Илья Павлов - Другая жизнь Страница 9

Внизу зажегся огонек. Тоже поесть варят. Ага, еще и спать вполуха будут. Прошлой ночью я им выспаться не дал. А нечего на фоне огня стоять. Мишень – как в полковом тире. Поднял арбалет, нажал курок, зарядил; поднял, нажал, зарядил. А ко мне через речку ночью не перепрыгнешь. И сегодня не поспите. А я посплю. Горы усталых не любят. Внимание потерял на подъеме и сорвался, на спуске – ножку подвернул. Посплю. С востока тянуло теплым ветром. Еще бы почитать что-нибудь толковое перед сном. Ага. В монастыре не вылезал из библиотеки. Поэтому и уйти пришлось. Оказывается, молиться и трудиться надо, а не читать.

«Еще один день. Почему же так быстро?

Я опять ничего не успел, не продвинулся дальше…»

Ха. Ха. И ха.

22 ятя 316 года. День. Брошенный город. Северная дорога. Сержант

Топали несколько месяцев на север. На всю дорогу никто не нанимал. Дорого. Не сезон. Все караваны шли от городка к городку. Надолго никто не загадывал. Купцы в основном имели свою охрану. Кормить еще два десятка людей мог позволить не каждый. Хорошо, что у нас в закромах было достаточно, чтобы не браться за уж совсем неприличные заказы. Убийства. Угрозы. И прочее.

В конце концов дорога совсем обезлюдела. Старшина решил двигаться дальше, чтобы к началу сезона прийти на север. Сбыть оружие и наняться в большую охрану. Оптимист, блин. Ладно, посмотрим.

Места пошли дикие. В мор всех почти скосило. И не обжились еще. Городки полупустые. Впереди болота северные. Не разгуляешься.

Пришли в брошенный город. Когда-то красивый. Графский дворец сгорел. Одна башня-детинец посреди старой площади стоит как новая. Дверей нет – как бойцы туда попадали, не знаю. Бойницы только на уровне трех ростов, и те узкие, в три ладони. В кольчуге не пролезешь. Значит, сверху лестницу кидали.

Встали на площади. Дома разорены. В окнах помелькали какие-то рожи, но не вышли. Вечером подошел купчишка с телегой. Сказал, что местный. Попросился переночевать в лагерь. Выставил бочонок рому. Сидели, отдыхали после длинного перехода. Расслабились. Старшина со Вторым рассматривали карту. Кувалда перековал лошадок. Остальные валялись вокруг костра. Только Старшой все нарезал круги вокруг донжона, хлопал по стенам. Потом стал обходить ближайшие дома. Половина были разобраны на дрова. Остальные вот-вот развалятся.

Тишь да гладь. Поели, распили выставленный ром. Отдавал голимой сивухой. Мы с Лисой встали в первый караул. Потихоньку темнело. Последнее, что помню, как Старшой с довольным видом вылезает из остатков бывшего дровяного сарая. И все.

Повезло, что этот поганец, купец местный, и подумать не мог, что в наемниках непьющий может оказаться. И смекалистый. Старшой, как увидел, что я как стоял, так и упал, сразу все понял. И этому купчишке, притворяющемуся спящим – чтоб не заорал, сразу кинжалом своим новым сунул. А дружки его, видать, сигнала ждали, что мы готовы, и не спешили.

Вот. И за эти полночи Старшой нас по одному всех в башню перетаскал. Нашел, оказывается, в сарае подземный ход. Где-то видел такой же, говорит. Открыл. И таскал. И нас, и почти все ценные пожитки. Товар только уж не успел. Особенно на меня и на Кувалду, нашего кузнеца, потом ругался. Что? А ты попробуй мужика здорового, который как тушка валяется, с земли на плечи поднять, пройти с ним, спуститься в лаз, хорошо хоть широкий, и снова по лестнице вверх, на второй этаж. И так два десятка человек. И броню. И пожитки. И еду. Колодец в башне был.

Говорит, когда эти друзья пришли, даже арбалет не мог держать, так руки дрожали. Бросил камень из бойницы одному на голову, который над купцом нагнулся, и все.

Те все поняли. И ход нашли. Еще бы. Кузнеца и меня Старшой уже волоком тащил. Ход нашли, а дверку там не открыть было. Я потом смотрел. Хитро сделана. На повороте. Ни разбег для тарана не сделаешь, ни подкоп, ни рычаг. Полгода надо провозиться. Короче, сели в осаду, они ж не знали, что у нас всего один в строю. Гвардеец, блин.

Потом расспрашивали его, мол, тяжело было нас таскать? Таскать, говорит, еще что… а вот потом нас всех отваром отпаивать и штаны переодевать трое суток – вот это да. Лиса каждый раз, как это слышит, краснеет и выходит. А что делать, на третий день только стали от отравы отходить. Трое умерли. Да еще эти ребята каждую ночь пытались влезть к нам. Крюки в бойницы кидали с веревками привязанными, и лестницы пытались поставить. Первую ночь Старшой от бойницы к бойнице бегал. Изображал, что нас тут много, здоровых. Орал, факелами махал, стрелял, камни кидал. Отбился.

Те забрали товар, лошадей и сделали вид, что ушли. Попрятались, ждали, что дальше. На третью ночь снова полезли. Старшой к тому времени был уже на грани. Воду кипятил, поил, мыл. Хорошо, что Лиса к третьему дню оклемалась. Выпила-то со мной тогда чуть-чуть. Шатало ее, но арбалетом с подставки уже могла попугать. Снова отбились. Один только успел влезть на верхний уровень. Да Старшой на лестнице там хитрую веревочку натянул, тот и зашумел. Лиса ему в пах снизу стрелу и всадила, а Старшой успел веревку перерезать, чтоб следующий не забрался.

Два дня еще в башне сидели. На пятый день уже были получше, сделали вылазку. Такие злые были, что особо не церемонились. Троих местных, у которых нашли кое-какие свои вещи, сразу порешили. Нашли трех коняг, одного старого пришлось съесть, еды уже было в край. И босые, и голые – в смысле, без товара и телег – потопали дальше.

Старшой отоспался, стал ржать над нами, мол, вот до чего выпивка доводит. Шли весь день как пришибленные. Вечером встали, вот тогда Старшой у костра впервые и достал книжонку, и стал вслух читать. «Удивительные приключения герцога Жмотта, какие он испытал в дороге по пути в Контулукскую чащу и обратно, рассказанные его верным оруженосцем Растрепой». Сначала хмыкали. Потом стали реплики вставлять. Под конец ржали, как лошади.

Оказывается, мало понос остановить. Надо еще дать понять, что это не самое страшное. «Будем жить, пока живы».

22 ятя 316 года. Вечер. Брошенный город. Северная дорога. Лиса

Когда чтение закончилось, еще долго смеялись, но я запомнила не это. Старшой, охрипший от долгого чтения, отошел с кружкой от костра, стоял на поляне. Мы с Братьями подошли к нему.

– Говорят, что на звездное небо можно смотреть, не уставая, всю ночь… – Старшой оглянулся на нас.

– Почему? – Я встала рядом.

– Потому что это кто-то сверху смотрит на нас.

– Боги? – Братья подняли головы.

– Если бы они были, их от нас уже давно бы тошнило, – усмехнулся Старшой.

– А кто тогда? – не отставали Братья.

– Каждый решает сам.

– А ты как думаешь? – попыталась расшевелить его я.

– Я думаю, что это мы сами. Наша лучшая часть смотрит сверху. И ты или помнишь, что она у тебя есть, и тогда живешь, чтобы было не стыдно по ночам смотреть на звезды, или нечаянно или нарочно забываешь про нее. И тогда небо для тебя – только высокая крыша, которая иногда протекает.

– Как это «нечаянно»?

– Когда тебе никто не говорил, что есть Звездное Небо. И ты живешь, не задумываясь о нем.

Мы со Старшим посмеялись и пошли к костру. На полпути я обернулась: Братья стояли, подняв головы. На лицах у них было такое детское восторженное выражение, как будто они увидели небо впервые. И теперь разговаривали со звездами. С самими собой. И два верхних брата что-то отвечали им.

22 ятя 316 года. Вечер. Брошенный город. Северная дорога. Старшой

Шли сами как караван. С оружием. Работы не было почти никакой. Здесь, между севером и югом, тянулись почти одни сплошные болота. И раньше людьми было небогато, а уж после мора – и вообще…

Монотонная ходьба выматывала, хорошо хоть груз везли на телегах. Но шли в броне. Молодежь сначала роптала, но одной фразы Сержанта: «Лучше потным, чем мертвым», хватило, чтобы все понять и терпеть. На привалах выставляли дозорных, дежурили все, кроме Старшины и Второго, но последний и так не спал, по своей привычке нервно обходил посты и недовольно бурчал под нос.

Весло и Сержант занимались с нами, новичками. Строй, меч, команды. Огромное значение отводилось совместной работе. Время одиночек прошло. Кто не верит, может посмотреть на бывшую Кабанью кольчугу, красующуюся на Сержанте.

По пути расспрашивал всех про других наемников и бандитов. Все мимо: про банду с рыжим главарем и еще двумя рыжими никто не знал. Пришли в брошенный город с сожженным замком. На площади осталась цела только дозорная башня. Даже не башня, а целый донжон, могший укрыть несколько десятков человек. За годы мора, конечно, по веревкам уже не раз кто-нибудь забирался внутрь и все ценное вынес, но стены стояли по-прежнему неприступно.

Вспомнил, как со своим университетским приятелем и его отцом, герцогом, ездили к ним в старый замок. Там стояла похожая башня. Герцог тогда предложил нам найти вход в нее, пока в замке готовят праздничный обед, но мы до вечера так и не управились. На следующий день, рано утром, чтобы не увидели лишние глаза, герцог отвел нас в соседний с башней дом, в котором жил вышедший на пенсию гвардеец, из преданных герцогу, и там, в хлеву, показал замаскированный лаз. Если не знать про него, ни в жизнь не догадаться. Мне было очень почетно, что герцог раскрыл эту семейную тайну не только сыну, но и мне. Сказал ему спасибо. Тот лишь улыбнулся. После смерти родителей я и так жил в их семье почти как сын. Конечно, дворцовые перевороты, интриги и прочее ушли в историю, но… береженого все боги берегут.