд? – причитала Шэлли, помогая мне раздеться. Я не сопротивлялся: долгий многочасовой переход по снежному городу уничтожил всякую способность действовать самостоятельно.