Стивен Эриксон - Память льда. Том 2 Страница 45

Ах, Клыки Фэнера, мне нужны фанатики…

И в то же время его люди не должны быть чем-либо связаны. Редкое сочетание.

А если и сумеешь найти таких людей, кому бы они могли присягнуть? Не Трейку – этот костяк армии уже есть, и собран он вокруг Остряка.

Было ещё два северных бога войны, о которых знал Итковиан. Они редко почитались здесь, в центральных землях и на юге.

Как Хетан назвала меня? Никогда не сравнивала меня с тигром или медведем. Нет. В её глазах я всегда был волком.

Что ж, хорошо…

Он поднял голову и разглядывал толпу выживших на площади, пока не увидел одинокую всадницу.

Та смотрела на него.

Итковиан жестом подозвал её к себе.

Женщине потребовалось некоторое время, чтобы провести своего коня через толчею и добраться до Итковиана.

– Сударь?

– Найдите капитана. Мы трое должны кое-что сделать.

Женщина отдала честь и развернула коня.

Итковиан смотрел, как она въехала в переулок и скрылась из виду. Его решение было крайне логичным, но самому Кованому щиту оно казалось пустым, словно он лично не имел никакого отношения к тому, что случится после подготовки, не играл никакой роли в грядущем. Тем не менее выживание «Серых мечей» важнее его собственных желаний и, по правде говоря, его собственной жизни. Так должно быть. Я не могу думать ни о чём другом. Нужно создать новый Устав. Даже с этим – я ещё не закончил.

Капитан Норул нашла себе лошадь. Лицо Норул под шлемом выглядело состарившимся – она слишком давно гнала сон прочь. Женщина молча подъехала к Кованому щиту вместе с вестовой капанкой.

– Следуйте за мной, сударыни, – сказал Итковиан, поворачивая скакуна.

Они промчались через город и выехали наружу через северные ворота. Небо над ними бледнело лазурью. В трёх лигах от города расположился лагерь баргастов. Между юртами и палатками изредка проходили патрули из арьергарда. В небо устремлялись бесчисленные столбы дыма от костров, которые старики и старухи из лагеря развели, чтобы приготовить завтрак. Дети уже бегали по кривым тропкам – они были тише, чем городские ровесники, но не менее энергичны.

Трое «Серых мечей» пересекли разграбленные позиции паннионцев и поехали прямиком в ближайший лагерь баргастов.

Итковиан не удивился, увидев полдюжины старух, которые собрались на окраине лагеря, чтобы их встретить. Сюда нас привёл поток, который вы, ведьмы, ощутили в той же мере, что и я, и это делает правильность решения известной и простой. Осознание не облегчило его решения. Воспринимай это как ещё одно бремя, Кованый щит, предназначенное тебе так же, как и все прочие…

Они натянули поводья перед старейшинами баргастов.

Долгое время никто не говорил, затем одна из старух хихикнула и взмахнула рукой.

– Что ж, идёмте.

Итковиан спешился, женщины последовали его примеру. Дети подошли и забрали поводья трёх лошадей, увели их прочь.

Во главе со старухой старейшины двинулись по главной дорожке лагеря к огромной юрте в дальнем конце. Вход охранялся двумя баргастскими воинами. Старуха зашипела на них, и оба отошли.

Итковиан, вестовая и капитан последовали за старейшинами внутрь.

– Редко мужчина входит сюда, – проговорила старуха, ковыляя на другую сторону центрального очага и усаживаясь на груду мехов.

– Это честь…

– Вот и нет! – перебила она, хихикая. – Чтоб затащить сюда воина, тебе пришлось бы избить его до потери сознания, но даже тогда его братья и друзья напали бы на тебя прежде, чем ты успел бы донести его до входа. Ты – молодой мужчина среди старых женщин, и в мире этом нет ничего опасней!

– Но взгляни на него! – воскликнула другая баргастка. – В нём страха нет!

– Очаг души его погас, там только пепел, – принюхалась третья.

– Даже если так, – возразила первая женщина, – тем, чего он ищет, этот мужчина подарит огненную бурю заледеневшему лесу. Тогчта и Фаранд – любовники, утратившие друг друга навеки, замёрзшие сердца, воющие в глубоких твердынях Лейдерона и дальше – мы ведь все слышали их плач в своих снах. Разве не так? Они всё ближе, но идут они не с севера, о нет, не с севера. И теперь этот мужчина, – она наклонилась вперёд, морщинистое лицо скрывал дым очага, – этот мужчина…

Последние слова были выдохом.

Итковиан глубоко вздохнул и указал на вестовую – женщину из капанских новобранцев.

– Смертный меч…

– Нет, – прорычала старуха.

Кованый щит вздрогнул.

– Но…

– Нет, – повторила она. – Он найден. Он существует. Это уже сделано. Посмотри на её руки, Волк. Слишком много в них заботы и ласки. Она будет Дестриантом.

– Вы… вы в этом уверены?

Старуха кивнула в сторону капитана.

– А эта, – продолжила она, не ответив на вопрос Итковиана, – станет тем, кем был ты. Она примет бремя, а ты, Волк, должен показать ей всё, что ей нужно знать. Правда сего – в её глазах, и в любви, что она питает к тебе. Она станет любви ответом – равным, по крови. Она станет Кованым щитом.

Остальные старейшины закивали в знак согласия, их глаза мерцали во мраке над крючковатыми носами, будто на Итковиана смотрела стая ворон.

Он медленно повернулся к капитану Норул. Та была поражена.

Взглянула на него.

– Сударь, что…

– Ради «Серых мечей», – сказал Итковиан, стараясь сдержать нахлынувшие тоску и боль, – мы должны поступить именно так, сударыня, – он прохрипел: – Тогг, Владыка Зимы, давно забытый бог войны, в памяти баргастов он дух волка – Тогчта. А его давно утерянная спутница – волчица Фандерея. Фаранд на языке баргастов. В нашем отряде женщин теперь больше, чем мужчин. Должен быть объявлен новый Устав. Нам следует преклонить колени перед богом волком и богиней волчицей. Вы будете Кованым щитом, сударыня. А вы, – сказал он глядящей на него широко распахнутыми глазами вестовой, – станете Дестриантом. «Серые мечи» перерождаются, сударыни. Дозволение получено, оно здесь, среди этих мудрых женщин.

Капитан сделала шаг назад, звякнула броня.

– Сударь, вы – Кованый щит «Серых мечей»…

– Нет. Я – Кованый щит Фэнера, а Фэнер, сударыня… исчез.

– Наша рота почти уничтожена, сударь, – сказала Норул. – Мы вряд ли восстановимся. А вопрос качества…

– Вы наберёте фанатиков, капитан. Этот склад ума, воспитания и культуры жизненно важен. Вы должны искать, сударыня, вам надобно найти таких людей. Людей, которым ничего не осталось в жизни, людей без веры. Заблудших людей.

Норул качала головой, но он видел, как в серых глазах женщины зреет понимание.

– Капитан, – неумолимо продолжал Итковиан, – «Серые мечи» отправятся в поход с двумя чужими армиями. На юг, чтобы лично убедиться в падении Паннионского Домина. И в благоприятное для этого время вы проведёте набор. Найдёте нужных вам людей среди тенескаури.

Не бойтесь, я пока не покину вас, друг мой. Вам ещё многому следует научиться.

И кажется, нет конца моей цели.

Итковиан заметил, как её глаза помрачнели, и еле сдерживал ужас от того, что натворил. Некоторыми вещами не стоит делиться. Никогда. И это моё самое ужасное преступление – дав ей титул, возложив на неё бремя Кованого щита – я не оставил ей выбора.

Я не оставил ей выбора.

Глава девятнадцатая

Мрачные неожиданности случились в тот день…

Год Соединения

– За нами следят.

Серебряная Лиса повернулась в седле, прищурилась. Она вздохнула.

– Две мои малазанские няньки, – помедлив, она добавила: – Сомневаюсь, что мы сможем отговорить их.

Крупп улыбнулся.

– Очевидно, магия, которой ты воспользовалась для сверхъестественно-незримой отлучки из лагеря, не столь уж и действенна. Как следствие – больше свидетелей грядущего грозного события. Стесняешься публики, девочка? Кошмарный недостаток, коли так…

– Нет, Крупп, не стесняюсь.

– Тогда подождём их?

– Что-то подсказывает мне, что они предпочтут держаться на расстоянии. Едем дальше, даруджиец. Мы почти прибыли.

Крупп оглядел низкие, поросшие травой холмы вокруг. Острый свет утреннего солнца изгонял прочь последние тени из широких и неглубоких котловин. Не считая двух малазанских солдат в тысяче шагов позади, они были совершенно одни.

– Скромное воинство, как я погляжу, – заметил он. – Зарылись в сусличьи норы, не иначе.

– Их дар и проклятие, – отозвалась Серебряная Лиса. – Как пыль – во всём, т’лан имассы…

Как только она это сказала, – всадники продолжали ехать медленной рысью – на склонах холмов возникли фигуры. Костлявые волки; они бежали размашистым шагом, не издавая ни звука. Т’лан айи – поначалу лишь пара десятков, а затем – сотни.

Мул Круппа взревел, прижал уши и затряс головой.

– Спокойно, тварь! – заорал даруджиец, пугая животное ещё больше.

Серебряная Лиса подъехала ближе и усмирила мула, прикоснувшись к шее.