Джеймс Клеменс - Война ведьмы Страница 57

Рукавом своего одеяния Пинорр вытер слюну с подбородка Шишон и пригладил длинные черные волосы девочки. Ее лицо, хоть и осененное невинностью, нельзя было назвать красивым. Одно веко обвисло, и губы на этой половине лица плохо подчинялись ей. Возникало ощущение, будто лицо девочки растаяло и сползает. Старик прикоснулся к ее щеке. «Кто будет о тебе заботиться, когда меня не станет?» – грустно подумал он.

Шишон, не обращая внимания на вопрос и прикосновение деда, сосредоточенно рассматривала кусочек китового уса, поворачивая его в разные стороны крошечными руками. Маленький резец без устали вгрызался в кость.

– Я почти закончила, папа.

Пинорр улыбнулся серьезному выражению на ее лице, появлявшемуся, когда она что-то делала. У девочки были невероятно искусные пальцы; они буквально парили над китовым усом, ощупывали его, терли, резали. С таким мастерством она могла бы стать ученицей резчика, но эта мечта была невыполнима из-за ее слабого ума. Старик наклонился пониже.

– Что ты вырезаешь, дорогая?

Она замахала на него руками.

– Не подсматривай, папа! Мне нужно спешить. Они уже идут! – Вид у нее был невероятно серьезный, брови насуплены, глаза прищурены.

– Послушай, милая, мне нужно поговорить со шкипером. Надвигается шторм. – Он потянулся к ее плечу.

– Нет! – Шишон ткнула в него своим маленьким ножом, заставив отпрянуть. – Мне надо закончить!

Пинорр потер длинную царапину от ножа на тыльной стороне ладони и нахмурился – он не рассердился, его удивила реакция Шишон. Обычно она отличалась уступчивостью и ею было легко управлять. Такое поведение его обеспокоило. Поэтому он заговорил с ней таким суровым голосом, который нагонял страх даже на шкиперов.

– Шишон, оставь свою работу, доделаешь, когда поешь. У меня есть дела. Может, ты хочешь остаться с Мадер Джил?

Пальцы девочки замерли в воздухе, и она подняла к нему лицо, по которому текли слезы.

– Нет, папа.

Пинорр мгновенно почувствовал себя негодяем. Вздохнув, он наклонился к Шишон и взял ее крошечные руки в свои, крупные и сильные. Детские ручки обожгли его, точно раскаленные угли. Кожа девочки была горячей, видимо, она заболела. Может быть, поэтому и капризничает? Он еще сильнее пожалел о том, что был с ней резок.

– Извини, Шишон, – сказал он. – Ты мое сердечко.

Он прижал девочку к груди и поцеловал в макушку.

Она, не поднимая лица, что-то тихонько пролепетала.

Немножко отклонившись назад, он спросил:

– Что ты сказала, дорогая?

– Они уже почти здесь, – ответила девочка, стараясь не встречаться с дедом глазами.

Шишон продолжала сжимать в руках фигурку, над которой работала, но больше ничего с ней не делала.

– Можно посмотреть? – ласково спросил Пинорр, показав на фигурку.

Шишон заколебалась, затем, насупившись, медленно выпустила из рук свою поделку.

– Она еще не готова. Я не могу их как следует разглядеть, пока не закончу.

– Все в порядке. У тебя будет время после солнечной трапезы, – сказал Пинорр.

Он взял кусочек кости и присел на корточки, подставив фигурку лучам солнца.

От удивления у него широко раскрылись глаза. Искусство девочки производило ошеломляющее впечатление, а она считала, что работа еще не закончена. Мелкие детали, мягкие изгибы, даже вырезанные из хрупкого китового уса тонкие крылья дракона – все поражало своей симметрией. Он повертел фигурку под лучами солнца. Это могла быть работа настоящего мастера.

– Я хотела выкрасить дракона в черный цвет, папа. Он должен быть черным! – Она стукнула крошечным кулачком по палубе, и в ее голосе прозвучало огорчение. – А ее волосы – зелеными, как морские водоросли!

– Чьи волосы?

Он еще раз повернул фигурку и увидел, что на спине великолепного дракона сидит крошечная наездница. Сначала он ее не заметил, она терялась на фоне громадного дракона.

– Кто это?

Шишон криво улыбнулась одной стороной рта.

– Это она приближается, папа. Ты что, не слушаешь меня?

Он улыбнулся игре ее воображения.

– Значит, эти двое летят сюда, чтобы встретиться с тобой? – Он вернул ей фигурку. – И откуда же они?

Прижав фигурку к груди, Шишон окинула взглядом пустую палубу, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Затем она посмотрела на Пинорра.

– Из-под волн.

– Понятно, выходит, это морской дракон, как в сказках про ме’рай.

– Но этот еще и летает по небу.

Она подняла вверх пластинку китового уса и провела ею по воздуху.

– Ясно, – не стал спорить с ней Пинорр. – А они возьмут тебя с собой в свои замечательные приключения?

Она перестала водить по воздуху драконом и посмотрела старику в глаза. В ее взгляде он увидел потрясение.

– О нет, папа, они нас убьют.

И она снова принялась водить драконом по воздуху.

Пинорр чуть отодвинулся от нее, глядя на свою несчастную внучку, и потер руки, как будто пытался счистить с ладоней пыль от китового уса. Впрочем, на самом деле ему хотелось прогнать холод, который пронзил его после слов девочки.

«Болтовня слабоумного ребенка», – сказал он себе, вставая. Но в ушах у него все еще звучал далекий грохот бури, бушующей за горизонтом. Он снова взглянул на мирное море, но молнии и гром эхом звучали у него в голове.

Теперь Пинорр уже не сомневался.

На крыльях штормового ветра или на крыльях дракона, но к ним неслась их погибель.

Сай-вен смотрела на потрясенного Каста, разделяя его изумление. Как он может быть ме’рай? Наездник отпрянул от кораллового стола, словно хотел убежать от слов старейшины. Кровь отлила от его лица, и изображение Рагнар’ка проступило на щеке и шее, точно черная метка.

– Что за ерунду вы только что сказали? – пробормотал Каст.

Сай-вен повернулась к Совету. Она не сомневалась, что мастер Эдилл решил подшутить над несчастным Кастом. У него не было ничего от ее народа – ни пальцев с перепонками, ни внутреннего века. Да и темная кожа отличалась от бледных, светящихся лиц ме’рай.

Именно эти отличия привлекли Сай-вен к вечно задумчивому Касту. Даже сейчас, когда она на него смотрела, у нее сжималось сердце. Его выдубленная ветром красная кожа и волосы, черные, точно волны в полночь, не имели ничего общего с лицами и волосами ее соплеменников. Он был подобен гранитной скале в холодном море.

Мастер Эдилл сидел молча, но на его губах появилась тень улыбки, когда он заметил удивление девушки. Мать Сай-вен напоминала каменное изваяние. Другие члены Совета о чем-то тихонько переговаривались, явно недовольные его откровениями.

Мистресс Рупели, маленькая, порывистая женщина с ярко накрашенными щеками, повернулась на своем стуле и взглянула на мастера Эдилла.

– Не слишком ли вольное обращение с тайнами? – сказала она предостерегающе. – Ты, конечно, глава Совета, но это не дает тебе права открывать секреты ме’рай… этому… чужаку.

Сай-вен больше не могла молчать.

– Но Каст совсем на нас не похож. Вы только посмотрите на него! Как вы можете называть его ме’рай?

Девушка почувствовала, что глаза кровавого наездника обратились на нее, и под его взглядом щеки ее вспыхнули. Она совсем не хотела, чтобы ее слова прозвучали оскорбительно, словно Каст почему-то недостоин быть ме’рай.

Бросив на него извиняющийся взгляд, Сай-вен заметила в глазах кровавого наездника обиду. Ее необдуманные слова глубоко ранили его. Надо быть благоразумнее. Девушка уже успела понять, как к ней относится Каст, но боялась говорить об этом, пока до конца не разберется в своем собственном сердце. А он столько времени ждал от нее какого-нибудь знака, который показал бы ему, что она разделяет его чувства. И за его терпение и доброту она ответила ему пренебрежением.

Каст повернулся к Совету.

– Сай-вен права. – Он поднял руку и расставил пальцы, показывая, что у него нет перепонок. – Ни один из представителей моего народа не имеет отличительных черт ме’рай. Вы ошибаетесь.

Лицо мастера Эдилла помрачнело.

– Если ты так хорошо знаешь историю ме’рай, кровавый наездник, тогда расскажи мне о своем народе. Откуда появились дри’ренди? Какая земля была родиной ваших кланов?

Сай-вен повернулась к Касту, дожидаясь его ответа. Но он лишь переступал с ноги на ногу и ответил только после долгого молчания:

– У моего народа нет родины. Говорят, что мы родились в море, поэтому земля рассердилась и прокляла нас, превратив в обычных людей, чтобы мы никогда не смогли вернуться назад. Оторванные от груди матери, мы оседлали волны и вечно ищем путь домой.

Пока Каст говорил, на лице мастера Эдилла снова появилась улыбка.

– Это всего лишь сказка, какие рассказывают по вечерам у очага, – заявил Каст и хмуро посмотрел на главу старейшин. – Миф. Но по вашим глазам я вижу, о чем вы думаете. Вы считаете, что история о нашем рождении в океане означает, будто два наших народа делят общее наследие. Я снова повторю: вы ошибаетесь! Нас с вами ничего не связывает, кроме нашего рабства.